Забытый язык

В этом процессе отклонения и искажения характер человека делается исковерканным. Цели, противоположные интересам его истинной личности, делаются первоочередными. Способность человека любить иссякает, им движет жажда власти над другими. Уверенность в себе уменьшается, и человек вынужден искать компенсацию в страстном стремлении к славе и престижу. Человек утрачивает чувство собственного достоинства и целостности, вынужден превратиться в предмет потребления, для него источником самоуважения делается его продажная стоимость, его успех. Все это приводит к тому, что мы учимся не только тому, что истинно, но и тому, что ложно, что мы слышим не только о добре, но и постоянно оказываемся под воздействием идей, пагубных для жизни.

Все это верно не только для примитивного племени, в котором строгие законы и обычаи воздействуют на ум, но и для современного общества с его предполагаемой свободой от строгого следования ритуалам. Во многих отношениях распространение грамотности и средств массовой информации привели к тому, что влияние культурных клише сделалось столь же действенным, как и в чрезвычайно ограниченной племенной культуре. Современный человек оглушается почти непрерывным «шумом» – звуками радио, телевидения, заголовками газет, рекламой, кинофильмами, по большей части не просвещающими наш ум, а притупляющими его. Нам предлагают рационализированную ложь, маскирующуюся под правду, бессмыслицу, маскирующуюся под здравый смысл или под высшую мудрость специалиста; нам навязывают двойные стандарты, умственную леность или нечестность, выступающие во имя «чести» или «реализма». Мы ощущаем свое превосходство над предрассудками поколений наших предков и так называемых примитивных культур, но нам самим постоянно навязываются такие же суеверные верования, выдающие себя за последние открытия науки. Разве не удивительно, что бодрствование часто воспринимается не как благословение, а почти как проклятие? Не удивительно ли, что во сне, когда мы наедине с собой, когда мы можем заглянуть в себя, будучи избавленными от шума и бессмыслицы, окружающих нас наяву, мы способны лучше чувствовать и мыслить, нам доступны самые истинные и ценные чувства и мысли?

Вот к какому выводу мы приходим: состояние сна имеет двойственную функцию. Отсутствие контакта с культурой способствует проявлению как худшего в нас, так и лучшего; следовательно, в сновидении мы может быть менее интеллигентными, менее мудрыми, менее благопристойными, но также и лучше и умнее, чем наяву.

Дойдя до этого заключения, мы оказываемся перед трудной проблемой: как можно узнать, следует ли понимать сновидение как проявление лучшего в нас или как худшего? Существует ли какой-то принцип, которым мы могли бы руководствоваться в этом отношении?

Для ответа на этот вопрос следует покинуть довольно поверхностный уровень обсуждения и постараться заглянуть глубже, обсудив некоторые интерпретации конкретных сновидений.

О следующем сне сообщил человек, который накануне встретился с «очень важной персоной». Эта персона имела репутацию человека мудрого и доброго, и тот, кто потом рассказывал о своем сновидении, пришел на встречу с ним с уже сложившимся под влиянием рассказов мнением. Примерно через час они расстались, и у человека, рассказывавшего о сновидении, осталось впечатление о встрече с великим и добрым персонажем.

«Я вижу мистера X. [очень важную персону]; его лицо выглядит совсем не так, как выглядело вчера. Я вижу жесткий рот и суровое лицо. Старик, смеясь, рассказывает кому-то о том, что ему только что удалось обманом выманить у бедной вдовы ее последние гроши. Я испытываю отвращение».

Когда этого человека попросили сказать, что ему приходит в голову по поводу сновидения, он ответил, что вспоминает мимолетное чувство разочарования, которое он испытал, войдя в комнату мистера X. и бросив взгляд на его лицо; это чувство, впрочем, исчезло, как только мистер X. дружелюбно и приветливо заговорил с ним.

Как понять это сновидение? Возможно, человек, видевший сон, завидует славе мистера X. и по этой причине ему не симпатизирует? В этом случае сон был бы выражением иррациональной ненависти к мистеру X., о которой сам человек и не подозревает. Однако в рассматриваемом здесь случае все иначе. При последующей встрече, когда человек, видевший сон, осознал свои подозрения благодаря сновидению, он внимательно следил за мистером X. и обнаружил, что в том есть элемент безжалостности, который впервые был замечен во сне. Его впечатление подтвердили немногие лица, осмелившиеся усомниться во мнении большинства, видевшего в X. доброго человека. Подтвердили впечатление и некоторые факты из жизни X., не такие отталкивающие, как в сновидении, но тем не менее выражавшие тот же дух.

