Страница 168 из 189
Возможно, я совершила какой-то неправильный поступок, и теперь Кид из-за этого на меня злится? Но какой?
На ум приходит только тот случай, когда Киллер зашёл ко мне в каюту, чтобы разбудить, а я в пылу кошмара чуть не убила его. Однако эта мысль тут же отошла в сторону. Нет. Киллер не мог такого совершить. Он бы не стал рассказывать об этом Киду, учитывая, что сам попросил меня умалчивать об этой истории. Тут что-то другое.
— А как я должен с тобой разговаривать? — спросил пират, развернувшись в мою сторону торсом. На лице играла самодовольная улыбка. Глаза полыхали яростью, и я никак не могла понять — почему? — Чем ты заслужила иное обращение, Джек? Тем, что мы покувыркались разок? Так знай, этот раз даже в двадцатку лучших не попадёт.
— Т-ты… ты… ты… — только и могла произнести я, чувствуя, как всё тело начинает трясти.
Всё это казалось каким-то нереальным. Словно происходит не со мной. Словно я сплю, и мой ежедневный ночной кошмар до сих пор продлевается. Я ожидала, что это для Кида всего лишь игра, но никогда не думала, что он преподнесёт всё в таком виде.
— Что? — недовольно фыркнул Кид. — Так, Джек, вали-ка ты работать. Мне некогда с тобой и твоими тараканами разбираться.
Я разучилась дышать, а сердце, кажется, вообще не билось. В ушах стоял один лишь тонкий раздражающий писк. Я сражалась с монстрами, дикими зверями, людьми и целыми экипажем, но это… я не знаю, как сражаться с этим, когда на тебя толком не нападают, а раны всё же есть. Чувствовала себя дешёвкой — той, которую использовали и выкинули, как ненужный хлам. К горлу подступил удушающий комок.
Совершенно не соображая, что делаю, я шагнула в сторону Кида, схватила первое, что попалось, а именно — стеклянный стакан с водой, и размахнулась им, дабы нанести удар по лицу пирата. Мне хотелось плеснуть водой ему в лицо и разбить стакан о его голову. Хотелось накричать и сделать так, чтобы он тоже почувствовал всё то, что сейчас разрывает меня на части.
Однако я замерла. Всего на секунду, но за эту секунду в моей голове промелькнула тысяча мыслей и я увидела то, чего совершенно не ожидала: Кид закрыл глаза.
Он мог сделать что угодно. Схватить меня за руку, ударить, толкнуть, накричать, увернуться, использовать свою способность, наконец! Но нет. Он просто закрыл глаза и ждал, когда я сделаю то, что задумала. Неужели он специально доводит меня до этого? Но зачем?
После этой мысли я ощутила страх — настолько сильный, что нахлынувшая злость сразу стала контролируемой. Что будет, если я ударю его? Что будет, если я вылью воду ему в лицо, а осколки разбитого стакана нанесут пускай и несерьёзные, но раны? Может ли тогда капитан выкинуть меня по той простой причине, что я напала на него? Конечно, может! Но… куда мне идти? Я не могу вновь остаться одна. Только не сейчас!
Рука задрожала, и всё же мне удалось заставить её поставить стакан обратно. Стеклянный звон о поверхность металлической столешницы, заставил Кида резко распахнуть глаза и взглянуть на меня. Я же в свою очередь спрятала предательски дрожащие руки за спину и улыбалась.
Надо же… я уже и забыла, что умею это делать. В душе, чувствовалось, словно злобный чёрный монстр пожирает мои органы, но я продолжала улыбаться, полностью контролируя эмоции.
— Конечно, — произнесла я мягко. — Прошу простить, капитан. Забылась. Я могу идти?
Всё вернулось к тому, с чего мы начали. Раньше я так лгала лишь для того, чтобы выбраться отсюда; сейчас ради того, чтобы остаться.
Ярость в янтарных глазах Кида стала ещё очевиднее. Не знаю, почему, но казалось, что из-за того, что он не вызвал во мне тех эмоций, которых ожидал, ему становится только хуже.
— Прочь! — злобно воскликнул он. — Займись, наконец, полезным делом! Или ты только и умеешь, что в трюме с пиратами развлекаться?
— Жалоб пока от пиратов не поступало, — мягко произнесла я, моля всех Богов, чтобы лицо не дрогнуло и улыбающаяся маска сохранилась. — Всего доброго, капитан.
