Страница 5 из 6
– Ну, хер ли ты пристала? – вальяжно спросил чернобородый. – Сидим, отдыхаем, никого не трогаем…
– Хочешь, тебе нальём? – спросил тот, что с каштановой шевелюрой, протянул руку, схватил Любу и усадил себе на колени.
– Да пошли вы! – выдохнула Люба.
Сопровождаемая пьяным хохотом мужчин, она вскочила на ноги и, в слезах, убежала в кабину пилотов.
Люба, всхлипывая и глотая слёзы, вбежала в кабину самолёта.
– Опять довели? – Саша с сочувствием посмотрел на бортпроводницу.
Люба молча кивнула.
– Держись, Любаня! Немного осталось! – постарался утешить её Витя и добавил – Долбанная метель! Хоть бы не пришлось в запасной аэропорт лететь! Блин! Блин! – выругался Витя, гневно глядя на приборную панель.
– Что такое? – спросил Саша.
– Опять связь накрылась!
Вдруг послышался негромкий хлопок, и двигатели самолёта заглохли. Пилоты переглянулись и одновременно воскликнули:
– Блядь! Пиздец!
Турбины в двигателях самолёта вращались всё медленнее и, наконец, остановились. Машина начала терять высоту.
Самолёт, летевший сквозь плотные тучи, болтало. В окна лететь снег. Под самолётом простиралась тёмная тайга, не было видно ни одного огонька. В кабине, пилоты отчаянно пытались завести двигатели и вывести машину из пике, не обращая внимания на лежащую в обмороке Любу.
– Ну же, ну же! Хорошая птичка! – Саша снова поглаживал приборную панель. – Ты же не хочешь разбиться? Послушная птичка, хорошая! Давай, заводись!
Будто услышав пилота, самолёт вздрогнул, и двигатели заработали. Саша аккуратно потянул штурвал на себя. Самолёт, дрожа, медленно набирал высоту. По лицам пилотов струился пот. Наконец, тучи закончились и показались звёзды. Пилоты медленно перекрестились. Один из двигателей ярко вспыхнул, раздался взрыв, и самолёт устремился к земле.
В лесу, в довольно глубоком овраге, расположилась стая волков. Заметно отощавшие звери отдыхали рядом с замёрзшим трупом оленя. Звери вылизывали друг друга, играли и, время от времени, пытались грызть обледенелые кости добычи. Но мясо давно было съедено, и звери обиженно отходили ни с чем. Большой Альфа-самец и Волчица лежали, свернувшись калачиком, под деревом и наблюдали за остальными волками. Услышав нарастающий гул, звери напряглись и подняли головы. Над тайгой летел горящий самолёт.
Гул двигателя смешался с тревожными криками животных и птиц. Пролетавший над пологим холмом самолёт тряхнуло, и вниз полетели куски обшивки. Дымящееся крыло, едва державшееся после взрыва, отвалилось, но зацепилось за ветки деревьев. Самолёт летел дальше, ломая деревья. Крыло же осталось висеть среди веток. Наконец, не выдержав его вес, ветки сломались, и искорёженные остатки крыла упали вниз.
Рёв двигателя нарастал. Самолёт летел уже совсем низко. От него, что было мочи, убегало стадо кабанов. Самолёт коснулся земли. Рассекая фюзеляжем рыхлый снег, машина проехала несколько метров на брюхе, остановилась, вздрогнула в последний раз и затихла. Лес затих. Большими хлопьями, тихо падал снег, засыпая самолёт.
В задымлённом салоне люди постепенно приходили себя. Было холодно. Сквозь заваленные снегом окна, в самолёт проникал тусклый дневной свет. Многие люди были мертвы, несколько трупов лежало в проходе, тяжело раненные пассажиры хрипели, пристёгнутые к креслам.
Настя открыла глаза, обвела взглядом салон. На полу, в проходе, лежал без сознания Данил. Рядом с мальчиком на корточках сидела Таня. Девочка молча гладила мальчика по голове. Увидев сына без сознания, Настя охнула, и глаза её округлились. Девушка окликнула Таню, но девочка сидела, не обращая на неё внимания. Данил же тяжело вздохнул и закашлялся. Настя осторожно перелезла через лежащего в кресле Николая и села на место у прохода. Девушка подняла с пола Данила. Таня, наконец, подняла голову и посмотрела на Настю пустым взглядом. Тогда Настя подняла и Таню, усадив девочку себе на колени. Обняв детей, она горько заплакала. Услышав её плач, Николай пришёл в себя, крепко обнял девушку и принялся её утешать.
