Страница 2 из 36
После выявления основных черт той группы объектов, в которую входит изучаемый объект, на основе знания сходных объектов можно выдвинуть гипотезы о его свойствах, поведении, функционировании. Это очень мощное средство познания – построение гипотез о еще неизвестных свойствах данного объекта на основании того, что мы знаем, что данный объект принадлежит к данному классу объектов, и другие члены этого класса имеют такие-то свойства. Основанием для таких гипотез является целостность объектов исследования. Если мы выбрали в качестве объекта исследования не случайную совокупность свойств, а действительно целостную систему, то ее признаки скоррелированы друг с другом. Это значит, что если мы находим некоторую группу сходств между объектами, то возрастает наша уверенность в том, что эти объекты сходны и по многим другим свойствам. Без такого выделения типичных свойств объектов научные законы не могли бы быть сформулированы. Ученые ведь не исследуют все капли воды в океане, чтобы убедиться, что их свойства похожи; изучив некоторое количество воды и сделав заключение, что весь океан состоит из такого вещества, мы заранее полагаем, что свойства всех его частиц примерно одинаковы.
Такие гипотезы проверяются либо наблюдением за реальным поведением объекта, либо экспериментальным путем. Эксперимент есть то же самое наблюдение за поведением природного объекта, только это наблюдение производится в искусственно созданной и контролируемой обстановке. Степень «созданности» и «контроля» обстановки бывают весьма различными, так что по сути дела эксперименты возможны в любых науках. Рассмотрев результаты наблюдений и экспериментов, мы сравниваем наши гипотезы о поведении тех или иных свойств с реально наблюдаемыми результатами и на этой основе уточняем представление о строении объекта. Научное исследование итерационно, оно подобно змее, кусающей свой хвост: его результат состоит в выходе на самое начало исследования, но уже с новым опытом, что позволяет лучше описать систему сходств и отличий изучаемого объекта от других объектов, переопределить состав группы сходных объектов и продолжить итеративную процедуру изучения. Корректируя в соответствии с результатами наблюдений и экспериментов гипотезы о связи свойств объекта, мы выделяем новые свойства (число их в любом реальном объекте бесконечно), образуем новые группы сходных объектов и заново исследуем свойства этих групп. Отсюда можно видеть, что практически на всех этапах научного исследования мы сравниваем морфологическое строение объектов между собой и объединяем сходные объекты в группы; эта операция является основной операцией научного метода. В циклическом процессе познания действительности сравнительный метод играет связующую роль.
В истории основы морфологического метода применяются не реже, чем в других науках. Известен красивый пример работы этого метода. От стоянок доисторического человека сохраняется немногое, и является трудной задачей соотнести эти немногие останки с движениями племен и культур. Известный английский археолог разработал определительную таблицу каменных топоров. Сначала все топоры различались по форме, видимой в профиль, затем – по вертикальному абрису, потом по форме лезвия, деталям крепления к рукоятке и проч. В результате прохождения по этому определительному ключу можно было придти к определенному типу каменных топоров. Полученный результат с изумительной точностью совпал с другими остатками материальной культуры древних людей: керамикой, типами захоронений. Получилось так, что достаточно найти на стоянке каменный топор, и прояснялось, к какому типу культур относится данная стоянка. Этот классический результат попытались воспроизвести ученые, изучающие древние стоянки на Украине и в южной России. В соответствии с местными формами топоров им показалось правильнее построить ключ иначе, они сначала делили все топоры по форме абриса, видимого сверху, затем – по форме лезвия, по профилю и т. д. У них также получилось множество хорошо различимых типов каменных топоров, и каждый топор можно было отнести к определенному типу. Но при наложении карт распространения топоров на карты других явлений ничего связного не получилось: выделенные типы топоров не коррелировали ни с типами захоронений, ни с типами жилищ. Этот маленький пример конкретного исследования показывает, что морфология в истории работает непрерывно, перед ней встают те же задачи, что и в иных науках. Можно привести сотни подобных исследований в иных областях знания, где говорилось бы, например, что некоторые группы насекомых замечательно различаются по жилкованию крыльев, и зная это жилкование, можно точно указать систематическую принадлежность насекомого, а в других группах жилкование не работает, не позволяет выделить осмысленные группы видов и родов. В таких случаях приходится искать другие признаки, выделять другие классы явлений, а также пытаться понять, почему признаки, хорошо работающие в пределах одной группы, не пригодны для другой.
В XX веке морфология переживает глубокий кризис, морфологические знания «вышли из научной моды», большинство людей интересуются красивыми эволюционными картинками, а морфологическое «буквоедство» полагается скучноватым. Между тем любые эволюционные реконструкции и блестящие эволюционные сценарии есть лишь интерпретация морфологических данных. Например, накапливающиеся данные показывают, что обезьяны Старого Света (так называемые узконосые обезьяны) и обезьяны Нового Света (широконосые) настолько слабо связаны, что нет серьезных оснований объединять их в одну группу животных. Имеются две независимые группы, общий предок которых не был обезьяной, но которые развились настолько сходным образом, что мы, едва взглянув, утверждаем: «Обезьяна!». Столь глубокая конвергенция групп является яркой иллюстрацией направленности эволюционного процесса, и при этом любые суждения об этой эволюционной картинке сводятся к обсуждению «скучных» подробностей морфологического строения этих животных: обезьяны различаются, в частности, строением лицевой части черепа, у них различное количество отверстий в носовой кости. По одним признакам мы наблюдаем глубокое сходство организмов, а по ряду других видим существенные различия, и вот этот баланс признаков и выражается словами «конвергенция», «направленная эволюция». Точно так же можно воспроизвести оригинальные и изящные рассуждения о схождении английского и китайского языков за последнюю тысячу лет. Но любые сколь угодно красивые рассуждения о культурфилософском смысле такого сближения будут опираться на основу самого «скучного» языкознания, на дебри грамматических и лексикостатистических выкладок, из которых, собственно, и следует, что в английском языке, принадлежащем к германской группе языков, в целом – синтетических, нарастает аналитичность и падает роль словоизменения. При этом становится очевидна истинная «цена» сходства английского и китайского: это лишь крайне поверхностное сближение, мало что говорящее о глубинном устройстве языка.
С помощью морфологического метода работают все естественные (и не только естественные) науки. Часто высказывается мнение, что к истории методы «обычной» науки неприменимы в силу принципиальной уникальности, одноразовости объекта ее исследования. По этому поводу даже иногда выделяются две группы наук – номотетические, которые ищут законы, описывающие поведение сходных явлений, и идеографические, к которым принадлежит и история. Идеографические науки, как утверждают сторонники этой точки зрения, могут только описывать происходящее.
Такое понимание истории является ошибочным. Причин для такой квалификации достаточно много; здесь уместно провести лишь одну линию рассуждений. С уникальными объектами работают на деле все естественнонаучные дисциплины. Наиболее очевидно это в отношении географии и родственных наук: объект их исследования дан в единственном экземпляре. Но ведь и каждый биологический организм, и каждый биологический вид уникальны. Изучаемые физикой объекты также упикальны; каждый бросаемый с башни камень единичен. Однако физики с легкостью отвлекаются от упикальности своих объектов, изучая лишь очень обобщенный аспект реальности, так что их объекты становятся одинаковыми. Одинаковость (изоморфность) объектов есть результат работы научного аппарата, а не свойство реальности.