Страница 41 из 72
— Так! — Командор громко хлопнул себя по коленям. — Я терпеливо слушал, друг мой, но всякому терпению существует предел. Недооценивать врага опасно, однако и ваять из него всемогущего злодея глупо! За прошедшие недели я не получил, Шагалан, ни единого нового факта, ты по-прежнему кормишь нас слухами и подозрениями. Возможно, они не так уж и беспочвенны. Тем не менее, хотелось бы понять, по какой причине нам заниматься подобными хитростями, усложняющими и запутывающими дело?
— Разве я предлагал что-то очень сложное?
— Достаточно сложное, — упрямо поджал губы Эскобар. — Маневры солидного отряда вроде нашего — не шутка. Вдобавок, гонясь за секретностью, мы гробим надежность управления людьми… Я рассчитывал по меньшей мере командиров групп осведомить, как и куда именно следуем, любой из них смог бы при случае возглавить отряд. Теперь же, выходит, все замкнется на мне одном? А приключись со мной что-нибудь, кампания повисает в неизвестности? Естественно, вы не пропадете, сумеете завершить начатое, но время упустите безвозвратно! И наконец, последнее… — Командор посмотрел на юношу особенно мрачно. — Мы десять лет жили и готовились во имя великой цели — освобождения родины. А залогом успеха здесь является наравне с уникальным воинским мастерством также и сплоченность отряда. Мы обязаны безоговорочно доверять тому, с кем плечом к плечу пойдем в смертный бой… Убежден, тобой, Шагалан, движут исключительно чистые намерения. Однако не могу не сознавать: они косвенно, непредумышленно подрывают самое ценное — наше единство. Пытаясь везде и во всем нащупать руку Гонсета, ты сеешь подозрительность, которая ничем не оправдывается. Кое-какой уровень секретности неизбежен, но на черта он нужен, если лишит нас доверия?! Ты уже задел господина Бойда, меня, кто на очереди?.. Когда требуется выбирать между риском и разбродом, я предпочту риск, для воина это привычнее.
Командор медленно прошел вдоль ряда собравшихся, никто не возразил ему.
— Высаживаемся седьмого мая в галечной бухте, поблизости от городка Сегерхерд, — отчеканил он.
Шагалан только сокрушенно покачал головой.
— Место тихое, в меру открытое, — продолжал Эскобар. — Можно подплыть к берегу и не увязнуть в песке. Выступаем утром, случится непогодь — сразу за ней. Шесть лодок: четыре рыбарей и два баркаса. Баркасы ведем я и Рокош, остальных командиров определю позднее.
— Что после высадки? — деловито спросил Рокош.
— Вероятно, захватим городишко, запасемся провизией, осмотримся. А затем — на столицу. Одна баталия решит исход войны.
— А кто же здесь-то останется? — засопел Беронбос. — Хищников кругом довольно, покуда мы там воюем, как бы беды не стряслось.
— Во-первых, останешься ты, Алиссен. — Командор жестом удержал возмущенного бородача. — Не перечь. Ты же понимаешь, что несравним с любым из наших бойцов. И возраст и подготовка не те, ты ведь не хочешь навязывать отряду обузу?
— А во-вторых? — насупился Беронбос.
— Все. Знаю — опасно, но потерпите. Каждый воин чересчур ценен, чтобы томиться в тылу. Разве… этот твой хромой напарник, Шагалан, как его? Кабо? Он же вряд ли вынесет тяжелый поход?
— Кабо, если потребуется, переходит многих, — холодно отозвался юноша. — К тому же он завязан на Сегеша, проще подвезти сюда пяток ватажников понадежнее. Кстати, командор, какая роль в ваших планах отводится лесным ватагам?
Эскобар удивленно выгнул бровь.
— Роль? Они сослужили хорошую службу, чего более? В сражении от них проку не дождешься, описанное же тобой массовое восстание меня скорее тревожит. Такой пожар немудрено разжечь, но сложно потушить. Истребление мелонгов с пособниками по стране — одно, тысячные рати черного люда, озверевшие и неуправляемые, — другое. Кончится тем, что нам же самим и доведется их разгонять… Насчет охраны лагеря, впрочем, стоило бы подумать, увы, времени мало… Ладно, пусть на всякий случай снарядятся. Связи ватажников нам уже помогли, возможно, пригодятся снова.
