Фаворит. Боярин

Поэтому вошедшего в дверь Данилу он заметил сразу. Чего не сказать про невесть откуда здесь нарисовавшегося денщика, хлопающего глазами. Наверное, разыскивал Ивана. А ведь Ольховский должен быть в Керчи. Хотя-а… Он же нестроевой. По сути, с момента, как Иван получил дворянское звание, тот стал его боевым холопом. И жалованье уже получал от Карпова, а не от великой княгини. Ага. Заприметил. И прямиком к своему командиру.

– Здравия тебе, Иван Архипович, – сняв шапку и изобразив быстрый поклон, поздоровался Данил, щерясь в белозубой улыбке.

– Ты как в Москве-то, Данил?

– Так ить ждал в Керчи, пока весть дурную не получили. Потом собрал все вещички твои и оружие да двинулся на Москву своим ходом. Пристал к купцам, вот с ними и дошел.

– Ну что же, рад. А тут как? – имея в виду постоялый двор, спросил Иван.

Данила замялся, стрельнув взглядом в Гаврилу. Купец все понял без слов и, поднявшись, поспешил распрощаться. А и то. Меньше знаешь – лучше спишь. Опять же, все уж оговорили. Так что пора и делом заняться.

– Кузьма весть подал, – едва отошел купец, заговорил денщик. – Еще велел передать, что Селин, песий сын, успел в приказную избу ябеду отправить, мол, государевы преступники сейчас на подворье Карповых.

– Та-ак. И что?

– Так десяток стрельцов уж там. Все вверх дном переворачивают. Тебя и Бориса с Емелей ищут.

– Н-да. Не было печали. Ты вот что, Данил, навести Гришку и Игоря. Скажи, что хватит с них. Погостили. Пускай немедля уходят. Потом иди на подворье, садись в каноэ и выводи его, куда Гришка скажет. Грести не разучился?

– Обижаешь, Иван Архипович.

– Вот и ладно. И Кузьме скажешь, что в полдень встретимся в овраге. Он знает, где это. Потом иди домой и нос оттуда не высовывай. Да готовься в дорогу. Как, готов и дальше службу нести?

– Я завсегда готов, – тут же обрадовался парень.

– Вот и ладушки. Тогда вот тебе деньги. Прикупишь провизии в дорогу на четверых. Дня на три, не больше. И коней бы сторговать со сбруей.

– Понял. Все сделаю.

Иван с довольной улыбкой проводил парня. Все же приятно осознавать, что люди к тебе тянутся и готовы ради тебя рисковать. А еще, не задавая вопросов, выполнять все твои приказы и следовать за тобой куда угодно, полностью вверяя свою судьбу. Хм. С одной стороны, приятно. С другой – страшно. Ведь при этом ты взваливаешь на себя ответственность за судьбу тех, кто доверился.

Задерживаться на постоялом дворе не стали. Кто знает, как оно все обернется. Чай, государевы преступники объявились. Глядишь, так возбудятся, что еще и хвост прищемят. Игра-то идет по-взрослому. Тех, кто в курсе происходящего, по пальцам счесть можно.

А Москва что? Большая деревня, только и того. Народу, способного опознать Карпова, предостаточно. Это он просто расслабился, вот и разгуливает по столице, как у себя в горнице. Пусть внешность при сбритых усах и бородах у парней сильно изменилась, но к чему рисковать.

К тому же Селин наверняка сообщил, что они с голыми лицами. А таковых в Москве, и уж тем более среди русских, не особо много. Да чего уж там – единицы. Так что примета верная даже для тех, кто и в глаза их не видел.

Поэтому Иван поспешил покинуть пределы Москвы, разве что харчи с собой прихватили. Вряд ли получится нормально пообедать, всухомятку – оно не то. Ну да им не привыкать.

Кузьма появился, как раз когда солнце было в зените. Рассказал о творившихся на подворье безобразиях. Стрельцы ничуть не церемонились. Словно Иван и Архип в былые времена и не служили с ними в одном десятке.

Угу. Их бывшие сослуживцы, переполняемые завистью и злостью, и заявились. А то как же. Сами, сволочи, эвон как живут, богатеют. Даже то, что Ванька стал государевым преступником, им не помеха. А они, горемыки…

Вот вроде и отдарились отец с сыном лесопилкой. Да радости от того никакой. Стрельцы едва бороды друг дружке не повыдирали. Все мнилось, что кто-то работает больше, а получает меньше. Пришлось продать ее купчишке одному да разделить деньгу. А потом пожалеть о том. Ведь у купца дела в гору пошли. И усадьбу новую краше прежней сладил, и сам приосанился да поднялся.

