Я выбираю счастье

- Все ясно, перемывают кому-то косточки,- тихо прокомментировал Тимофей. - Скорее всего, нам.

- Нет, - возразил Станислав. - Ваши жены без вас сильно скучали, вот и развлекают друг друга. Заодно мою маму позвали.

Никто не был прав. Оказалось, Марина приехала к Тарасу Петровичу и ждала его, ей надо было поговорить о чем-то важном, связанном с работой. У Эльги Сергеевны была другая цель, ради которой ей надо было увидеть Белу Андреевну. Она и Бела были давние подруги. Бела давно звала подругу навестить её, посмотреть новую мебель, что недавно приобрели Авдеевы для кухни, но все что-то мешало. А тут в телефонном разговоре Бела Андреевна обмолвилась, что Стасик на дне рождения Мариночки все танцевал с одной симпатичной учительницей, она сама это видела. До Эльги Сергеевны еще раньше дошли слухи, что якобы Стас на остановке обнимался с какой-то учительницей из двенадцатой школы, прямо на руках держал, а зовут её Федосова Надежда Дмитриевна. Сердце матери наполнилось тревожными и в то же время приятными ожиданиями: вдруг у её Стасика все серьезно. И когда Эльга Сергеевна узнала, что Белочка видела эту Надю, говорила с ней, она тут же согласилась приехать попить чайку. Пора давно сыну жениться, думала Эльга Сергеевна, только дай ему Бог хорошую женщину, а не расчетливую Елизавету.

Только две немолодые подруги уселись за стол с бутылочкой мартини, как подъехала жена Тимофея, Марина, с пятилетней дочкой Машей. Машенька осталась играть во дворе, тут бегали соседские котята, поэтому никакая сила не могла заставить девочку идти в дом. А так дом окружал высокий забор, то Маше разрешили остаться на улице, пусть ребенок дышит воздухом, да и погода стояла просто великолепная. Из окна все отлично видно.

Марина хорошо знала Надежду, она работала с ней в одной школе, поэтому женщина тут же была усажена за стол с мудрыми старшими дамами, которые уже слегка осудили новую пассию Станислава. Мариночка должна была все рассказать о Надежде. А Марина и ехала с этой целью. Только к Тарасу Петровичу. Женщина была возмущена. Завтра в школе должно состояться общее собрание педагогического коллектива, и там собираются принять решение об увольнении учителя музыки Надежды Дмитриевны, как не соответствующей занимаемой должности.

- Вы только подумайте, - говорила возмущенно жена Тимофея. - И так нас, учителей, ни во что не ставят, опустили ниже плинтуса. Мы во всем в нашей стране виноваты. Так еще что удумала наша директриса. Увольнение. Да еще с такой глупой формулировкой. Совсем не думает, где она еще найдет такого учителя музыки. У нас все дети петь полюбили. Наш школьный хор лучший в районе.

- Это потому, что он один на весь район, - насмешливо заметила Эльга Сергеевна, у которой в школе не было не то что хора, а и музыка временно не велась. - У вас нет конкурентов.

- А в музыкальной школе? - не согласилась Марина. - Только там сплошь специалисты работают и дети подобранные. А у нас Надюша собрала всех двоечников и прогульщиков, уж не знаю, как она их убедила, но вручила им деревянные ложки, вот они и играют на них, и поют, даже пляшут. Лучше чем в музыкалке. Сами же видели и слышали. Они выступали в детском доме творчества. А Надежду хотят уволить.

- Да ты расскажи по порядку, - попросила Бела Андреевна. - Мужа моего еще нет дома. Я так думаю, ты к нему приехала, чтобы вмешался.

- Черт, - стукнула себя по голове Марина. - Они же вместе с Тимкой на рыбалке. Что-то я не подумала!

- Они уже возвращаются, Тарас звонил Белочке, - сказала Эльга Петровна. - Рассказывай. Я немного слышала про ваш скандал, но думала это с другой учительницей связано.

И возмущенная Марина начала свой рассказ.

- Вы знаете, что в том году наш директор Владлен Григорьевич ушел на пенсию, жаль, хороший был человек, воспитанный, справедливый. Нам прислали Татьяну Ивановну Копеко. Она в комитете несколько лет на заднице сидела, указания давала, представления не имеет, как работать в школе.

