Хороший ректор – мертвый ректор

– Нет.

– Я так и думал, пойдем познакомлю тебя с главной достопримечательностью этой академии, – рассмеялся Говард. Он всегда был таким веселым, наверное, именно это мне в нем и нравилось больше всего.

– Тогда мне следует переодеться, – ответила ему.

– Моя помощь не нужна? – в его глазах появились искорки, которые уже видела пару раз. Я засмущалась, и мои щеки покраснели после того, как поняла его намек.

– Спасибо, но как-нибудь сама справлюсь, – отшутилась я.

– Уверена? – сделал Говард еще одну попытку.

– На сто процентов, – постаралась придать своему голосу решительности.

– Тогда я подожду тебя за дверью, – он не сумел скрыть своего разочарования.

Я быстро переоделась в одежду, в которой была сегодня утром, а затем распустила косу и вышла к дожидавшемуся меня Говарду. Он поймал мою руку, и мы не спеша направились в сторону академии. По дороге жених рассказывал о законах и правилах, установленных в учебном заведении, переводя многое на шутку.

В столовой было много как адептов, так и преподавателей, группировавшиеся пока по неизвестному мне принципу. Мы заняли свободный столик и, выстояв приличную очередь, принялись за еду, которая оказалась на удивление вкусной. Видимо, без вмешательства Винсента здесь точно не обошлось.

Я заметила, как недовольно поглядывали на меня некоторые девушки, проходившие мимо нас. При этом они строили Говарду глазки, даже не обращая на меня внимание, словно я была для них пустым местом. Значит, мой жених пользовался популярностью у женской половины, как я и предполагала. Но мне не понравился тот факт, что он им мило улыбался в ответ. Я подумала, что не стоит в первый же день делать из этого трагедию и поговорить с ним немного позже, если это будет продолжаться и дальше. Возможно, во мне просто взыграла глупая ревность? Аппетит окончательно пропал, как только увидела ректора, вошедшего в столовую. Он задержал на мне свой прожигающий взгляд, а затем занял свободный столик у окна. Жених заметил, что я начала ковыряться в тарелке, поэтому не стал затягивать с едой, и вскоре мы покинули здание академии.

– Говард, а как тебе здесь учится? – внезапно поинтересовалась я, пожелав из его уст узнать об адептовской жизни.

– Ты ведь слышала выражение, что от сессии до сессии живут адепты весело? – рассмеялся он, и я слегка кивнула в ответ.

– А что происходит, когда наступает сессия?

– Осень наступила, высохли цветы, а сессия настанет, то высохнешь и ты, – весело проговорил он, заставив меня нахмуриться. – Только не говори, что ты собираешься учиться?

– Нет, – не раздумывая ответила я, отчего покраснела.

– Вот и правильно. Я хочу проводить с тобой больше времени, а не смотреть на то, как ты грызешь гранит науки, смотри, еще раздавит плитой, – я больше так и не решилась задать вопросов, хотя у меня их было много, но основной: как он собирается работать после окончания академии, если он так легкомысленно относится к учебе? Может, я зря придираюсь.

Мы вернулись в общежитие и долго разговаривали, а затем Говард посмотрел на часы и резко подскочил со стула, на котором сидел последние два часа.

– Эми, я надеюсь, ты не обидишься на меня, если я тебя оставлю?

– Так еще только семь часов вечера. Ты куда-то торопишься? – подозрительно посмотрела на него.

– Прости, но мы сегодня договорились с парнями пойти отметить первый день учебы, – виновато проговорил Говард.

– Так возьми меня с собой, – предложила я.

– Эми, там будут только парни. Да и у нас же еще вся жизнь впереди, которую мы проведем с тобой бок о бок, а это мой последний год учебы, – я изобразила на лице улыбку, невзирая на то, что на душе скребли кошки.

Он ушел, оставив меня в полном одиночестве. Какое-то время я пыталась занять себя делом: принимала душ, затем просматривала свои записи в увесистой тетради, перебирала в сумочке маленькие бутылочки, которые носила с собой на всякий случай. Многие мои изобретения были уже испытаны, а некоторые, например, как зелье сна, еще не довелось повторно опробовать после доработки. Не могла найти желающих прочувствовать на себе всю силу его действия. Наверное, боялись не проснуться.

