Страница 4 из 13
Спорткомплекс «Олимпийский» заполнили зрители. Чтобы Аня закрывала мероприятие, вышла последней, Игров заплатил организаторам бешеные деньги. Но оно того стоило. Девушка-блондинка появилась в розовом платье в пол. Никакого декольте. Платье застегнуто до шеи, длинные рукава. И запела она что-то вроде «люблю, не могу, не уходи от меня». Публика разочарованно молчала, на лицах зрителей явно читались мысли: «Еще одна красотка, плачущая от неразделенного чувства, ну голос хороший, ну в ноты попадает, но таких много. Мы-то ожидали чего-то необыкновенного, а получили на завтрак надоевшую геркулесовую кашу».
Спев первый куплет, Анна подняла руку, оркестр стих.
– Скукота, да? – спросила исполнительница.
– Ага! – обрадовался зал.
Аня поморщилась.
– Зря я послушалась продюсера, который советовал розовой соплей прикидываться. Теперь только своим умом живу. Йо-хо-хо, народ!
Анна сдернула с головы парик, швырнула его в зал, вмиг расстегнула платье, которое отправилось вслед за фальшивыми волосами. В тот же момент из-за кулис выскочили гитаристы, выкатили ударную установку. Музыканты заиграли, Анна запела. Публика вскочила с мест, захлопала в ладоши, затопала ногами, засвистела, заорала…
Никита из-за кулис смотрел на брюнетку в черном кожаном бикини и ботфортах, слушал идеальное исполнение купленной для нее песни и понимал: Аня оправдает каждую потраченную на нее копейку. Она очень талантлива, амбициозна, работоспособна, готова пройтись «шпильками» по головам конкурентов, жадна до денег. Она добьется своего, это настоящая звезда. Остальные знаменитости, которых продюсировал Игров, выглядят жалко на фоне Лавровой, потускнел даже Крис. Нет, Никита не собирался разгонять свой продюсерский центр. На любой товар найдется купец. Даже никому не нужная в мегаполисах группа соберет денежные крошки в провинции. Но главной фигурой у Игрова теперь станет Аня. Крису придется подвинуться, он сбитый летчик.
Глава 4
Игров замолчал.
– Мы не раз работали с творческими людьми, – заметил Иван, – схема раскрутки известна. Правда, она иногда не срабатывает, но обсуждать вопросы пиара и рекламы мы не намерены. Я не понял, в чем проблема?
– Интернет не читаете? – опешил Никита. – Газетами не интересуетесь? Телик не смотрите?
– Мы пользуемся средствами массовой информации, – вступил в беседу Аверьянов, – просто новости о певцах-актерах нас не интересуют.
– Анна отравилась, – мрачно сообщил продюсер. – Не насмерть, правда. Ни мертва, ни жива.
– Человек или мертв, или жив, – заявила Елизавета, – другого не дано.
– Аню держат на аппаратах, она без сознания, – уточнил Игров, – доктора считают, что она никогда не восстановится, предлагают отключить приборы. Но я не готов это разрешить, я не убийца.
– Почему вы решаете столь серьезный вопрос? – удивилась я. – Берете на себя ответственность за жизнь Лавровой? Обычно трудный выбор, оставить больного на аппаратуре или отключить ее, ложится на родственников.
– У нее никого нет, – пробормотал Никита, – подробностей ее личной жизни я не знаю. Она в самом начале предупредила: «Будете расспрашивать о родителях, я уйду от вас. Я на улице росла, меня курица снесла. И все». В моем центре десять певиц. Девять используют меня как жилетку, бросаются в мои объятия при любых жизненных катаклизмах, жалуются, плачут, просят помощи. Их надо постоянно гладить по головушкам, почесывать за ушком. Да и выпить они не дуры, зальют глаза, набедокурят, а я их художества замазывай. Правда, с парнями еще хуже. Они как бабы, только жрут коньяк, виски, водку и хулиганят по-крупному. Одна Анна была другой. Ее ничего, кроме работы, не интересовало. Жесткая. Требовательная. Когда один ее музыкант на концерте накосячил, она потребовала: «Этого вон!» Я попытался спорить: «Прости парня. У него оправдание есть, жена рожала, вот он и перенервничал». Аня насупилась: «Что, прямо на сцене перед публикой беременная тужилась? – уточнила Аня. – Нет? Так вот! Все, что происходит вне подмостков, меня не колышет. Младенец вылупился? Бери расчет, качай коляску, я тебе коробку конфет в подарок пришлю! Кто-то из родных умер? Очень жаль, но у нас концерт. Или работай, или пошел на …»
– Жесткая позиция, – сказала я, – наверное, Лаврову в коллективе не любят.
