Страница 13 из 14
Хотя Москва, видимо, Швеции не боялась, как это было со Стефаном Баторием, и, видимо, желала возвратить себе находившиеся у шведов извечно русские города.
В 1589 г. внутренние распри в Швеции привели к ее расстройству, и московская дипломатия (ясно, что за нею стоял Борис Годунов как регент и фактический правитель Московского государства) стала предъявлять претензии Швеции: вернуть «в государеву сторону Порту, Иван-Город, Яму, Копорье, Карелу…» «Шведы не соглашались.
И тогда по окончании перемирия в январе 1590 г. русские войска были направлены к Нарве. Им удалось отвоевать Копорье, Яму, а штурм Нарвы не удался. Новое перемирие – в феврале 1590 г. – оставило за Москвой занятую русскими территорию.
Лишь в 1595 г. в д. Тявзине было заключено мирное соглашение: русские отказались от Нарвы, а шведы перестали претендовать на Карелу. Увы! Русь вновь не получила выхода к морю, к которому стремился Годунов, желавший широко торговать с Западом. Правда, соглашение давало некоторую свободу сообщений через шведские земли с Западной Европой.
У Москвы оставалось «окно» в Европу через Архангельский порт. И Москва, и Швеция были довольны Тявзинским миром.
Если личное участие Бориса Годунова в отношениях с Польшей, Литвой, Швецией, Веной (Австрией) особо не отражено в документах тех лет, да и дипломатия велась от имени царя Федора Иоанновича, то в связях с Англией личное участие Бориса Годунова более прозрачно и понятно, а еще Иван Грозный пытался «проникнуть» в Англию, даже путем женитьбы на представительнице английской короны.
В 1569 г. английский посол Т. Рандольф добился у царя Ивана IV привилегий для образованной в Московии торговой «Русской кампании», т. е. беспошлинной торговли.
Сам царь Иван IV не только желал породниться с королевским домом Англии, но и хотел поддержки (союза) против врагов и таких же льгот русским купцам (как говорится, национальные интересы и тогда были в почете).
В первое время после смерти царя Ивана IV в Москве изменилось отношение к английским посланникам, а английского посла сэра Боуса даже ограничили передвижением по столице, а это вполне закономерные предосторожности при смене главы государства.
Сэр Боус обиделся на «самозванных» царей, т. е. соправителей царя Федора, его регентами они были некоторое время – бояре Никита Романов и Андрей Щелканов. Возник конфликт. Его, по сути, и разрешил Борис Годунов, который по отъезде английского посла из Москвы прислал богатые подарки: тафту, соболей, и выразил надежду, что дружеские отношения сохранятся как между их государями, так и между Боусом и Годуновым.
И после этого Боус отзывался о регенте царя так: «Благородный и честный дворянин некто Борис Федорович Годунов». Годунов был умным дипломатом и политиком и, по сути, не только сохранил, но и наладил дальнейшие отношения с дипломатами Англии. Однако «ласкал» Годунов англичан, не жертвуя интересами государства. Недоразумений было много, в том числе и из-за разности придворного этикета, а также и плутоватых действий английских купцов.
Борису Годунову всегда удавалось находить компромиссные решения, и англичане ценили внимание и пиетет к себе регента и царя Бориса.
Преемственность политики Грозного в отношении татарско-тюркских народов Бориса Годунова была прямой и ответственной. За время регентства и царствования Бориса Годунова Москва окончательно укрепилась в Казани и Астрахани, на Каспийском побережье, ликвидировав татарское засилье в этих землях.
Турки, этим недовольные, собирались от Азова по Дону добраться через Волгу до Царицына (Волгоград) и идти отбирать Астрахань. Однако эта затея провалилась из-за предусмотрительности русских воевод.
Угрожать пытались Москве и татары, осевшие в Крыму. Начиная с 1570 г. они делали много попыток подойти к стенам русской столицы, и только в 1571 г. им это удалось. Это был самый страшный набег при царе Иване IV.
