Страница 13 из 14
Пришел он туда, смотрит на милых индейцев, слушает их удивительный язык. Вгляделся он в их размалеванные лица и показалось ему, что этих людей он откуда-то знает. Продрался он через толпу зрителей к самой сцене, рассмотрел этих странных людей поближе и все понял. Заглянул он одному из них в глаза, подмигнул и позвал тихонько: «Гонза!» Милый индеец вздрогнул, вытаращил глаза на крестьянина. Но тут же опомнился и посмотрел со значением на двух своих соплеменников. И все трое начали снова беседовать между собой на своем странном языке.
Но крестьянина это не обмануло. И сказал он тем, кто стоял рядом:
– Я и говорю, почтенные паны: этих индейцев я уж давным-давно знаю. Да пусть меня гусь ущипнет за ногу, если это не бывшие слуги с княжьего двора в Либейицах! Они там зерно крали, за это их и выгнали. Вот с тех пор и бродят они по свету.
Все очень удивились. Один из них – пан из магистрата – немедленно сообщил обо всем, и милый англичанин был в тот же день вызван куда следует. Но его так там и не дождались. Сбежал он вместе с теми индейцами Ботокуда.
А дом в Ржетезовой улице, в котором показывали тех троих жуликов из Либейиц, называли с тех пор «У трех чудищ».
О капелле Святого Креста
Округлая капелла в закутке улицы Каролины Светлой на Старом Месте в Праге – одно из самых старых строений такого рода в этом районе. Время ее постройки надо искать в XI веке. Такие округлые святыни, называемые ротондами, строили у нас с X века, подобные строения можно найти в Праге в других кварталах, таковы, например, капелла св. Лонгина при костеле св. Штепана на Новом Месте, капелла св. Мартина на Вышеграде. К тому же первый костел св. Вита был точно такой ротондой. Раньше полагали, что такой способ строительства пришел к нам с востока вместе со святыми проповедниками Кириллом и Мефодием. Но сегодня мы знаем, что он пришел к нам из Германии, из Баварии, в те времена, когда князь Вацлав принимал в Чехии епископов баварских и швабских.
Предание, сохранившее память об этой капелле, возвращает нас во времена религиозных войн. Вот оно:
В те времена жил в Праге богатый купец с женой, детей у них не было, и были они очень набожными. Однажды купец тяжело заболел и оказался между жизнью и смертью. Однако он выкарабкался из своей болезни и снова сделался здоровым как бык. Из благодарности за это он пообещал, что совершит паломничество к Гробу Господню на Святую землю. Тогда такое далекое путешествие было очень непростым уже потому, что турки покорили палестинцев и крайне жестоко обращались как с местными крестьянами, так и с путешественниками. Именно поэтому из Европы был предпринят военный поход. Те, кто принял в нем участие, носил одежду с изображением креста, потому и называемые были крестоносцами.
Как-то одна часть этого войска тянулась через Прагу, и тут купцу пришло в голову, что он пойдет с ними на Святую землю. Не помогли уговоры жены и ее доводы об опасностях этого путешествия, не подействовали ни слезы ее, ни просьбы – купец провозгласил, что хочет выполнить свой обет, и отправился с другими пражанами, которые присоединились к войску крестоносцев.
Войско крестоносцев дошло до Италии, оттуда переправилось в Царьград, а из Царьграда – в Палестину. Но там, после многих боев, еще до того как крестоносцы подступили к Антиохии, на один из их обозов напали турки. В том обозе был и пражский купец; некоторых христиан убили, а некоторых взяли в плен.
И купец попал в плен и в рабство. Турки притащили пленников в город и заперли там в христианской капелле, которая тогда служила им тюрьмой. Было это крепкое округлое здание, из которого убежать бы не получилось. Там узники мучились от голода и жажды. Купец горячо молился и в душе пообещал, что, если освободится из плена, построит у себя на родине капеллу в честь Святого Креста, подобную той, в которой был сейчас заключен.