– Ой, плохо, ой, плохо! – послышался крик Нины Ивановны. – Ой, убили! Всю жись испоганил, ирод! Ой, убили! – пожилая женщина качалась в кресле и причитала.
– Ну, будет, мать! Живая же! Ну же, успокойся, – урезонивал её Сергей Александрович.
Артём сидел на своём месте, ошеломлённо трогая рукой огромную шишку на лбу. Непонимающим взглядом он смотрел на кресла своих собеседников. Кресла были пусты.
Валя подняла голову и удивлённо посмотрела на свою руку. Из руки торчала вязальная спица. Тупо глядя на спицу, женщина вытащила её из руки и принялась вязать. Услышав звук открывающейся двери, Валя подняла глаза.
Дверь в кабину пилотов распахнулась, и в салон нетвёрдым шагом вошла Люба. Она двигалась неестественно, взгляд её был устремлён в пустоту. Пройдя несколько шагов, бортпроводница споткнулась и упала. Но сразу же поднялась и продолжила свой путь. Люба подошла к выходу из самолёта и, немного замешкавшись, открыла входную дверь. Салон самолёта наполнился морозным зимним воздухом, а Люба стояла в проёме и смотрела на падающий снег.
В салон, пошатываясь, вошёл Витя.
– Есть врачи на борту? – спросил он и прибавил – Живые… Ты врач? – обратился Витя к Николаю, поймав на себе его вопросительный взгляд. – Зайди в кабину, нужно Сашу осмотреть – по-моему, он ещё жив. У тебя лекарства есть с собой? Бинты? Я нашу аптечку что-то найти не могу… – Николай кивнул. – И остальных осмотришь, Люба поможет. Люба?
Люба, по-прежнему, стояла в проёме, не обращая внимания на оклики.
– Любаня! – Витя подошёл к бортпроводнице, взял её за плечи и встряхнул. Женщина посмотрела на второго пилота уже более осмысленным взглядом.
– Салон не выстужай! Закрывай дверь и пошли в кабину, поможешь врачу! – Витя кивнул в сторону Николая.
Витя и Николай, развернувшись, ушли в кабину. Закрыв входную дверь, Люба последовала за ними.
Андрей и Михалыч сидели в комнате отдыха, выпивали, беседовали.
– И чё, надолго твоя к мамке-то уехала? – лениво поинтересовался прораб.
– Написала, что на неделю… Не знаю, Михалыч…
– Да ладно тебе! Сколько раз уезжала… Остынет и вернётся – куда ей с ребёнком-то деваться?
– Всё равно на душе не спокойно… Не хорошо… Надо в Красносибирск ехать, а то тёща её снова против меня настроит… Ты ж знаешь, Петровна меня любит… В прошлый раз уже жениха Насте подыскала и работу. Ну, там, в Красносибирске.
– Да, Петровна баба такая… – хмыкнул Михалыч. – Помню, когда здесь работала, всю ферму в ежовых рукавицах держала… А сколько водки у нас с мужиками повыливала, ммм… – прораб улыбнулся своим воспоминаниям.
Вдруг, дверь резко открылась, со стуком ударившись о стену, и в комнату вбежал, задыхаясь и взволнованно вращая глазами, мужчина.
– Привет, Михалыч! – кивнул вошедший прорабу и обратился к Андрею. – Андрюха! Ты говорил, у тебя вчера жена уехала?
– Угу… – мрачно ответил Андрей.
– В Красносибирск же? «Сибирь-Аэро»? – продолжал расспрашивать гость.
– Ну да, а что? – Андрей поднял на вошедшего заинтересованный взгляд.
– Вы что, телик не смотрите? Не долетел он до Красносибирска! Разбился, говорят!
Михалыч и Андрей ошеломлённо уставились на посетителя. Затем Андрей, не произнося ни слова, взял пульт от телевизора и начал переключать каналы. Найдя выпуск новостей, он прибавил звук и стал внимательно слушать. Передача уже подходила к концу, диктор сообщал: «Напоминаем, что вчера, примерно в восемь вечера, самолёт авиакомпании «Сибирь-Аэро», выполнявший рейс Таёжный – Красносибирск, пропал с радаров. Местоположение самолёта, а также судьба его пассажиров пока неизвестны. Ввиду сложных метеоусловий, осуществление поисково-спасательных работ не представляется возможным. Список пассажиров и членов экипажа уточняется. Мы следим за развитием событий».