Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 15



24 мая (5 июня) царь выехал к месту переправы.

Прощание Александра II с княжной Долгорукой было очень тяжелым. Они мало говорили друг с другом, и глаза их не увлажнились слезами. В глубоком волнении они не могли говорить, так как словами нельзя было выразить того, что они чувствовали. Они приникли лишь друг к другу, и в долгом поцелуе им казалось, что они прощаются навеки.

В сопровождении своих трех сыновей, великих князей Александра, Владимира и Сергея, канцлера князя Горчакова, военного министра генерала Милютина, бывшего посла в Константинополе генерала Игнатьева государь 25 мая (6 июня) прибыл в Плоешти (вблизи Бухареста).

Там его ожидала большая неприятность. Возобновившийся несколько дней тому назад проливной дождь не прекращался. Дунай катил свои мутные волны, и его полноводие было небывалым за последние 40 лет. Он затопил всю Валахскую равнину.

26 мая (7 июня) его уровень на пять метров превышал нормальный. Переправа, откладываемая со дня на день, могла начаться лишь 15 (27) июня. Хорошо подготовленная и умело проведенная операция удалась на славу. После жестокого боя войска закрепились на правом берегу.

Государь тотчас же переправился на другой берег, чтобы поздравить свои войска. Он с радостью вступил на болгарскую землю, которую он освобождал от иноземного ига во имя святой православной Руси. Вернувшись затем на левый берег, он приказал расположить царскую ставку в Зимнице, где саперы торопливо сооружали постоянный мост.

Русские войска блестяще развивали свой начальный успех. В несколько дней они заняли всю линию Янтры, а в то же время кавалерия, под командой генерала Гурко, смело втягивалась в дефиле Балканских гор. 25 июня (7 июля) русский флаг развевался в Тырнове, старой столице Болгарии.

В России нетерпение и разочарование последних месяцев уступило место бешеному воодушевлению. Ждали, что к концу июля будет взят Адрианополь, в августе Константинополь, и вновь крест Спасителя заблистает на Святой Софии.

Европа с недоумением смотрела на быстрое развитие событий. Особенно сильное возбуждение было в Лондоне, где все газеты на разные лады повторяли одно и то же: «Надо остановить русских».

Не без тревоги следил государь в Зимнице за отношением Европы к войне. 18 (30) июня вот что он писал княжне Долгорукой: «Депеши из Вены удовлетворительные, из Лондона гнусные. Любопытно то, что в самом министерстве большинство высказывается против войны, что, конечно, не имеет никакого значения, так как дело решает… Биконсфильд в своей упрямой башке».

Но политические и стратегические заботы поглощали не все внимание Александра II. Зрелище войны, убитые, умирающие, раненые, пожарища, разрушения, зверства – все это заставляло трепетать его сердце. В своих ежедневных письмах к Екатерине Михайловне он все время среди слов нежности и любви пишет об этих ужасах войны. «После обеда, – пишет он 23 июня (5 июля), – я пошел посмотреть на двух несчастных болгар, зверски изуродованных турками. Наши казаки нашли их на дороге из Никополя в Систово и привезли их в госпиталь Красного Креста, находящийся в ста шагах от моего дома. Я предложил Уэльслею (полковник Уэльслей был английским военным атташе при Главной квартире), который обедал вместе со мной, пойти полюбоваться зверствами покровительствуемых англичанами турок. Один из этих несчастных только что скончался, и около его трупа была его жена. Его голова была раздроблена двумя крестообразными ударами сабли. У другого три раны. Надеются его спасти. При нем его молодая беременная жена».

