Страница 28 из 128
Не знаю, сколько уже мы сидим на небольшом диванчике. Не имею понятия, что происходит сейчас. Но лишь ожидаю, когда Ред произнесёт хотя бы что-то, а он смотрит в одну точку, крутит пустой бокал в руке и молчит. Страх парализует моё сознание, держит его в когтистых лапах, не позволяя дышать спокойно.
— Что-то с Рейчел? С родителями? — Решаюсь первая нарушить мрачную тишину.
Никакого ответа.
— Ты пугаешь меня. Пожалуйста, скажи, что случилось? Филипп хочет причинить вред им или уже это сделал? Он в Дублине? Боже, Ред, прошу, хотя бы что-то произнеси, — дрожащим голосом умоляю. Забирая у него стакан, отставляю и сажусь на столик.
Медленно поднимает на меня голову, словно не узнаёт.
— Я не чинил трубы.
— Хорошо, — киваю на это признание.
— Ты не просила у него спасения. Ты ошиблась. Ты не сдавалась. Ты обманула меня, никогда не была слабой. Ты сильная. Откуда в тебе столько силы, Санта? — Очень сложно разобрать, что он говорит. Низко, не делая даже расстановки.
— Не понимаю, — мотаю головой, вглядываясь в его лицо. Но нет ни единой подсказки, о чём он говорит.
— Я был прав, мои догадки верны, — медленно поднимает голову.
— Какие из всех?
— Они собирают на тебя досье. Целую папку, там не только видео, но и фотографии, письма с прощанием к твоим родным, заключение психиатра и чеки по оплате приёмов у психотерапевта. И я это видел, — снова отводит взгляд, не желая смотреть на меня.
— Ты... — догадываясь, что он может иметь в виду, сглатываю и делаю глубокий вдох.
— Ты видел то самое? То, где...как появились шрамы на запястье?
Слабо кивает головой, вызывая у меня внутри непонятную ярость, что и это теперь он знает. Все мои минусы для него как на ладони. И мне не хочется падать резко вниз, быть жалкой, хотя признаю, его реакция именно такая, какая должна быть у влюблённого человека. Но сейчас мои мысли заняты не чувствами, а тем, что будет дальше. Что он хочет? Как он всё представляет дальше?
— Филипп хранит их? Как тебе удалось достать это? — Шепчу я.
— Не Филипп, это всё хранится в квартире его приятеля. Нашим знакомым, точнее, одной девушке, работающей проституткой, удалось проникнуть в его место жительства. Она подсыпала ему снотворное и скопировала всё. Бумаги и всё, что было на электронном носителе, — Ред поднимается с софы и обходит её.
— Она удалила это? — Мне плевать, что это за девушка, откуда с ней знакомы Ред и Джо, меня тревожит другое.
— Даже если бы она это и сделала, то я уверен, что запись, как и оригиналы хранятся в ином месте. Это лишь копии, которые Милтон оставил у себя. Зачем? Скорее всего, играет на двух сторонах: с Филиппом и за себя. Если первый струсит и всё же отпустит тебя, но такого не будет, то второй будет иметь копии, которыми сможет шантажировать. Но вряд ли твой муж сдастся, он намерен запрятать тебя в психиатрическую клинику. Предполагаю, что это его основной план, а сейчас у него есть выбор, как избавиться от тебя. И в связи с его любовью к жестокости, он выберет второй, — сжимает пальцами мягкую обивку диванчика, а я прикрываю глаза, всё ещё не веря, что Ред всё видел. Унизительно.
— Чёрт возьми, скажи мне, зачем ты это терпела? Зачем ты обманывала? Зачем? — Ударяет ладонями по резному дереву и отталкивается от софы.
— Я...
— Почему ты продолжала играть роль идеальной жены, когда за воротами происходил такой ужас? — Не позволяя даже оправдаться, повышает голос. Он зол, и я не понимаю причин его ярости. Конечно, это моя глупость, но его буквально трясёт от ярости.
— Почему никому не сказала? Почему улыбалась и выбрала такой исход? Зачем? Да, неужели, в тебе нет ни капли чувства самосохранения? По какой причине так жестоко обманула всех? Ответь, ты думала, что Филипп одумается и оставит тебя в покое? Столько времени, когда ты могла оборвать всё, столько возможностей, но ты продолжала! Ты улыбалась, даже на видео ты улыбалась! Дура! — Запускает руки в волосы и оттягивает их назад, обхватывает свою шею, желая, как будто сам себе причинить боль.
— Ред, я не знаю, — честно признаваясь, поднимаюсь со столика. — Не знаю, правда. Дура, не отрицаю. Идиотка, но я бы ни за что не поступила иначе.
— Что? То есть ты наслаждалась всем этим? Наслаждалась, когда резала себя, когда он бил тебя? — С отвращением спрашивает, отчего я быстро мотаю головой.
— Нет. Я бы никогда не позволила себе поступить иначе, потому что не желала быть посмешищем, как в детстве. Я обижалась на родителей, я ненавидела их, ведь отец изменял маме. И я хотела вырваться из этого дерьма, хотела обрести деньги и лёгкую жизнь, тогда и подвернулся Филипп. Я бы ни за что не бросила попыток увидеть роскошь, потому что боялась вести тот образ жизни, который мне претит. Я желала доказать всем, даже себе, что могу быть куклой, могу иметь всё, что мне захочется. Даже если бы вернулось время обратно, то я поступила бы так же, — всплёскиваю руками, в отчаянии пытаясь ему объяснить, ещё больше растоптать себя.
— Понравилось? — Ехидно кривится он.
— Не нужно так со мной, Ред. Думаешь, я не виню себя? Виню. Думаешь, я бы не хотела сейчас всё решить мирно и не вспоминать тот ужас? Хочу. Готова всё отдать, только бы не помнить больше, закрыть навсегда эти главы моей жизни, чтобы жить дальше. Но я валютная шлюха, понимаешь? Я пользуюсь тем, что мне дарят мужчины, не заботясь о последствиях. Да, я такая, и не отрицаю, что это гадко и грязно. Другая бы давно умерла, а я, возможно, ещё дышу от своей любви к роскоши. Не знаю, по какой причине дышу, но ещё это делаю. Стыдно ли мне? Очень, ведь я натворила столько глупостей, за которые расплачиваюсь. И мне не жаль себя, больше не жаль, я это заслужила, — отворачиваюсь от него, только бы не видеть пренебрежения во взгляде. Только бы не знать, что он испытывает омерзение ко мне. Это будет концом. Хотя он, наверное, давно уже наступил.
— Я сейчас не имею понятия, что делать дальше. Я в тупике, не могу разумно соображать, потому что внутри меня клокочет такая ненависть. Я готов нарушить все правила, но убить его. Придушить своими руками, ведь картинки до сих пор в моей голове. И там тебе больно, — от его слов качаю головой оборачиваясь.