— Тогда, с вашего позволения, командор, я составил бы компанию Кабо, — произнес разведчик хмуро. — Восьмого числа мы выйдем к Сегерхерду и… если все благополучно…
— Только благополучно, — кивнул Эскобар. — Жаль отпускать хорошего бойца, но по здравом рассуждении… так будет легче и тебе и нам. Примкнете в городе, глядишь, и ваши… разбойники окажутся чем-нибудь полезными. Об одном, Шагалан, прошу — без горячности и глупостей. Не нарушай сам тайну, которую столь упорно здесь защищал.
Потекли последние дни перед вторжением. Хотя конкретную дату знали единицы, лагерь чувствовал, что долгожданный миг вот-вот наступит. Обычная жизнь полетела кувырком. Все казавшееся лишним забрасывалось, хозяйство запустело, непаханные огороды затягивали сорняки. Даже среди ребят, отнюдь не склонных к нервному трепету, будто бы металась какая-то искра взвинченности. Командор с утра до вечера пропадал на площадках: теперь не для тренировок — проверялся уровень готовности каждого. Разумеется, все находились в отличном состоянии, но нечасто выпадает бой, о котором мечтаешь десять лет. Потому на площадках и звенели от темна до темна клинки, заглушая подспудное напряжение.
Лишь за шесть дней до назначенного часа утих пролив. Идея с повстанцами сама собой зачахла, с ней просто не успевали. Беронбос и Керман отправились в соседние деревни, пытаясь нанять охотников стеречь поселение до возвращения хозяев. Зато с концом шторма из Гердонеза прибыл Кабо. Вид он имел неважный и явно, как некогда Шагалан, пережидал ненастье прямо на берегу. Скоха и Дайсар, чего давненько уже не случалось, также встретились в лагере, подытожив свои дела. Первый сейчас опробовал новые баркасы, налаживая на них паруса, второй раздувал огонь. В маленькой землянке разведчиков, где раньше жили два хардая, сразу стало непривычно тесно.
— Что такой пасмурный, брат? — бросил хромец Шагалану, едва примостившись у очажка. — Парни, смотрю, бодрые, живые, как перед свадьбой, один ты кручинишься.
— С командором поцапался, — ответил за товарища Дайсар. — Вначале девку не поделили, затем — взгляды на порядок вторжения.
— Короче, разошлись по всем пунктам? — Кабо усмехнулся. — Как же теперь вместе воевать намерены?
— Никак не намерены, — буркнул Шагалан. — Отогревайся, брат, отъедайся, завтра нам с тобой назад в путь.
— С чего вдруг? То в кучу собирают, то, наоборот, разгоняют…
— Считай, не полюбились мы командору. В тебе, брат, его заботит хромота, а во мне… непокладистость. Боится, я своими вредными мыслями подорву боевой дух отряда. Потому возвращаемся в Гердонез, к Сегешу. Он готов выступить?
— Он-то готов с зимы, — покачал головой Кабо. — Но все же растолкуйте мне, скитальцу, что тут за интриги закрутились? И что за девка? Уж не Ринара ли сподобилась наконец?
Шагалан коротко описал суть спора с Эскобаром.
— Хреново это, ребята, — заключил Кабо, протягивая руки к пламени. — Мастер Кане, помнится, очень надеялся, что личные дрязги не помешают общему делу. Однако ж аккурат так и происходит. Может, командора и впрямь не устраивают твои вполне резонные, на мой взгляд, идеи, только, чую, и вражда наложилась. Про меня… Да бог с ним, не доверяет место в строю — найдем иной путь борьбы. Но ты-то, Шагалан?! Речь ведь не о твоей отсылке, об угрозе целому походу! Ладно командор, он простой, страстный человек, но ты!..
— А что я мог, брат? — Шагалан скривился. — Во всем ему поддакивать? Или помочь топтать Ринару? А затем он и вовсе не желал меня слушать, тем более фактов действительно с гулькин нос. По-моему, я боролся до конца, хотя проку… Дальше лежит уже настоящее неповиновение, раскол и тому подобное.
— Этого не хватало! — фыркнул Дайсар. — За считанные дни до вторжения перессориться, переругаться и сорвать все приготовления к чертовой матери? Тогда мы либо сгинем, рассыпавшись на мелкие враждующие группки, либо совершенно расстроим планы освобождения. Нет уж, безусловно, допускать раскол нельзя, тут ты, Шагалан, прав. Зато ошибаешься в другом… Утром со мной беседовал командор… — Юноша хитро прищурился. — Твои усилия, брат, не пропали зря. Вы отправляетесь завтра? Я последую за вами тремя днями позже.