Страница 8 из 11
Мотоцикл неуклюже валялся посреди дороги. Двигатель работал на холостых оборотах, заднее колесо вращалось. Мы с Киселём подбежали, подняли его, откатили на обочину. Обратили внимание, что откуда-то на мотоцикле появлялась кровь, которую смывал сильный дождь. Осмотрели себя. Оказалось, у меня на правой ладони глубокая рана, она сильно кровит. Я был весь мокрый от дождя, измазан маслом и кровью. Боли не чувствовал вообще. Я видел кровь и раньше. И свою, и чужую. Стою и смотрю на рану, думаю, как остановить кровотечение. Тут неожиданно к горлу снизу подступил какой-то ком, и весь мир стал ярко-зелёным, затем вдруг сознание померкло, и я отключился. Очнулся оттого, что меня шлёпает по щекам испуганный Флор и что-то кричит. Но я видел только его лицо и широко раскрывающийся рот. В ушах у меня звенело, я ничего не слышал. Постепенно пришёл в себя. Дождь лил мне на лицо. Я закрыл глаза с намерением полежать немного перед тем, как встать. Сил не было совсем. Но Флор стал тормошить меня и пытался поднять. Я едва нашёл в себе силы прошептать ему несколько слов. Он перестал меня трясти и наклонился к моему рту, чтобы расслышать меня, так как я говорил тихо. Я послал его подальше матом. Тогда он оставил меня в покое. Полежав минут пять, я собрался с силами и встал. Кисель с Флором стояли под деревом. Дождь лил, как из ведра.
У мотоцикла были следующие повреждения: разбит задний левый указатель поворота, левое зеркало, левая часть руля загнута вверх под прямым углом. Дуги безопасности, имевшиеся в передней части мотоцикла, очень сильно помогли нам избежать больших травм.
Кисель, как и я, в шоковом состоянии. Ливень постепенно превратился в слабый дождь, но не прекращался. Мы решаем ехать обратно. Заезжаем в какую-то деревню. Дороги до боли привычные – непролазная грязь по колено. Почему-то именно здесь понимаю одну из причин, почему Гитлер не смог завоевать Советский Союз. Зашли в Сельпо – деревянный одноэтажный магазинчик с облупленной вывеской и скрипучей дверью. Купили пряники с сахарной поливкой и молоко в пол-литровых пакетах, имеющих форму трёхгранной пирамидки. Надкусив и оторвав вершину этого тетраэдра, пьём молоко. С аппетитом поели, стоя на крыльце магазина, глядя на дождь и на повреждённый мотоцикл. Нужно было выгнуть руль обратно. Хорошо бы найти какую-нибудь трубу, одеть её на руль и выпрямить его. Но ничего под рукой нет.
Тогда Флор сел на мотоцикл, угрюмо исподлобья посмотрел на изогнутый руль. Примерно с минуту гипнотизировал его, не моргая. Мы с Киселём стояли на крыльце и смотрели, ожидая, что же будет делать Флор дальше. Кисель хотел что-то сказать, но я рукой, молча, остановил его. Флор медленно взялся обеими руками за руль, взгляд его выражал злобу и решимость. Глаза стали круглыми, скулы резко очертились. Он приловчился, выбирая наиболее удобное положение тела. Глядя как-то чуть мимо места изгиба, прищурился. Он весь ушёл в себя, сосредоточился. Он стал похож на гордого индейца Северной Америки, который откопал топор войны и собрался на священную войну, готовый погибнуть за честь племени. Таких персонажей показывают в вестернах. Глядя на него, я почувствовал, что у меня по спине побежали мурашки. Мы переглянулись с Киселём. А Флор уже ничего не видел и не слышал. Для него сейчас существовал только гнутый руль, который во что бы то ни стало необходимо выгнуть обратно. Он взялся крепко за трубу руля, напрягся, его пальцы побелели. Он начал гнуть. Руки задрожали, огромное напряжение отразилось на его лице, но руль не поддавался. Он оскалился, напрягаясь, всё больше и больше. Невероятным усилием он начал медленно разгибать трубу руля. Слой хрома, которым был покрыт руль, в месте изгиба вспучился и потрескался. Лицо его побагровело, на лбу вздулись вены, выступил пот, жилы на шее выделились. Мы с Киселём ужаснулись. Медленно, задержав дыхание, Флор выгибал руль обратно. Он побеждал металл! Уже в конце, когда осталось немного, он издал странный звук. Даже не звук, а крик, точнее, скрип души человека, прикладывающего нечеловеческое, невероятное усилие: «К-к-к-е-е-е-а-а!!!».