Никита махнул рукой:
– А ей плевать, кто и как к ней относится. Волнуют только рабочие моменты. Язык как бритва, но сама она ни с кем не лается. Если кто Ане не нравится, она ко мне подходит: «Увольняй!» И я убираю этого человека. Да, окружающие Лаврову терпеть не могут, но боятся. В глаза ей улыбаются и пашут, как рабы на плантации. Что за спиной говорят, ей по фигу. У Аньки все как по часам во время выступления идти должно. А вот с публикой…
Никита кашлянул.
– Тут Анна была другая. Улыбки. Позитив. Прекрасные слова. Если ее после концерта фанаты ловили, она не выражала ни малейшего недовольства. Селфи? Пожалуйста. Автограф? Легко. Фото с ребенком? Сколько угодно. Ба! Малыш Ане на эксклюзивную кофточку от Шанель наблевал? «Да это пустяки! Катюша, милая, дай салфеточку. Ну что вы, не извиняйтесь, он же ребенок, такой милый. Чмок-чмок!» Ручкой помахала, улыбкой сверкнула, в машину села. Мамаша с младенцем в восторге, строчит в инстаграме: «Аня! Обожаю тебя». И рассказывает, как певица на сосунка не осерчала, поцеловала его, сетовала: «Ой, как жалко, что у меня деток нет!»
Игров ухмыльнулся.
– Да только фанатка не видела, что в машине происходит. А там Анна Кате звонит и сквозь зубы цедит: «Ты уволена. Почему салфетку подала не сразу? Блевотина мне блузку испортила!» Вот такая она! Весь вопрос упирается в деньги.
– А они тут при чем? – спросил Михаил Юрьевич.
Я покосилась на нового сотрудника. Ершов задал глупый вопрос. Для психолога он не очень сообразителен.
– Фаны покупают билеты, от них основная прибыль идет, – пояснил Никита, – поэтому Аня их любит и ни разу никого за три моря пешком не послала. Костюмеру, гримеру, музыкантам она сама платит. Чуете разницу? Если зрителя оскорбить, он больше на твой концерт ни ногой, потеряла ты его как покупателя билета, постера, диска, подписчика в инстаграме. А ведь чем больше у тебя друзей в Сети, тем дороже реклама в аккаунте. Последнее время хвалебный отзыв Ани о какой-нибудь лабуде типа шампуня стоил несколько сотен тысяч. Если люди от нее массово убегут, не нужна Лаврова фирмам станет.
– Музыканты важны, – возразил Михаил, – гример с костюмером тоже.
Игров снова схватился за бутылку с минералкой.
– Не спорю. Хорошего гитариста найти трудно, но можно. Да они сами прибегут, если слух пойдет, что Аня лабухов набирает, все хотят попасть к раскрученному исполнителю. Про баб, которые морду пудрят и шмотье гладят, даже говорить не стоит, их как кошек бродячих. Доступно объяснил?
– Более чем, – кивнула я, – теперь расскажите, что случилось с певицей.
Никита постучал кулаком по столу.
– Никто не знает.
– Просто опишите, как обстояло дело, – попросила Елизавета.
– В полиции служат одни идиоты, – возмутился Игров. – Я сто раз сказал им: «Крис не способен на убийство». А они мне: «Да вся страна знает, что он ее придушить обещал».
Димон перестал стучать по клавиатуре ноутбука.
– Докладываю, что случилось. Во вторник из квартиры Анны вызвали «Скорую помощь». Звонок сделал анонимный мужчина с неизвестного номера. Медики вошли в открытую дверь, обнаружили в спальне на кровати девушку. Она была жива, похоже, отравилась мощным антидепрессантом. Пустые коробки из-под таблеток валялись на полу. Следов насилия на первый взгляд не было обнаружено. В квартире никого постороннего не нашли.
Анну увезли в клинику и сразу поместили в реанимацию. Но большой надежды на то, что она выживет, нет. Пока медики спасали певицу, полиция попыталась установить человека, который обратился в «Скорую». Определить номер, который владелец скрыл, можно. Обойдусь без технических подробностей, просто поверьте, что специалист это сделает, вот простому обывателю сие не по силам. Я, например, с заданием справлюсь. Дело в том, что сигнал проходит через вышку, если…