В последний раз крымцы пытались пробраться к Москве в 1591 г. Под стенами Москвы крымских татар встретили в боевом порядке русские дружины. Сам регент и воевода Борис Годунов, а он держал руководство над войском вместе с князем Федором Мстиславским, получил чрезвычайную награду (несколько уделов в Важской земле).
На месте «гуляй-города», откуда бежали татары во главе с ханом (раненным в бою), был основан ныне знаменитый Донской монастырь. Татары на следующий год попробовали отомстить русским за это поражение под Москвой и совершили новый набег, но удалось разорить только Рязанские и Тульские земли.
Выход на Каспийское море открыл для Московского государства возможность отношений с кавказскими народами и с народами Персидского побережья, со среднеазиатскими ханствами. Попытки утвердиться на Кавказе в период царствования царя Бориса не удались. Однако внешнюю политику Бориса Годунова отечественные историки называют вполне успешной.
Были удачи и достижения и во внутреннем строительстве государства, именно в полном смысле этого слова – строительстве.
Еще в 1596 г. начались работы по сооружению знаменитых стен Смоленского кремля. А они (стены) были длиною в 6 верст (верста – более километра), включали 38 башен и были построены за 5 лет. Главным строителем и архитектором был русский «городовой мастер» Федор Конь.
Борис Годунов сам ездил в Смоленск на закладку стен Кремля и, докладывая царю Федору про эти уникальные сооружения, сказал: «Сей город Смоленск будет всем городам ожерелие». Строительство городских стен оправдало себя в Смутное время, задержав надолго под Смоленском войско короля Сигизмунда.
В пределах самой Москвы с именем или царствованием Бориса Годунова связано много зданий и соборов, в том числе и «белокаменных стен царева города». Напомню также про знаменитую колокольню Ивана Великого в самом Кремле, а также здание приказов у Успенского собора.
Говоря сегодняшним языком, все это обширное строительство давало людям рабочие места и заработок, тем более в голодные годы. К сожалению, с неурожаями царю Борису не повезло дважды (в 1601 и 1602 гг.). И они стали причиной серьезных волнений среди крестьянского люда.
Власть, уже самостоятельную, он принял в не самый лучший период жизни Московского государства. Были еще недовольные опричниной, грозным правлением и сумасбродством царя Ивана IV.
Сам Борис, по свидетельству летописцев и историков, был добрым, любезным, отзывчивым человеком. Он не любил взяточников и насильников, казнокрадов. Весьма осуждал пьянство и разврат в среде боярства, да и черни.
Великий голод 1601–1603 гг.
Вроде бы воспитанный в среде опричнины, он оказался оазисом в стане пресловутого двора царя Ивана Грозного, где нормальным явлением были оргии, разврат, жестокое отношение к женщинам.
Документы той (непростой) эпохи доносят до нас свидетельства, которые говорят в пользу царствия Бориса Годунова. При нем царский двор стал трезвым, любезным, приветливым, спокойным, «негневливым». Чиновники его двора говорили: «Никто большой, ни сильный, никакого человека, ни худого сиротки не изобидит». [6]
Иными словами, гуманность и справедливость были нормальной основой отношений при дворе и в государстве. Хотя власть держал он твердою рукою, но умел обходиться без плахи и веревки.
Интриговали против него многие, на козни он отвечал чаще не казнями, а ссылками, а если казнил, то по судебному разбирательству.
Однако в крестьянской стране были и свои проблемы, которые пытались решать князья и цари до Годунова и после Годунова – это земельная проблема, аграрный вопрос.
Становление и централизация Московского государства, естественно, сталкивались с этими проблемами, которые, увы! не решили ни Великие реформы 1861 г. (через 200 с лишним лет спустя), ни Столыпинские реформы первого десятилетия XX века.
6
Платонов С. Ф. Москва и Запад. Борис Годунов. М.: Богородский печатник. 1999. С. 218.