Руль быт выгнут. Даже дальнейшей правки не требовалось. О бывшем повреждении напоминал только облезший в месте изгиба хром.
Дорога домой не была радостной. Вернулись мы с чувством досады и разочарования. Но падать духом мы себе не позволим! Твёрдо решили собраться с силами и через неделю повторить попытку. Но в этом году совершить круиз нам было не суждено. Мы так и не собрались больше в дальнюю поездку.
Учёба на водительское удостоверение. Весна 1989 года.
В середине мая, когда начинается самый разгар сезона, из ДОСААФа нам с Флором пришла открытка с извещением о том, что начинается учёба для получения водительского удостоверения категории «А». На первое собрание я пошёл с двояким чувством: во-первых, надо, во-вторых, жаль тратить драгоценное летнее время на учёбу.
В первый день мы познакомились с преподавателем, и он предупредил нас, что учиться мы будем всё лето ежедневно с шести до девяти часов вечера все дни, кроме выходных. Опоздание приравнивается к прогулу. Три прогула, и курсант отчисляется с курсов, ранее уплаченная сумма не возвращается. Если мы не сдаём экзамен в ГАИ с третьего раза, дальше ДОСААФ прекращает нас курировать, и эту проблему мы будем решать самостоятельно.
Честно говоря, мы с Флором приуныли от такого положения дел. Преподаватель объявил, что сегодня у нас было вводное собрание, и что поэтому мы свободны. На следующий день всё же мы пошли учиться. Я ведь обещал родителям получить водительские права. Да и учиться было больше негде.
Во второй день мы занимались вместо трёх часов полчаса, точнее, не занимались, а оформили официальную часть, выбрали старосту, внесли оплату, получили первое домашнее задание. И преподаватель отпустил нас. Он объявил, что сегодня у нас было организационное собрание, и что поэтому мы свободны.
В третий день преподаватель начал читать нам правила дорожного движения, но минут через пять ему и нам это надоело. Он посмотрел на часы, вздохнул, и сказал, что выдаёт нам домашнее задание – читать правила дома. Затем он объявил, что сегодня у нас было первичное занятие, и что поэтому мы свободны.
На четвёртый день преподаватель принёс нам экзаменационные билеты. Поручил старосте проследить, чтобы мы решили все, как минимум, по три билета и ушёл. Ответы на вопросы билетов мы должны будем показать преподавателю завтра. Мы с Флором быстро решили по паре билетов и побежали кататься на мотоциклах.
На пятый день преподаватель поручил старосте отмечать явку курсантов на занятия. Оставил таблицу с ответами на вопросы билетов и ушёл. Мы ещё немного позанимались и разошлись.
На шестой день мы с Флором опаздывали на занятия. Вдруг мы случайно видим на автобусной остановке нашего преподавателя весьма навеселе. И мы решаем сегодня прогулять занятие, использовать своё право на один из двух прогулов.
Впоследствии выяснилось, что староста, такой же, как мы, обычный человек и всё понимает. И преподаватель всё понимает. И мы, курсанты, всё понимаем. В общем, из нас никто на курсы эти не ходил. Экзаменационные билеты мне дал кто-то из знакомых, и я занимался на досуге дома. Когда пришло время сдавать экзамен в ГАИ, мы сдали его и получили «Права».
Первый мотоцикл. Лето 1989 года.
Я считал дни до получения страхового накопления. И вот в начале июня наконец моим страданиям пришёл конец и наступил долгожданный момент – родители выдали мне громадные деньги – тысячу рублей! Правда, тут же выяснилось, что нужно безотлагательно решить кое-какие материальные затруднения нашей семьи. Они сказали мне, что я человек взрослый и должен всё понимать. В общем, через несколько дней осталось около шестисот рублей. Я понял, что если я в ближайшие дни не потрачу деньги, то они будут потрачены всей семьёй для дальнейшего облегчения материальных затруднений, страданий, воплощения мечтаний, исполнения желаний и тому подобное.