И все беды у стрельцов через этих клятых Карповых. Вот и переворачивали все, до чего руки дотянулись. Все сундуки вытряхнули, везде залезли. Даже перины с подушками вспороли, словно там кто схорониться мог. Эх, зависть людская, и что только ты сотворить способна.

Поведал Кузьма и о несчастье. Кровью отметился переезд мастерских. Так уж случилось, что сорвавшейся станиной насмерть придавило Селина. Вот так. Был мужик, а уж и нет его. При этом Овечкин взирал на Ивана самым честным взглядом, мол, я – не я и хата не моя. То Бог шельму пометил.

Угу. Станет Иван ему верить, как же. Но и винить не будет. Раз простили, обошлись строгим внушением. Второй раз предательство прощать уже никак нельзя. А главное, и остальные уверились, что неспроста это. Вот и ладно. Плевать, под каким соусом пройдет переезд. Главное, вывезти людей и оборудование. А там уж Карпов позаботится, чтобы рабочие не пожалели о своем выборе, вольном или невольном.

В овраге провели весь остаток дня, пока Кузьма навещал великую княгиню и сговаривался с ней о встрече. Ивану без ее поддержки никуда. Ведь нужно обмануть бдительных москвичей и умыкнуть у них из-под носа ценное производство. Без подстраховки о таком нечего и мечтать.

Даже если вначале и проворонят, то пока караван доберется до границы Новгорода, пройдет не меньше месяца. Времени осознать произошедшее и принять соответствующие меры более чем достаточно. Так что нужен влиятельный зонтик. А как там это Ирина Васильевна организует, ее личное дело. Да хоть взятку на кого повесит. Кстати, если что, то Иван готов заплатить. Пусть батя о том пока ничего и не ведает.

Встречу княгиня назначила в полночь в Измайлово. Признаться, Иван даже заподозрил, что она решила отступить от своих принципов и согрешить с прежним любовником. Муж-то опять уже умчался на юг воевать с турками. Так что чем черт не шутит, пока бог спит.

Н-да. Накось выкуси. Не сказать, что он так-то уж сильно разочаровался. Но, признаться, при виде этой статной и все еще желанной женщины вдруг вспомнил, что у него уже довольно долгий срок не было близости. И организм тут же отреагировал на красочные и бурные воспоминания.

– Ваня, мне приятно, что ты настолько рад меня видеть. Но ты бы все же держал себя в руках, – не сдержав ухмылки, подначила княгиня.

Хм. А ведь ей нравится его реакция. Даже румянец стал ярче, глаза слегка подернулись поволокой, и голосок едва дрогнул. Ну да. Это для него всего лишь красивая женщина и потребность организма. Она же отрывала его с мясом от самого сердца. И, похоже, рана та еще кровоточит. Вот ей-ей, если бы не необходимость, уже раскланялся бы и ушел, чтобы не травить ей душу. Но…

– Прости, княгиня, но у этого паршивца своя голова, причем без разума, а с одними желаниями, – без приглашения опускаясь в кресло, чтобы скрыть конфуз, и краснея как рак, ответил он.

Ерунда все это. Не будет ничего. То есть вообще. Это же не женщина, а кремень. Она уже приняла решение и не отступится от него. Даже на самую малость – не даст себе слабины. Ну а коли так, то лучше выбросить все бредни из головы и сосредоточиться на деле.

Ирина прекрасно все поняла и не стала делать ему замечание. Ну присел без дозволения, и бог с ним. Оно ведь не от дерзости или неуважения, а совсем даже наоборот. Да и ей так легче. Сделав вид, что ничего не произошло, она тоже опустилась в кресло по другую сторону столика:

– Итак, Ваня, с чем пожаловал?

– Я приехал организовать переезд мастерских.

– А без тебя не управились бы. Эвон Разбойный приказ весь всполошился, преступников государевых ищут.

– Поумерить их пыл никак нельзя?

– И как ты себе это представляешь? Я таких распоряжений давать не стану ни под каким видом. А вот всыпать тебе с пяток горячих Матвею велю. Чтобы ум на место встал.

– Не мог я иначе, Ирина Васильевна. Ить переезжают мастерские не в Карповку, а в Псков.