Как мы видим, проникновение в характер X. во сне было гораздо более тонким, чем наяву. «Зашумление» общественным мнением, согласно которому X. был прекрасным человеком, помешало человеку, видевшему сон, осознать при встрече свою критическую оценку. Только позднее, после сновидения, смог он вспомнить о мимолетном чувстве недоверия и сомнения. Во сне, когда человек был защищен от «зашумления» и мог остаться наедине с собой, своими впечатлениями и чувствами, смог он прийти к суждению, более проницательному, чем то, которое у него сложилось во время бодрствования.

При интерпретации этого сновидения, как и любого другого, мы можем решить, является ли сон выражением иррациональной страсти или же суждения, только если примем во внимание личность видящего сон, настроение, в котором он был, когда засыпал, и наличие каких-либо сведений о приснившейся ситуации. В данном случае нашей интерпретации помогает ряд факторов. Сновидец смог вспомнить о первоначальном мимолетном ощущении неприязни. Он не испытывал никакой враждебности к X., да и не имел для этого оснований. Сведения о жизни X. и более поздние наблюдения подтвердили то впечатление, которое было во сне. Если бы всех этих факторов не было, наша интерпретация была бы иной. Например, если бы сновидец был склонен испытывать зависть к знаменитым людям, не мог бы найти никаких доказательств справедливости приснившегося впечатления об X. и не мог бы вспомнить чувства неприязни при первой встрече, тогда, конечно, мы могли бы заключить, что сновидение было не проявлением проницательности, а выражением иррациональной ненависти.

Интуиция тесно связана с предвидением. Предсказание означает, что будущее развитие событий выводится из характера и интенсивности сил, действие которых мы наблюдаем в настоящем. Всякое настоящее знание – не поверхностное знание, а понимание глубинных влияний – ведет к предсказанию, и любое достоверное предсказание должно базироваться на таком знании. Неудивительно, что мы часто предвидим события, которые позднее подтверждаются фактами. Совершенно независимо от существования телепатии многие сновидения, в которых человек предсказывает будущие события, попадают в категорию тех рациональных предсказаний, о которых мы только что сказали. Один из древнейших примеров такого предсказания – сон Иосифа:

«И видел Иосиф сон, и рассказал братьям своим, а они возненавидели его еще более.

Он сказал им – выслушайте сон, который я видел: вот мы вяжем снопы посреди поля; и вот мой сноп встал и стал прямо; и вот ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу.

И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его.

И видел он еще другой сон и рассказал отцу своему и братьям своим, говоря: вот я видел еще сон: вот солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне.

И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?

Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово» (Быт., 37: 5–11).

Этот рассказ в Ветхом Завете демонстрирует ситуацию, когда сновидения все еще понимались обычными людьми непосредственно и не требовалась помощь эксперта – толкователя сновидений, чтобы понять относительно простой сон. (Что для интерпретации более трудного сна требовался эксперт, показано в рассказе о сне фараона, когда придворные толкователи сновидений не могли понять смысла сна и пришлось обратиться к Иосифу.) Братья Иосифа сразу поняли, что сон выражает фантазии Иосифа о том, что в один прекрасный день он возвысится над отцом и братьями и что они преклонятся перед ним. Несомненно, сновидение – выражение амбициозности Иосифа, без которой он, возможно, и не достиг бы высокого положения. Однако так случилось, что сон оказался пророческим; он не только был выражением иррациональных амбиций, но одновременно предсказанием событий, которые действительно произошли. Как мог Иосиф сделать такое предсказание? История его жизни в библейском изложении показывает, что Иосиф был не только амбициозным, но и обладал необычными талантами. Во сне он более ярко осознает свои выдающиеся дарования, чем мог это сделать наяву, когда на него давил тот факт, что он – младший и самый слабый из братьев. Сновидение Иосифа – смесь его страстных амбиций и осознания дарований, без которых сон не сбылся бы.