Полночный прилив

Бриса почему-то постоянно беспокоил этот человек, и вовсе не из-за его должности консорта Джаналл. Он молчаливо присутствовал даже на совещаниях по поводу очень тонких государственных вопросов и постоянно наблюдал, прикрываясь маской безразличия. Было известно, что он делит постель не только с королевой, – знала ли об этом сама Джаналл, стало темой пересудов придворных. И, по слухам, среди любовников консорта был канцлер Трибан Гнол.

Что ни говори, гадюшник.

Дверь в кабинет первого евнуха была закрыта и охранялась двумя личными рулитами – евнухами-телохранителями, высокими мужчинами без капли лишнего жира. Глаза были густо подведены, красная помада придавала лицам недовольную гримасу. Единственным их оружием была перевязь кривых ножей, укрытых под сложенными руками, а если были на них какие-то доспехи, то они скрывались под длинными малиновыми рубахами и коричневыми шароварами. Охранники были босы.

Оба коротко поклонились и разошлись в стороны, пропуская Бриса.

Он поправил кисточку аксельбанта и тут же услышал, как пробили часы в палате.

Дверь со щелчком раскрылась.

Нифадас в одиночестве стоял у стола, покрытого свитками и развернутыми картами.

– Королевский поборник. Я ожидал вас.

– Мне показалось, я обязан прийти к вам, первый евнух.

– Именно так. – Немного помолчав, Нифадас продолжил: – Верования складываются в официальную религию страны, но эти верования и эта религия на самом деле – всего лишь тонкая позолота на очень древних костях. Ни одна страна не уникальна и не исключительна. Очень опасно заявлять о собственной чистоте – по крови или по происхождению. Летери богатеют за счет пожирания меньшинств – лишь бы пищеварение не пострадало. И все же, финадд, признаюсь в своем невежестве. Дворец изолирует обитателей и дает мало информации. Мне хотелось бы знать, во что верят люди, что думают.

– Не могли бы вы уточнить, первый евнух?

– О морях. Об обитателях глубин. О демонах и древних богах, Брис.

– Тисте эдур называют темные воды владением Галейна, который относится к царству Тьмы. Тартеналы, как я слышал, представляют все моря единым существом с бесчисленными конечностями – они вдаются в сушу реками и ручьями. Нереки страшатся моря как загробного мира, где покойник вечно тонет – эта судьба ожидает предателей и убийц.

– А летери?

Брис пожал плечами.

– Куру Кван знает больше меня, первый евнух. Моряки боятся моря, но не поклоняются ему. Они приносят жертвы в надежде уцелеть. В морях надменный страдает, а выживает только мягкий, хотя поговаривают, что если переборщить с самоуничижением, голод внизу раздражается и злится. Приливы и течения задают ритмы, которым нужно следовать; этим отчасти объясняются суеверия и ритуалы у тех, кому приходится путешествовать морем.

– А этот… голод внизу… он как-то относится к Обителям?

– Не знаю, первый евнух.

Нифадас посмотрел на Бриса полуприкрытыми глазами.

– Вам не кажется это странным, финадд Беддикт? Летери – потомки колонистов, прибывших сюда из Первой империи. А Первая империя была разрушена – блаженный край превратился в безжизненную пустыню. Но именно в Первой империи были впервые открыты Обители. Конечно, Пустая Обитель обнаружилась позже, по крайней мере, для нас. Так что же, мы должны понимать так, что древние верования выжили и были перенесены в новую землю многие тысячелетия назад? Или наоборот – местная земля и прилегающие моря создают свой набор верований? Тогда это серьезный довод в пользу существования реальных богов.

– Однако и в этом случае, – ответил Брис, – нет доказательств того, что боги вмешиваются в дела смертных. Вряд ли моряки относятся к голоду, о котором я говорил, как к богу. Скорее как к демону.

