Страница 17 из 27
Лизу сильно раздражала уже одна только мысль о том, что Феликс «выполняет свой план» без её участия в составлении этого «плана» Девушка понимала, что покуда всё в жизни этого человека происходит в соответствии с его собственными установками, он ощущает себя в собственной зоне комфорта.
«– А что будет дальше?» – спрашивала себя Лиза, глядя на растерянное выражение лица Феликса – «Какие дальше пункты в твоём плане? Наверное, я буду обязана взять твою фамилию, продать своё жильё и переехать жить к тебе. Отныне каждый свой шаг я должна буду делать строго в согласовании с тобой и твоим «планом», мы же официально-зарегистрированная семья! А потом ты посчитаешь свои бюджетные перспективы и определишь, сколько детей я должна тебе родить, чтобы каждому досталось хорошее медицинское обеспечение, образование, работа и перспективы удачного марьяжа. Ну а затем, само собой разумеется, нужно будет подыскать наиболее выгодное предложение на специфическом рынке земельных участков два на полтора и найти мастерскую, где изготавливают недурные надгробия. Не помешает ещё хорошая поэтесса, которая заранее сочинит нам эпитафии. Вот и всё, план практически выполнен, можно облегчённо вздохнуть»
Всё это пронеслось у Лизы в мыслях с молниеносной скоростью, девушка увидела перспективы жизни по «плану» Феликса в виде запущенного чьей-то рукой конвейера, на котором она, уподобившись безвольной кукле, двигалась через последовательно расположенные секции, в которых неизвестно кем созданные, невидимые механизмы преобразовывали её в то, что требовал «социальный план» Конвейерная лента, казавшаяся поначалу длинной и извилистой, уже не середине пути становилась прямой, с очевидным концом в виде корзины, куда прошедшие все этапы куклы безвольно валились в утиль.
Феликс старался как мог не выдавать своего волнения, он ожидал, когда он услышит заветный ответ, который в его собственном сознании должен был в один момент уничтожить поселившиеся в нём сомнения. В то же самое время мужчина понимал, что ничего не защищало его от перспективы получить негативный ответ. И даже больше, он заранее прокручивал в голове такое развитие событий, представляя как прозвучит эта короткая фраза, способна потрясти его внутренний мир.
Однако, вопреки всем ожиданиям Феликса, Лиза ответила ему следующим образом. На её лице появилась улыбка, тёплая, нежная улыбка, которую так любил видеть Феликс, и о существовании которой могли знать только самые близкие Лизе люди.
– Я так рада, спасибо. – Лиза сама едва ли понимала всю бессмысленность такого ответа, но как ни странно, именно подобная бессмыслица оказалась «спасительным плотом» для обоих молодых людей. Лизе не пришлось давать конкретный ответ, а Феликс, хоть и не получил заветного «да», избежал всё-потрясающего «нет». Его внутренний мир пережил потрясение относительно небольшой «магнитуды», так что теперь ему предстояло ограничиться проведением не небольших ремонтно-восстановительных работ.
Другая проблема для Лизы заключалась в том, что преподнесённое кольцо нужно было либо принять, либо вернуть Феликсу. Это было красивое, элегантное, лишённое вульгарной вычурности украшение, на которое Лиза не могла даже смотреть. В данный момент это кольцо ассоциировалось у неё с рабским ошейником, не хватало только цепей, тянущихся к её щиколоткам, чтобы ограничить её свободу. Девушка прекрасно понимала всю силу метафор данного контекста, и поэтому ей было ясно, что цепи здесь были невидимыми.
– Какая красота…. – заворожённо выдохнула Лиза, глядя на ненавистную прелесть к бархатной чёрной коробочке – Оно же эксклюзивное!
Феликс кивнул, подтверждая правильность догадки. Он не стал покупать обручальное кольцо массового производства, желая подчеркнуть своё совершенно особое отношение к избраннице.
