Страница 17 из 23
Ответить на вопрос “Что такое Дао и Любовь?” невозможно, поскольку сами эти понятия первичны. Но иногда нам становится уютнее, если удается подобрать какие-то знакомые аналогии, помогающие лучше пережить непостижимость тайны. Мне, например, хочется представить Дао, как кипящий суп процессов обработки данных, где данными являются сами процессы. Обладая многоуровневой, многотонкой природой, процессы формируют Ресурс из самих себя. Такое варево не должно и не может быть хаотичным. Оно дисциплинированно Любовью. Таким образом, Любовь – фактор самоорганизации
Мирового Ресурса. Любовь обуславливает жизнестойкость Дао и потому является Его внутренней сутью. В мире действует не план, а самоорганизация мирового сознания.
Любовь содержит априорное стремление, и это стремление есть энергетический фактор. Любовь – это энергия и дисциплина Ресурса.
Замечание
Бесконечная сложность Ресурса означает бесконечную сложность организации функционирования совокупности указанных процессов, но может означать и бесконечную сложность самих процессов.
5.1.5. Истина и тайна
Истина там, где тайна. Поскольку существует две реальности, существует и две истины. Истина реальности рацио единственная – это истина науки. Истина же этической реальности многообразна, ибо тайна всякой личности заключает уникальный Замысел Творца.
Истина – это объект и состояние. Как объект, она служит практике и проверяется практикой. Например, всякий результативный алгоритм есть достигнутая цель науки. Но уже в науке мы обнаруживаем другую сторону истины – ее способность породить переживание откровения. Ведь научная истина содержит рациональный комментарий мировых смыслов. В религии, в искусстве также осуществляются комментарии. Успех постижения истины зависит от смыслового багажа познающего. Это лишь первая ее сторона – объектная. Есть и вторая, называемая бытием в истине. Она-то и обусловлена движением к тайне. Ведь тайна бесконечна, ее невозможно постичь, к ней лишь можно идти, и сама эта устремленность есть состояние, где истина переживается как действительное движение.
Мне представляется, что вторая сторона истины – основная. Но является ли постижение тайны единственной целью бытия? Ответ – нет. Цель не сводится к тайне и значительно важнее ее. Цель подчиняет себе процесс движения к тайне. Цель – Божье Признание.
Замечание
Тайна личности хранит не только Замысел, но и нечто, представляющее тайну для Самого Творца. Ведь личности дана свобода.
5.1.6. Ближние
Я сам, мои ближние, общество, Бог – вот главные объекты внимания и взаимодействия. Но только отношение к ближнему показывает меру нашей нравственности. Если поступок, совершенный ради себя или ради общества, игнорирует ближнего, он неуместен, если противостоит ему, – это зло, если помогает ему, – добро. Ближнему мы доверяем, мы спокойны за его поступки, за его мотивы. В то же время поступки именно ближних мы воспринимаем особенно остро.
Иногда мы совершаем добро, не любя. Например, помогая больному, спасая слабого. В общем случае, добро без любви означает, что мы данной личностью не интересуемся. Мы жертвуем, проходя мимо. Доброжелательность – чувство позитивного настроя по отношению ко всему разумному, человеческому. Это чувство сродни сердечному отношению взрослого к детям. Однако только любовь позволяет нам проникнуть в тайну ближнего.
Добро сближает людей; именно в добре мы становимся ближними. Ведь добро определяется не делом, а мотивом поступка (см. раздел 7.4. “Добро и зло”). Этически, переживание близости важнее для того, кто совершает поступок, чем для того, кто является объектом поступка.
Ближние – это не обязательно находящиеся рядом. Ближние – те, кого мы любим, хотя именно находящиеся рядом, прежде всего, нуждаются в нашей любви. Наша жизнь, судьба – суть история взаимоотношений с ближними. Не всякая близость содержит любовь, но отсутствие близости (нет ближних) – есть индикатор отсутствия любви. По большому счету, мы здесь ради ближних.
5.1.7. Слава и тщеславие
Тщеславие – это жажда внимания, а внимание – главный ресурс общества. В тщеславии есть одно положительное свойство: оно заставляет докопаться до истины, ибо за истину нас оценят, и эта оценка будет заслуженной. Ведь мы хотим заслуженной славы. Но порой, дело творца становится инструментом тщеславия, и истина уходит на второй план.
Человек не всегда достоин того, чего добивается. В лучшем случае он предлагает свои ценности, в худшем – использует славу как ступень, ведущую к благам. Ведь жажда внимания – это жажда власти, но даже Бог ее не имеет. Социум создает инструментальные средства фокусировки общественного внимания – сцены, трибуны, тиражи изданий, и человек стремится ими воспользоваться. Но часто усилия околосценической деятельности превосходят талант и трудолюбие человека. Между тем два обстоятельства способствуют все большему размыванию фокуса: (1) рост информации и средств ее воспроизведения, (2) измельчение, падение цены информации и заинтересованности в ней. Труд, который раньше считался уделом небольшой группы профессионалов, стал доступным многим. Ведь профессионализм проявляется в аранжировке; формы канонизируемы, алгоритмизируемы. В том-то и дело: именно форма, а не содержание завоевывает сценические подмостки.
Основное назначение авторского текста – зафиксировать вершину личного смыслового генома – вершину, в которую текст нам помогает вернуться, и пойти дальше. Именно эта цель, а не тщеславие, должна руководить автором. Что касается славы, она ищется не у людей, а у Бога, и зарабатывается не на поприще человеческих страстей. Божью славу сопровождает аскетизм в потреблении славы людей. Людская слава иногда нужна, но есть предел, порог, за которым “игра не стоит свеч”.
Когда же “игра не стоит свеч”? – Когда слава у дальних портит отношения с ближними, когда ценится выше любви, когда отнимает свободу. Людская слава капризна, изменчива, свидетельствует о нашем материализме. Без надежного, доброго тыла, состоящего из родных и друзей, всякий, даже самый знаменитый человек, по сути, несчастен.
Духовное творчество невозможно без любви и поддержки ближнего. Ведь суть его простая: прийти на зов жаждущего, утолить духовную жажду. Одухотворенный труд находит отклик в одухотворенном сознании.
Добавление
Мы свои дела и успехи ценим больше, чем ценят их другие, а хотим признания всего общества. Мы думаем, что люди без нас не обойдутся, а они спокойно обходятся. Мы хотим им помочь, а они не нуждаются в нашей помощи. Но это фальшь, мы сами нуждаемся в их внимании, мы тщеславны. Нам кажется, что мы уже заслужили славу, мы нашли нужную им истину. Но это только наша истина. Человек обязательно владеет какой-то оригинальной истиной, – это незыблемое свойство разума. Почему же обычное свойство должно делать человека необычным среди остальных? Конечно, его истина не похожа на истины других, и, если ему удалось привлечь к себе внимание, то это всего лишь означает, что ему удалось усилить свой голос, заглушив остальные. Он добился славы, и люди прислушиваются не столько к его истине, сколько к его славе. Ибо слава – вожделенная стихия социума – предмет восхищения и зависти. Некоторые авторы чувствуют себя именно авторами, и это чувство является фоном их жизни. Однако тщеславие никогда в полной мере не удовлетворяется. Тщеславие это болезнь.
Но вот переедете вы в другую страну, где вас никто не знает, и тут ощутите цену вашей истины, вашей идеи. Так будет и после смерти. Перед Богом мы явимся не с идеями и талантами, а со своими поступками. Мы думаем, что верим в Бога, но мы верим лишь на словах, ибо хотим признания людей. Между тем, идеал нашей жизни прост: сделал доброе дело и будь доволен.