Через час на меня все же накатила такая волна, что я не выдержала и стала плакать. Слезы текли с каждой минутой все сильнее, и я уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить всхлипы. Возможно, сказывалась перемена обстановки, и именно из-за этого чувствовала себя настолько одинокой, брошенной и никому не нужной. После того, как я проплакала минут десять, раздался стук в дверь. Бросилась открывать ее, надеясь, что Говард заскучал в компании своих одногруппников и вернулся ко мне, но на пороге стояла абсолютно незнакомая мне девушка.

– Слушай, может, хватит, а то мне уже самой выть хочется от тоски, – возмутилась невысокая и хрупкая на вид сероглазая девушка, приблизительно моего возраста.

– А разве я кому-то мешаю? – удивленно посмотрела на нее.

– Твои рыдания даже за стенкой слышны, – пояснила она.

– Ты – оборотень? – уточнила у нее, хотя это и так было уже понятно.

– Да, – задумчиво проговорила она. – Неужели все так плохо?

– Вроде нет, – неуверенно пожала плечами.

– Тогда чего воешь?

– На душе плохо, – сама не знаю, зачем честно ей ответила, но ведь так хотелось выговориться кому-то.

– Это дело поправимое, – произнесла она, а затем развернулась и пошла к себе. Не успела я присесть на кровать, как опять забарабанили в дверь.

– Кстати, я Берта, – это снова была моя соседка.

– Эмилия, – отозвалась я. Она без приглашения ввалилась в комнату и достала из-за спины бутылку темно-коричневой жидкости.

– Я не пью, – сразу предупредила ее.

– А придется, иначе душу твою не вылечить. Это сурия. Столовая ложка на чашку чая, и тебе станет намного легче, – посоветовала она.

– Ладно, – сдалась ей. Думаю, хуже уже не будет, наверное, просто некуда.

Берта сама принялась хозяйничать у меня в комнате, спрашивая, где находится то одно, то второе. В результате она вскипятила чайник, используя бытовую магию, а после заварила нам чай, не забыв добавить своей чудодейственной сурии. Сперва она налила по одной ложке, а затем, немного подумав, махнула рукой и добавила еще по одной, для закрепления эффекта. Сделав несколько глотков, мой язык стал жить своей жизнью, а разум своей. И тут меня прорвало, я выложила Берте всю историю своего поступления в академию, разговор с ректором в его кабинете, а также причину своей обиды на Говарда. Берта, услышав, что он мой жених, немного скривилась, но не стала ничего говорить.

– Вот тебе раз, – вымолвила она, когда я закончила рассказ, и налила нам еще по одной ложке уже в полупустую кружку. – Так ты учиться не собираешься?

– Сегодня точно нет, – проговорила я, путаясь в мыслях.

– А завтра? – последовал уточняющий вопрос.

– Над этим стоит еще подумать, – стоило мне ответить, как в двери раздался настойчивый стук, перепугав нас до полусмерти. Я поторопилась открыть ее и посмотреть на незваного гостя. На пороге стоял не кто иной, как сам ректор. Несмотря на то, что часы показывали начало десятого, он по-прежнему был все в том же костюме. Мы смотрели друг на друга, и только искры не разлетались во все стороны от напряжения, появившегося между нами.

– Добрый вечер, адептка Стерн, мне можно войти? – поинтересовался он, заметив, что я не тороплюсь приглашать его к себе в комнату.

– Добрый вечер, лорд Эванс, что-то случилось? – нарочито громко поздоровалась с ним, акцентируя внимание на имени гостя, так как мне следовало дать время Берте, чтобы та успела спрятать бутылку чудодейственной лечебной настойки.

– Есть один вопрос, который я бы не хотел задавать, стоя в коридоре, – мне ничего не оставалось, кроме как впустить его, открыв широко дверь. Я облегченно вздохнула, не заметив сурии на столе.

– И чем это вы здесь занимаетесь, адептки? – строгим голосом спросил он.

– Чай пьем, лорд Эванс, – соврала Берта, не моргнув и глазом. Мне стоит у нее этому поучиться.