И случилась дивная вещь: однажды ночью купец уснул и ему приснилось, что врата их тюрьмы вдруг отворились, в них стоял юноша в белом. Он кивнул узнику, и у того тут же упали оковы с рук и ног, он встал и последовал за юношей. Он не знал, куда идет, не знал и продолжительность пути, наконец оказались они на вершине перед городом, на чьих башнях купец не увидел турецких полумесяцев, напротив – повсюду виднелись кресты. Он понял, что стоит перед христианским городом, и хотел спросить своего спутника, что все это значит. Но тот в ту самую минуту исчез.
Купец пробудился от сна и увидел, что он и вправду уже не в тюрьме. Он лежал на горе перед незнакомым городом вблизи морского побережья. Он услышал разговоры проходящих мимо людей и понял, что он в Италии. Он понял, что случилось чудо, и стал коленопреклоненно благодарить Бога за освобождение.
Потом он пошел в город и нашел там купцов, которые бывали в Праге по торговым делам. Они ему помогли попасть домой, и так он счастливо вернулся в Прагу к немалой радости своей жены.
Все удивлялись его чудесному освобождению. Он же, верный обещанию, велел построить на Старом Месте напротив своего дома капеллу, похожую на ту, в которой он томился в плену.
Это и есть капелла Святого Креста, которая стоит и по сей день.
О монастыре св. Анны
В том месте, где неподалеку от Карлова моста стоит разрушенный монастырь и костел св. Анны, был когда-то костел св. Вавржинца, заложенный, как говорят, еще при св. Вацлаве. Потом тамплиеры выстроили там монастырь. После уничтожения ордена тамплиеров монастырь получили иоанниты, которых также называли мальтезианцами. Те продали монастырь монахиням-доминиканкам из монастыря св. Анны, что находился в малостранском округе. Потому позже монастырь стали называть Анненским.
В бурные времена гуситских войн в 1420 году к Праге пробился Жижка с войском из Табора и въехал в город, горячо приветствуемый пражанами. В Праге же таборяне устроили много разрушений: опустошали костелы и монастыри, хотя Жижка со своими гетманами всячески препятствовал подобным действиям. Монастырь миноритов у св. Якуба спасли от разрушения староместские мясники, но таборские вояки разрушили доминиканский монастырь св. Климента у Каменного моста. А оттуда было недалеко до монастыря св. Анны. Монашки, услышав, что к ним приближается вооруженный люд, чуть не умерли со страху. Но, как повествует предание, была среди них тетя Яна Жижки, которая, зная, что ее племянник – предводитель таборского войска, надеялась на спасение монастыря. В монастыре царило великое смятение, и вдруг послышались удары в запертые ворота. Монахини, зная, что нет им спасения, пали на колени пред алтарем и молились. Тут тетя Жижки пошла к монастырским воротам и через окошко сердито крикнула таборянам, что хотела бы говорить с их главарем. Раздались крики и смех тех, кто стоял к воротам ближе всего. Они передали другим, что, мол, вот, главного позвали, а он с монахами и монахинями переговоры не ведет. И если она сама им не откроет ворота, они сами их разобьют.
Но тут к воротам приблизился их вождь собственной персоной и спросил, что означают эти крики.
– Эй, брат Жижка, тут из оконца монахиня говорит с нами, спрашивает о тебе. Но мы ей сказали, что это все равно не поможет!
Тут из окошка раздался голос:
– Ян! Ян! Это я, твоя тетя!
Жижка в тот же миг вспомнил свою тетю, которая много лет тому назад ушла из дому в Прагу, чтобы там поступить в монастырь, и с тех пор о ней не было никаких известий. Но сейчас он тут же ее узнал. И немедленно приказал своим людям отступить от ворот, а сам прошел вперед, желая поговорить с тетей. В эту минуту раздался лязг затвора, ворота открылись, и старая монахиня пала перед Жижкой на колени. Говорить она не могла, только протягивала к предводителю Табора руки. Тут Жижка, подойдя к своей тете, поднял ее с колен и утешил ее печаль, говоря:
– Не бойся ничего, тетя! Ради тебя я позабочусь об этом монастыре и всех вас тут оставлю. Но к вам переберутся и монахини из остальных монастырей, будете вместе жить тут, и никто не посмеет причинить вам вред. Хочу только, чтобы вы всех приняли под свой кров. Иди и приведи аббатису, чтобы она услышала мое повеление.