Страница 1 из 4
Аникин Дмитрий Владимирович.
Песни невинности и опыта
ПЕСНИ НЕВИННОСТИ и ОПЫТА.
1.
Где непроклятой земли
ширь под небом разлеглась,
где малютки-корабли
над морями ставят снасть,
где в лесах цветы растут,
розы, лилии мои,
где в дому тепло, уют,
жить бы, жить, гонять чаи,
где над небом голубым
звезды ходят огоньки -
там закончу невредим
сО смертью перегонки.
***
Место там моей убогой
душеньке в пустом раю.
Не судили б меня строго,
не вменяли б жизнь мою.
2. Песня Джейн.
О, кто ты ангел или сам
какой ни есть, хоть малый бог,
гулявший бос по небесам,
сходивший вниз - в юдоль тревог?
Теперь весенним вечерком
ты тут сидишь рядком со мной,
рассказываешь - ах, о чем,
о страсти, может, неземной.
Но я не вслушиваюсь уж,
теснО, саднит, горит в груди -
ты не любовник мне, не муж -
И что-то будет впереди...
3.
О, как ты, милая меня,
как можешь не узнать -
ведь это ж мы до свету дня,
пока не кликнет мать...
А ныне что колдует май? -
не те же ли ведет
запевки - скоро, понимай,
он дочерей возьмет,
гулять погонит сыновей -
тоской благословит
любовной, горькой - ветром вей,
рыдай, весна, навзрыд.
***
Пои, весна, своим хмельком,
под снегом настояв
багульный сок засохших трав,
который пить вдвоём.
4.
Я вернулся в сады любви,
то увидел, что лучше б мне
не видать не знать - божий храм.
Где цветы были - кладь камней.
В храме заперты ворота,
"Жив Бог!" выбито на верхах,
я вернулся в сады любви
нет цветов, птиц - почиет прах.
Ровно, долго ряды могил,
сад опал мой, торчат кресты,
ходят, молятся поп и причт,
отпевают мои мечты.
5. СТАНСЫ КАБАКУ.
Ах, если б верить в кабаке,
в чаду не ладанном,
держа, дрожа, стакан в руке
с горючим чтоб вином.
Сидим и нам снутри тепло,
и ангелы вокруг -
подкрашен рот, лицо светло,
готовы для услуг.
А поп поёт, чего-то врет
на нудном языке,
он допоёт и к нам придёт,
чтоб выпить в кабаке.
И бог нисходит с облаков
не ради храмов, крипт,
простит нас, угостит пивком,
свой гнев развеселит.
***
Есть буйный хмель, есть горький хмель,
есть покаянный хмель -
налей нам трех, да триедин
нам будет господин.
6. Москва.
Благословенный город мой,
я здесь рожден, здесь умирать -
твою ношУ тоски жилой
неизгладимую печать.
Тут серой грязи блеск и плеск,
в грязи кичлива новизна,
запятнан древний образ мест -
кровь, пот, да бешенства слюна.
Здесь приглушен кандальный звон
за расстояниями стен,
не слышится невинных стон,
невинных тут и нет совсем.
Спешит нырнуть служилый люд
в подземные скользнуть струи,
от тряски пасть, лечь от простуд,
лишь б не остаться при своих.
Здесь тайный суетлив порок,
здесь скряжиста, сильна, умна
суровый преподаст урок
нам откровенная вина.
Тут полумиру явлен страх
и ложь отсюда расползлась,
смерть разлетелась на крылах
тут власть права и только власть.
***
Скребут лопаты что есть сил
сдирая кожу с мостовой,
о лёгкой смерти не проси -
останешься еще живой,
пока вся кровь из ссадин, пор
не выступит, сольётся в снег,
пока не кончат вещий спор,
не завершат по кругу бег.
7.
Любовь чиста, любовь верна -
так склизко чавкая водой
шептала глина - стоптана
копытами - стад толчеёй -
любовь устроит светлый рай.
Есть ад ударов и обид -
валун вещал - придёт пора
любовь сотрёт, в хрящ раздробит.
О, сколь достойнее в воде
проточной век лежать, не тлеть,
и не носить следа нигде,
самим собою тяжелеть.
8.
Когда родился я, то мать
расстроил и отца -
труд им с пеленок поднимать
шута и подлеца.
Я так глядел на божий мир,
как будто уже знал -
каким гнильём накроют пир,
дерьмом нальют фиал.
9.
Кого, родитель, упрекнём
за узы, грех родства,
я приведен враждою в дом,
изменой естества.
Грудь материнская полна,
сочится от щедрот
насколько примирит она
с собой мой хищный рот.
10.
Бесёнок плакал и скулил,
готовился принять
для испытанья темных сил
крещенья благодать.
Но поп блудил и в храм входил
с тяжолой головой,
он чем-то теплым покропил,
меня снесли домой.
И первой ложью осенен
из тысячи скорбей
я был неверием спасен,
глядел в мир веселей.
11. Роза.
Ты расцветаешь цвет-цветок
и вместе расцветает смерть
весенний веет ветерок
и что в его дыханье есть.
Сырой землей, студеной мглой
ты напиталась от корней,
но тлену, смерти голубой
пути воздушные верней.
12. Роза.
Ты расцветаешь и с тобой
твоими соками поим
трудяга червь. Убийца злой
жрёт плоть твою неутомим.
Лелеешь собственную смерть,
от зноя, холода хранишь,
смогла до срока дотерпеть,
расцвесть, но на мгновенье лишь.
Но он - обидчик давний твой,
отгадчик, зритель тайных тайн
он тот же носит приговор.
О, не обща ли красота.
13. Медведь.
Зверь сер,
зверь светло бур, космат, велик,
зверь сед,
зверь голоден, неспящ -
зимою лютой
бродящий зверь,
зверь созданный в минуту
сомнения творца.
Зверь - сам себе творец -
комок
слюны и шерсти обдаёт дыханьем,
вылизывает длинным языком
медведица -
и как душа живая
удержится,
в чём -
жилы возникают
и тяжелеет в кровь,
горчает в желчь
дыханья влага.
Природа наша малая, лесная -
и кто еще напомнит о величье