Страница 2 из 257
— Когда ты её видела? — мама задумчиво постукивает длинными ногтями по столу, и я потираю лоб, дабы припомнить этот день, когда моя бабушка, запрещающая себя так называть, была дома.
— Дня два назад, а может быть, и три, — пожимая плечами, смотрю в голубые глаза матери.
В который раз удивляюсь её идеальной красоте. Ей никак не дашь тридцать шесть лет, максимум двадцать пять. Чёрные, как и у меня, волосы элегантно заколоты. Острые, даже хищные черты лица всегда привлекают наших мужчин. У неё нет отбоя от кавалеров, но она их просто игнорирует, все ещё помня, что сделал отец. Он бросил нас, уехал и стал изгнанным, когда мне не было и года. Раны на её сердце до сих пор не зажили, а я старалась не напоминать об этом. Да и она мэр, образец для подражания.
— Она слишком много работает, — качает мама головой, а я тихо смеюсь, ставя стакан на стол.
— Больница — её дом, а тут всего лишь место, где она переодевается, — хмыкаю я.
— Ладно, присмотри за ней. В её возрасте надо бы отдыхать.
— Мам, да глупости, эта молодая козочка фору даст нашим атлетам. Ей пятьдесят три, а она заигрывает даже с моими сверстниками на общих собраниях, — хихикаю я.
— Такая она у нас, — мама смеётся от моего замечания, и я наслаждаюсь этими редкими минутами, когда мы видимся и можем поболтать. В последнее время она очень занята, много дел и, я надеюсь, что все же встречается с кем-то.
— Мам, а можно спросить тебя, как врача? — интересуюсь, отводя взгляд от её пронзительных глаз.
— Конечно, милая, тебя что-то беспокоит? Болезненные месячные или ты залетела?
— Ма! — возмущаюсь, поднимая голову и встречаясь с весёлыми серебристыми искорками в глубине глаз.
— Шучу, рассказывай, у меня есть ещё время.
— Скажи, когда ты слышишь что-то в голове, это означает, пора обратиться к психологу? — глубоко вздохнув, спрашиваю я.
— А ты что-то слышишь? Что именно? — я чувствую, как она подаётся вперёд и сглатываю от неизвестно откуда проснувшегося страха.
Что-то подсказывает мне, что лучше свои ночные похождения во сне держать в тайне.
— Не я, Рима. Она рассказывала мне вчера, что она слышит голос, вроде как зовущий её. Мужской голос. По мне, так у неё просто гормоны играют, но она попросила спросить тебя, только чтобы это осталось между нами. Ты ведь знаешь, насколько её родители ограничены, а ты у меня супер, — свободно лгу я, слабо улыбаясь нахмуренной маме.
— Да, с ними ничего не поделаешь. Надо научиться понимать подростков. И то, что происходит с Римой странно. Возможно, она слишком впечатлительна, начиталась чего-то. Ей следует сходить к пастору, пусть он очистит её душу. Если же не получится освободиться от этого, то пригласи её к нам. Возможно, она так пытается привлечь к себе внимание. Я поговорю с ней, — советует мама, и я даже не сомневалась в таком ответе.
— И я это ей сказала, но она уже придумала целый сюжет в стиле опасной любви с неким призраком графа, или того хуже вампиром, вроде Дракулы. Да и, вообще, у неё много сценариев для объяснений, — продолжаю я свою игру, и мама усмехается от моих слов.
— Девочки, вы смотрите слишком много фильмов, которые мы запрещаем. Ты же знаешь, Лия, лучше, чем остальной мир, что никакого Дракулы не было. Байки, да и только. Даже замок его выдумали и зарабатывают на туристах деньги. Перековеркали нашу историю, и радуются, продолжая забивать умы молодёжи. Вот поэтому мы живём тут, чтобы обезопасить наших детей от всего этого бреда. Румыния прекрасная страна, не имеющая никаких паранормальных существ. И ты, дорогая, уж отведи Риму на службу и проследи, чтобы она все же сходила на исповедь, — в голосе матери появляются раздражительные нотки, и я уже жалею, что завела этот разговор.
— Ладно, в воскресенье сходим, — закатываю глаза и встаю, собираясь уйти и что-нибудь почитать.
— Лия, — окликает меня мама, когда я выливаю воду в раковину и поворачиваюсь к ней.
— Да?
— А ты ничего не слышишь? — она встаёт и подходит к барной стойке, облокачиваясь на неё.
— Нет, конечно, и что мне слышать?! Это же просто мечты шизофреника, — фыркая, оставляю бокал в раковине.
— Мы так редко разговариваем в последнее время, предстоит Хэллоуин. И в этом году мы планируем очень яркое шоу. Как раз я буду договариваться об огненном представлении, новой группе музыкантов.
— Здорово, — бесцветно говорю я.
— А мальчики? Ты уже встречаешься с кем-то?
— Вообще-то, у нас женская школа. Откуда там мальчикам взяться? Да и правила ты прекрасно знаешь. И вряд ли они на меня посмотрят, — расстроено вздыхаю я.
— Почему вряд ли? — изумляется она.
— Да брось, посмотри на меня. Я обычная, а мальчиков моего возраста не так много, и они выбирают себе красоток, причём блондинок. Да и мне они неинтересны, — всплёскиваю руками, а мама жмурится и смеётся.
— Не волнуйся, наступит время, и мужчины оценят твою эксклюзивность. Нас мало, но зато все брюнетки имеют хорошее положение в обществе.
— Мам, нас всего восемь. Восемь темноволосых женщин во всём городе. Как будто сюда партию белобрысых завезли, и они расплодились, — кривлюсь я.
— Просто ген светловолосых сильнее у женщин, чем у наших мужчин. Они носители, ты знаешь эту особенность. Они слабее, чем темноволосые. Чаще болеют и слишком уж податливы для мужчин. Да и ты сама видишь, эти особи совершенно не умеют жить, все приходится делать нам — женщинам. А у темноволосых намного больше серого вещества. Теперь отправляйся спать. Завтра не забудь, после занятий у тебя помощь в конюшне, после неё пение в церковном хоре и...