Глава VI

Турки начинают оказывать упорное сопротивление. – Отступление русских войск. – Необходимость прибегнуть к помощи румын. – Тяжкие неудачи русских войск в Армент. – Враждебное отношение Англии. – Александр II изливает свое возмущение Англией в письмах к Екатерине Михайловне. – Новое поражение русских под Плевной. – Военный совет. – Военные неудачи вызывают в России сильное неудовольствие. – Критика действий императора и недовольство самодержавием. – Тяжелые переживания Александра II, остающегося при армии до взятия Плевны. – Героическое сопротивление Османа-паши. – Критическое положение русской армии. – Попытка гарнизона Плевны прорваться. – Сдача Плевны

В то время как войска под командой великого князя Николая Николаевича продолжали развивать свое молниеносное наступление, и генерал Гурко блестящим ударом занял перевал Шипки, турки, оправившись от первых поражений, начали проявлять стойкое сопротивление и выказали себя великолепными солдатами, каковыми они и были за все время своей истории.



Русская батарея на позиции у Корабии. Румынский берег, июнь 1877 г.

Жестокость, с которой было подавлено Апрельское восстание в Болгарии в 1876 году, вызвала сочувствие положению христиан Османской империи в Европе и особенно в России. Попытки мирными средствами улучшить положение христиан были сорваны упорным нежеланием турок идти на уступки Европе, и в апреле 1877 года Россия объявила Турции войну

8 (20) июля русские потерпели под Плевной страшное поражение. В тот же вечер Александр II писал княжне Долгорукой:

«Величайшая ошибка заключалась в том, что генерал Крюденер, зная численное превосходство турок, решился все-таки их атаковать, исполняя полученный приказ. Если бы он имел мужество ослушаться приказа, то он сохранил бы более тысячи человеческих жизней и избавил нас от полного поражения. Счастье еще, что турки не преследовали уцелевшие остатки наших войск; в этом случае немногие бы из них спаслись.

Сегодня утром я получил более удовлетворительные известия из Лондона, что объясняется донесением Уэльслея. Англичане совершенно изменили свой тон, и они готовы оказать давление на Турцию, чтобы заставить ее просить у нас мира на условиях, которые мы предложим. Боюсь только, что разгром под Плевной даст им возможность вновь изменить тон и сделает турок еще более заносчивыми».

Поражение русских действительно носило характер разгрома, и оно было усилено десять дней спустя вторым поражением, еще более кровавым.

Надо было приостановить наступление по всей линии Балкан и даже приказать генералу Гурко очистить столь блестяще захваченные ими горные проходы. Ставка главнокомандующего, расположившаяся было в Тырнове, должна была быть поспешно перенесена на север в Белу, а императорская квартира была перенесена в деревню Горный Студень, в 25 километрах от Дуная.

И, наконец, как это ни было тяжело для русского самолюбия, пришлось обратиться к помощи румын, которые тотчас выставили подкрепление под командой князя Карла в количестве сорока тысяч солдат, занявших позиции под Плевной.

Не менее печально было положение на кавказском фронте. После счастливо начавшегося наступления войска великого князя Михаила вынуждены были снять осаду Карса и вслед за этим поспешно очистить Армению. Во время этого отступления Мухтар-паша наголову разбил русские войска при Кизил-Тепэ.

В довершение бед и дипломатический горизонт заволакивался тучами. Британский империализм, зародившийся в еврейской голове Дизраэли, увлекал честолюбие англичан; тон английского Министерства иностранных дел становился все более угрожающим; даже королева Виктория проявляла воинственные инстинкты. И гарнизон Мальты получал все время подкрепления.

Известия из Лондона выводили из себя Александра II. 16 (28) августа он писал княжне Долгорукой:

«Уэльслей вернулся из Лондона. По его словам, общественное мнение Англии очень скверно к нам относится. Несмотря на это, он от имени своего правительства категорически заявил мне, что оно сохранит нейтралитет и желает нам успеха и скорейшего заключения мира. Но он, однако, предупредил меня, что если война затянется до будущего года, то Англия выступит против нас на стороне Турции. На мой вопрос, чем это объясняется, Уэльслей не нашел ничего иного, как сказать: «Британское правительство не сможет долее противиться желанию английского народа начать войну с Россией». Вот образчик английской логики… Какие негодяи!».