Страница 47 из 128
Смерть бывает разной. Можно испытывать боль, страх и нежелание закрывать глаза навечно. А можно похоронить часть себя, которая совершенно лишняя, ненужная больше. Освободить своё сердце, чтобы ярче воспринимать действительность. И сейчас я счастлива умереть и воскреснуть моментально.
Ред поглаживает меня по обнажённой спине, а я наслаждаюсь близостью. Мы так и лежим на его рубашке, отдыхая после этого дня. Блаженство. Но оно неожиданно разрушается тихими стонами и чьим-то шёпотом. Испуганно приподнимаюсь с груди Реда.
— Забыл отключить звук, — кривится, указывая взглядом в сторону.
— То есть...
— Да, началось, — подтверждает он мои догадки.
— Тогда они опоздали, мы устроили шоу намного интереснее, — улыбаясь, возвращаюсь на его плечо и целую в подбородок.
— И, слава богу, никто этого не видел. Не собираюсь делиться тем, что было красиво отыграно только для меня.
— Ты меня заставил, — припоминаю я.
— Ты меня обманула, — с таким же подтекстом отвечает он.
— Ты меня вынудил это сделать, — приподнимаюсь и нависаю над его лицом.
— Я извинился, — заправляет пряди волос за ухо.
— Мне это понравилось, и может вызвать привычку, — улыбаюсь, наклоняюсь и целую его в губы.
— Идиот, — шепчу я.
— Ещё раз? — Хватает меня за волосы, оттягивая голову назад.
— Это не я, Мэтью просил передать, я обещала. Не люблю не сдерживать данное слово этому мужчине, — смеясь, объясняю я.
— И не боишься, что разозлюсь от этого? — Шипит он, поднимаясь, вынуждая сесть и меня.
— Нет, больше не боюсь твоей злости, она меня возбуждает, — шепчу я.
— Хватит играть со мной, сладкая моя, — отпускает волосы и проводит нежно ладонью по лицу.
— Это была честность. Меня, правда, возбуждает, когда ты полон ярости. И я, действительно, дрожу от напряжения внутри.
— Я должен тебе признаться, что не лгал, — отнимает свою руку от моего лица.
— В чём именно? — Интересуюсь я.
— Я небогат, Санта. У меня ничего нет, — всё волшебство момента разрушается этими словами. Дёргаюсь и отстраняюсь от него.
— Ты так и не понял, что мне плевать на это? — Обиженно шепчу я.
— Понял, и я говорю это не для того, чтобы унизить тебя или же причинить боль. Это...я пытаюсь сказать тебе иное, — качает головой и поднимается с пола.
— Что ты хочешь мне сказать?
— Правду. Меня не существует, сладкая моя. Меня нет, — от его фразы издаю смешок и встаю на ноги.
— Ты пытаешься убедить меня в том, что ты призрак? Хорошо, я верю. Тогда сделай меня такой же, — уже в голос смеюсь, Ред уходит в темноту, а через минуту возвращается. В его руках коробка, которую он ставит на стол.
— Нет, я не призрак. Но меня не существует, и я хочу, чтобы ты знала — у меня нет ничего из того, что ты ждёшь. Я не могу подарить будущего, потому что не имею его. И мне сложно делиться этим, потому что я не делал этого ни разу, — открывает коробку, и я заглядываю в неё. Удивлённо приподнимаю брови.
— Меня сводят с ума эти чулки и туфли. Твоё платье, ты. Я не покупаю тебя. Я забочусь, — быстро произносит он, пока отхожу от только начинающейся обиды, как она потухает. В коробке лежит одежда, самая обычная одежда.
— Я хочу заботиться о тебе, сладкая моя. И это всё, что я могу дать тебе. Большего не имею права желать, — его пальцы проходятся по моей талии и расстёгивают крючки пояса от чулок.
— Ничего не понимаю. Я...ты сказал, что тебя не существует, а сейчас ты опровергаешь свои слова, — шепчу я, наблюдая, как опускается обнажённый передо мной и снимает туфли, затем чулки. Выпрямляясь, проводит руками по ногам.
— Ты поймёшь, когда я покажу тебе кое-что. Я туда не ездил восемнадцать лет, но сегодня я хочу это сделать с тобой. Ты готова увидеть, что огонь может быть уродливым? — Его глаза блестят от муки, ему сложно говорить это.
— Да, готова, — напряжённо киваю я.
— Хорошо. Тогда тебя нужно одеть и увести отсюда, потому что мне не нравится, что ты находишься здесь. Это место больше не кажется мне таким красивым, как раньше, — подхватывает трусики и вновь опускается передо мной на колени. Я пока не осознаю, что творится в его душе, но атмосфера превращается в мрачную, опасную и стирающую любую попытку вырваться из неё.
Ред помогает мне одеться, и когда остаётся только пальто, он отходит. Собирает наши вещи, разбросанные по полу, и бросает в коробку, затем вновь исчезает в темноте и выходит оттуда другим. Разглядываю его, как будто ни разу не видела. Джинсы, ботинки, бесформенная толстовка с накинутым на голову капюшоном, тёплая жилетка и ещё кепка, полностью скрывающая его лицо.
— Тебе нет нужды прятать шрамы, Ред, — шепчу я.
— Поверь мне, сладкая моя, не все готовы принять мою внешность спокойно. И я достаточно видел, чтобы уберечь их от уродства, — сколько боли в его голосе, что и моё сердце сжимается.
— Но для меня ты красив, — качаю головой и подхожу к нему.
— Какая разница, как тебя воспринимают другие? Неужели, их мнение так влияет на твою самооценку, Ред? Ты же другой, ты можешь быть таким же сильным в свете дня, как и в ночи, — дотрагиваюсь до его щеки, ощущая шрамы, и пытаюсь донести до него, что это всё неважно.
— Они пугаются, Санта. Они...
— Да и пошли они. Мне нравится смотреть на тебя. Мне нравится принимать тебя вот таким, ведь остальные прячут внутри ещё более уродливые шрамы. И это намного ужаснее, чем ты думаешь. Пожалуйста, услышь меня. Ты красив, — осторожно, боясь совершить оплошность, тяну за капюшон и откидываю его назад.
— Если они глупы, то будут давать оценку внешности. Но это уже их проблемы, а не наши. Значит, они не имеют ни ценностей, ни воспитания, ни сердца, ни души. А у тебя всё это есть, и ты научил меня смотреть глубже, — снимаю с него кепку, а он не двигается. Его глаза стеклянные, словно он переживает что-то страшное сейчас. И мне больно. Да, мне так больно видеть его таким, когда он другой. В этой темноте, ставшей его клеткой, он превратился в затравленного этим миром человека. Хотя имеет столько силы именно в ночи, имеет столько возможностей, что тем, кто кичится своей внешностью, вроде меня, остаётся только завидовать ему.