Лиза поднесла коробочку с украшением поближе к глазам и внимательно рассматривала кольцо, даже не собираясь взять украшение в руку. Дождавшись, когда Феликс наконец отвернулся, Лиза воспользовалась предоставленной возможностью и закрыв крышечку футляра, убрала украшение на прикроватный столик. Феликс не оборачивался, но он понимал, что произошло за его спиной. Лиза молчала, не зная, что сказать, боясь спровоцировать мужчину на эмоции, которых он сам так боялся. Феликс же не хотел заставлять Лизу выдавливать из себя куцые объяснения, всё было ясно без лишних слов, но они оба предпочитали не разрушать искусственно-созданную вокруг себя иллюзию. С этого момента их отношения перешли в самую что ни на есть естественную фазу – имитации взаимности. Вопрос о женитьбе на долго повис в воздухе, никто не решался его затрагивать.
Спустя какое-то время, апатия Феликса сменилась обидой, грозящей перерасти в латентную озлобленность. Всякий раз, когда эмоции брали верх, мужчина забывал историю, услышанную от Селены, или попросту предпочитал не брать её в расчёт. В подобном состоянии он всё менее трепетно относился к чувствам Лизы, и временами начинал позволять себе пробы «свежей почвы». Феликс заводил разговоры с Лизой на самый различные, совершенно не касающиеся их отношений темы. По началу девушке было даже любопытно, она охотно откликалась на эти вызовы, полагая, что быть может таким образом Феликс сможет менее болезненно пережить провал выполнения одного из пунктов своего «плана»
Однако и терпение Лизы было не безграничным. Она была не в восторге от того, когда мужчина начинал откровенно «перешагивать невидимую черту»
Так, одним вечером, Феликс, лёжа на диване рядом с Лизой, занятой выполнением каких-то тестов, связных с её работой, завёл разговор о распятии. Мужчина предложил рассмотреть распятие Христа как символ.
– Вот представь себе, каковой следует обладать выдержкой, чтобы столько лет терпеть такую неопределённость. – говорил Феликс – Я имею в виду конечно Иисуса. Фактически, если верить преданию, он добровольно отрёкся от предложенных ему средств преуменьшения своих страданий, но понимал ли он тогда, сколь долгими они будут.
– Ты что вдруг в религию ударился? – непринуждённо спросила Лиза.
– Да я рассуждаю с точки зрения не религии а символизма. Из всех событий жизни Иисуса, верующие главным символом выбрали его распятие. Христианство ещё остаётся самой распространённой религией по численности своих последователей, представь только, у скольких людей по всему миру весит распятье. А ведь, зная библию, можно же прийти к выводу, что распятие это скорее промежуточный этап в существовании Иисуса. При этом, последующее воскрешение Христа стало неожиданностью, и потому чудом. Стало быть и сегодня для очень многих людей не чужд остаётся символ неопределённости, я бы сказал духовной прокрастинации…
– Ты хочешь намекнуть мне на что-то конкретное? – Лиза крайне редко позволяла себе повышать голос, считая это признаком собственной слабости, но против нахальства Феликса у неё не оставалось иных методов.
– Да нет, что ты! – изображая искренность, отозвался мужчина – Говорю же, просто мысль в голову такая пришла. А ты сама то как к этому относишься?
Лиза не отвечала, полагая, что её молчание заставит Феликса утратить интерес к его провокациям, однако этого не случилось.
– Извини, если я тебя оскорбил, чувства верующих сегодня особенно рьяно охраняются.
Лиза подняла взгляд от дисплея ноутбука на Феликса, её голубые глаза, в оправе из длинных нежных ресниц, наливались яркостью своего оттенка.
– Я просто не думал, – делая вид, будто не замечая эмоций девушки, продолжал мужчина – что тебя это может задеть. Распятья ты же не носишь…
Последняя капля должна была спровоцировать прорыв плотины, выразившийся в урагане эмоций, которых от Лизы никто никогда не видел. Но вместо ожидаемой реакции, девушка закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Феликс не без интереса смотрел за её действиями.
Лиза поднесла обе свои руки к лицу, принявшись ладонями аккуратно массировать лицо, явно пытаясь таким образом восстановить спокойствие. Однако Феликс, сам не веря своей смелости, позволил себе неслыханную дерзость. В один момент он перевернулся со спины на живот, отперевшись на колени он обоими руками схватил Лизу за запястья.