– Постичь непостижимое… все мы пытаемся это сделать. – Нифадас вздохнул. – Финадд, моряки независимых промысловых судов были убиты. Три корабля остались на плаву и вернулись в Трейт, набитые тенями эдур; но по морю их несло не море. Демон, вроде того, которым клянутся моряки… и все же нечто большее – так считает седа. Вы знакомы с верованиями фараэдов? Они передаются из уст в уста; если они перечисляют поколения точно, и это не просто поэтический прием, то традиция действительно древняя. У фараэдов в центре мифа творения – Старшие боги. Каждый именован и возвышен – злобный пантеон неприятных персонажей. Так или иначе, среди них есть Старший бог морей, Житель глубин. Его имя – Маэль. Более того, у фараэдов Маэль появляется в самых древних сказаниях. Однажды он прошел по этой земле, финадд, в физическом облике, после гибели Эпохи.

– Эпохи? Какой Эпохи?

– Времени до появления фараэдов, наверное. Там много… противоречий и темных мест.

– И седа Куру Кван считает, что демон, принесший корабли, – это Маэль?

– Если так, то Маэль сильно деградировал. Почти безмозглый сгусток сырых эмоций. Но все же мощный.

– Тисте эдур поработили его?

Нифадас поднял тонкие брови.

– Если прорубить просеку в лесу, по ней пойдут звери. Значит ли это управлять ими? Возможно, в каком-то смысле.

– Ханнан Мосаг хотел нечто заявить.

– Именно, финадд. Но заявление ли это – или пустая бравада?

Брис покачал головой. Ему нечего было ответить.

– Король обеспокоен. Седа уже сейчас готовит… средства. И все же вы получите просьбу, а не приказ.

– О чем же меня просят, первый евнух?

Нифадас чуть пожал плечами.

– Разбудить Старшего бога.

– Смесь сильно изменилась. Это существенно? Думаю, нет. – Седа Куру Кван поправил на носу линзы в проволоке и посмотрел на Бриса. – Мы говорим о путешествии разума, королевский поборник, хотя с таким же успехом вы могли бы на самом деле отправиться в преисподнюю. Риск велик. Если разум погибнет, возврата нет. Увы, это настоятельная необходимость; и таково желание короля.

– Я и не ждал, что обойдется без риска, седа. Скажите, мне понадобятся боевые навыки?

– Неизвестно. Вы молоды, сообразительны и гибки… – Седа отвернулся и осмотрел беспорядок на рабочем столе. – Увы, постоянно меняется.

Он поднял кубок, с сомнением прищурился на его содержимое и осторожно пригубил.

– А! Как и ожидалось. Изменения смеси вызваны исключительно скисшим молоком. Брис Беддикт, вы готовы?

Королевский поборник пожал плечами.

Куру Кван кивнул.

– Тогда вот, выпейте.

– Кислое молоко мне не повредит, – сказал Брис, принимая кубок. Залпом его осушив, он поставил кубок на стол. – И когда?

– Что когда?

– Зелье подействует.

– Какое зелье? Идемте. Для путешествия нам понадобится седанс.

Брис вслед за старым чародеем вышел из палаты, бросив на пороге взгляд на кубок. На вкус смесь включала цитрус и прокисшее козье молоко; напиток уже начинал зловеще побулькивать в животе.

– Зачем же я это пил?

– Чтобы слегка подкрепиться, разумеется. Один из моих экспериментов. Надеялся, вам понравится, но, судя по бледному лицу, не тот случай.

– Боюсь, вы правы.

– Ну что ж, если напиток вам не по нраву, можете от него избавиться.

– Приятно слышать, седа.

Путешествие в глубины дворца обошлось без происшествий. Седа Куру Кван привел Бриса в громадную палату, где их ожидали плитки Обителей.

– Сегодня мы воспользуемся плиткой из Опор, королевский поборник. Дольмен.

Они поднялись по узкому помосту к центральной круглой платформе. Внизу в обе стороны протянулись массивные плитки.

Бурление в животе Бриса понемногу улеглось. Он был готов слушать седу.

– Что-то важно, что-то нет. Но все привлекает внимание смертного. Каждому из нас следует лелеять разум и тем самым обрести мудрость в сонме возможностей. Наш общий недостаток, Брис Беддикт, что мы безразличны к случайностям.

Старые истории, которые мы принесли из Первой империи, говорят о том же недостатке. Богатые порты в устьях рек заброшены – за три века их занесло илом из-за вырубки лесов и неправильных методов ирригации. Если вы доберетесь до развалин этих портов, вы увидите, что они в лиге или больше от нынешнего берега. Суша отступает. И все, что делаем мы, люди, значительно ускоряет процесс.