Моя походка была ровной и спокойной, но стоило за собой тихонько закрыть дверь капитанской каюты, как я тут же почувствовала весь груз вселенной. Хотелось кричать от колотящейся внутри ярости, боли, обиды и страха. Безудержные слёзы полились ручейками по щекам. Чтобы не вымолвить и звука, я сдерживала рот обеими руками.
Даже когда я узнала из газет о свадьбе Билли и Розы, мне не было так больно, как сейчас. Вбежав в свою каюту, я не глядя сшила древесиной дверь и стенки, чтобы не было слышно ни звука, легла на гамак, обхватив руками подушку, и громко зарыдала. Ещё сутки назад я думала, что болеть больше нечему и слёзы лить я больше не стану, однако вот оно. Видать, даже полумёртвому есть что терять.
Этой ночью я снова предложила свою кандидатуру дежурить ночью. Спать для меня было равносильно самоубийству. Однако Сэм, ничего не знавший о моих душевных терзаниях, сказал, что я уже третью ночь буду дежурить, а это чревато последствиями, поэтому сегодня дежурит он.
Делать нечего. Со всеми остальными я вела себя как обычно. Мне это стоило неописуемой выдержки. Я играла — исполняла свою роль клерка и плотника. Причём настолько идеально, что никто ничего не заподозрил. Только к Киду стала обращаться на «Вы», что некоторые заметили, но, смотря на мою лучезарную улыбку, посчитали, что так и надо. Кид же даже не смотрел в мою сторону и отдавал приказы так, словно я невидимка. Я вроде есть, а вроде и нет. Зачем на меня лишний раз обращать внимание?
Единственный, кого, похоже, всё устраивает — Киллер. Я уверена, что это он виноват в том, что Кид меня теперь ненавидит. Он причина того, что я теперь чувствую. Хотелось напасть на него и убить. Я никогда не испытывала этого желания раньше, но теперь я отчётливо чувствовала себя на охоте. Корабль — лес, Киллер — зверь. Кто кого? Либо он меня, либо я его. Это принцип выживания. Птенец кукушки, как только вылупляется, с самого рождения является подкидышем, и чтобы выжить, он убивает своих названых братьев, выталкивая их из гнезда. Так задумала сама матушка-природа, так чем люди лучше? Однако я периодически одёргивала себя, да и Киллер всегда был поблизости с кем-то. Одним я его не видела.
Боже… даже сейчас, когда я понимаю, на что способна, меня это одновременно и пугает, и радует. Но… убить Киллера? Это уже слишком. Однако почему же желание так и не угасает?
В любом случае теперь я нахожусь в своей каюте, лежу в гамаке и смотрю на ночное небо, через иллюминатор. Наблюдая, как сияют звезды, я прекрасно осознаю, что теперь никогда не смогу быть прежней. Многие солдаты, пережив жестокую войну, изменялись: становились замкнутыми или просто сходили с ума. Война изменяла их не только физически, но и душевно. Ещё недавний рядовой мальчишка, проходя сквозь огонь и воду, становился тем, кем и надо было становиться — солдатом, военным, убийцей.
Про это написано немало книг, и я прекрасно понимаю, что со мной. Я как тот рядовой мальчишка, что прошёл через огонь и воду войны, и теперь стала тем, кем являюсь — Кровавым Джеком. Я это понимаю. Я это знаю. И, пожалуй, только благодаря подобным знаниям мне удаётся себя сдерживать.
Нет, я больше никогда не буду прежней, но могу притворяться ей. Буду делать то, что делала раньше, говорить то, что говорила раньше, и, возможно, я сама в это поверю. Просто буду улыбаться, смеяться над чужими шутками, проявлять заботу и говорить то, что от меня ожидают услышать… Разве не этого ждёт от тебя общество? Да, так проще. Лучше быть той, кем тебя хотят видеть, чем той, кто ты есть на самом деле. Хе, элементарный принцип выживания.
Неожиданно за дверью послышались чьи-то тихие, но слегка расшатанные шаги. Чёрт, на ночь забыла сшить дверь и теперь запирать её поздновато. Быстро накинув на себя одеяло, я закрыла глаза, решив претвориться спящей. Вот только гость всё равно был для меня неожиданностью.
В каюту вошёл Юстасс Кид, сжимая в руке бутылку самого крепкого рома, что у нас только был. Нет, Кид и раньше любил его пригубить, но сейчас… он был пьян. Не представляю, сколько необходимо Киду выпить, чтобы он хотя б слегка опьянел, а сейчас он еле держался на ногах, раскачиваясь из стороны в сторону.