- Погоди-ка, погоди-ка, эта та самая Татьяна Ивановна Копеко, что у меня проводила во время аттестации школы контрольный срез? - засмеялась Эльга Сергеевна.

- Она, - кивнула Марина.

- Тогда все понятно.

- Я и этого не знаю, - огорчилась Бела Андреевна. - Ты мне не рассказывала, Эля. Почему?

- Тогда я сначала расскажу, потом Мариночка, - ответила подруга. - Слушай, Белочка.

И Эльга Сергеевна начала свой рассказ.

- Школа наша проходила аттестацию. Мы тогда еще не имели статуса гимназии. В старших классах проводили контрольные срезы. Во время таких процедур двойки ставить не положено. Хочешь - не хочешь, а аттестацию школа должна пройти. А одиннадцатый класс у меня был очень слабый. Так эта важная дама из комитета образования пришла ко мне на урок, принесла текст для диктанта. Мне даже не дала взглянуть на перемене, чтобы я хоть познакомилась с содержанием, решила, наверно, вдруг что подскажу какое-нибудь слово. Ну, я тоже рассердилась. Я за тридцать лет работы чего только не видела в школе и не боюсь, когда мои ученики получают двойки. Пусть увольняют и ищут другого учителя. Я ни одного слова не проговорила по слогам. Написали мои орлы, собрали работы. Копеко сама собирала, мне не доверила. Но и этого мало. После эта Татьяна Ивановна села рядом со мной проверять работы: не дай Боже, я синей пастой исправлю ошибки, и оценки сразу улучшатся. Чего добивалась эта дама, не знаю. Я всегда ставила, не боясь, двойки. Класс у меня не гимназический. Обычный, общеобразовательный. Вот и получили мои красавцы и красавицы одну тройку, одну четверку, остальные двойки.

Эльга Сергеевна весело улыбнулась.

- А чего ты смеешься? - не поняла Бела Андреевна. - Учителей всегда ругают за двойки.

- Поэтому и смеюсь. Не только ругают, запрещают их ставить, даже тем, кто не способен к обучению. Открытым текстом говорят на совещаниях, что надо помочь ученику, поработать с ним.... Перевожу для тебя, Белочка: или подсказать, или исправить ошибки синей пастой и отчитаться за стопроцентную успеваемость. Так вот эта история с двойками имела продолжение. Через неделю из комитета прислали нового проверяющего с другим диктантом. Приехала воспитанная интеллигентная женщина, ругается на Татьяну Ивановну, говорит: надо сразу по-человечески делать, ведь знала, что не положено ставить столько двоек. Подала мне другой диктант, подготовьтесь, говорит. Но все равно я по слогам диктовать не стала, совести не хватает так откровенно подсказывать. Так мне синюю ручку приказали на проверку взять... В этот раз двоек не было. Вот после этого Татьяна Ивановна и ушла директором в Мариночкину школу.

- Надо же, какие страсти у вас бушуют, - произнесла Бела Андреевна. - А мне все сотрудницы Тараса такими воспитанными, вежливыми казались.

- Конечно, - все еще сердито проговорила Марина, - у вас муж кто? Начальник им... а мы простые смертные, подчиненные...

- Ладно, рассказывай, что у вас. Чем ваша Надежда не угодила Татьяне Ивановне?

- Да такая же почти история, только с другими вариациями. Наша Надюша отредактировала. Она ведь ничего не боится, - начала Маринка. - Ей хоть Татьяна Ивановна Копеко, хоть ваш Тарас Петрович. Она себя уважает, не дает унижать. Но не все такие, как она.

- Так вроде Татьяна Ивановна не трогает смелых людей, она слабых давит, - заметила Эльга Сергеевна.

- Так и есть. Она и не тронула бы Надю, если бы та сама не влезла, да, если честно сказать, еще и малость спровоцировала.

И скоро перед женщинами старшего поколения нарисовалась картина конфликта.

- Жертвой Татьяны Ивановны стала молоденькая учительница русского языка. Любовь Ивановна Лисницкая, - быстро тараторила Марина. - Девушка работает всего второй год. Что-то получается, что-то нет. Но старается, детей не обижает, они тоже её любят. Вот и заступилась на свою голову за одного двоечника, увела его от директрисы, когда та метала громы и молнии в мальчишку, не дала той душу отвести по полной программе, да еще тихо осмелилась возразить, что та неправа. Наша Шахиня злопамятная, запомнила.