Святославичи

Руки княгини, ласкающие Людека, стали еще более нежными, а из ее уст прошелестели тихие слова, намекающие, что он может делать со своей любовницей все, что захочет. Людек встрепенулся. Действительно, их первая ночь была слишком коротка, поэтому надо непременно удлинить вторую. И горячий юноша вновь припал к Гертруде, на этот раз положив ее ноги к себе на плечи.

«Проказник забывает, что мне уже не двадцать лет, чтобы проделывать подобные выверты!» - слегка возмутилась про себя княгиня.

Такая поза доставляла некоторые неудобства, однако острота ощущений, нахлынувших на нее, заставила ее смириться. Вдобавок Гертруде вспомнились молодые годы, когда все члены ее тела были гибки и она позволяла себе самые невероятные позы в своих тогда еще первых опытах близости с Изя-славом.

Гертруда все явственнее чувствовала приятные пробуждающиеся ощущения в глубине своего чрева, сладостные искры пронзали ее тело. Щеки ее пылали румянцем, из полураскрытого рта вылетали сладостные стоны, в глазах появился лихорадочный блеск.

Людек изумился перемене, произошедшей в его любовнице; она словно помолодела и блистала какой-то новой красотой, все оттенки которой отражались в белизне зубов и белков глаз, яркости шевелящихся губ, в ореоле спутанных каштановых волос. Достигнув своего апогея, Людек не смог остановиться, ибо Гертруда, впившись в него пальцами, желала продолжения. Наконец, сладострастный водоворот подхватил и ее. Она вскрикнула, и тело ее обмякло, разом лишившись последних сил. Любовники замерли в объятиях расслабленной неги.

От полудремы, в какой она пребывала, княгиню пробудили ее думы. Властолюбие занимало в ней главенствующее место, и даже женское начало отступало перед ним, позволяя вторгаться в святая святых - интимные отношения. Гертруда, никакого по-настоящему не любившая в своей жизни, попросту отдавала дань природе, исполняя супружеский долг или изменяя мужу.

«Допустим, что Всеволод погибнет в схватке с половцами, ведь они сейчас хозяйничают на его земле. Останется один Святослав, - думала Гертруда. - Изяслав собирается идти с войском выручать брата к Переяславлю. Этого допустить нельзя! Любыми средствами надо удержать его в Киеве! Пусть ханы захватят Переяславль, пусть разорят его дотла! С одним Святославом справиться будет легче. Помирю Изяслава со Всеславом и натравлю обоих на Святослава».

Лежащий рядом с княгиней Людек пошевелился, его рука легла Гертруде на живот, затем опустилась ниже… Было очевидно, что он намерен продолжать. Гертруда с готовностью раздвинула ноги, поощряя приподнявшегося Людека улыбкой. Несколько долгих минут он гладил ее тело руками, ласкал языком сосцы, бедра и ягодицы, переворачивая, как большую куклу, довел княгиню до полуобморочного состояния от переполняющегося желания соединиться с ним. Когда это произошло, Гертруду будто окатило изнутри фонтаном наслаждения, закачав на волнах сладостной неги.

«А этот малый неутомим, куда до него Изяславу!» - думала Гертруда, погружаясь в блаженство.

Розовые, фиолетовые, красные, голубые пятна, кружась, сомкнулись над ней, откуда-то сверху в этот круговорот врывалась музыка дождя. Гертруда была на верху блаженства в сплетении сладчайших ощущений, утратив чувство времени и пространства, от страсти потеряв всякий контроль над собой…

Неожиданно из темноты выступил князь Всеволод в кольчуге и шлеме.

«Ах, княгиня, княгиня! - скорбно качая головой, произнес он. - Так ты желаешь моей смерти?»

Гертруда вздрогнула всем телом и очнулась от сна.

Светильник озарял желтым светом угол спальни, окно в глубокой нише каменной стены, стол, открытую шкатулку на нем, сундук, распятие на стене, разбросанные по полу одежды. Дождь за окном стих. Рядом, раскидав по постели руки, крепко спал Людек, его загорелая мускулистая грудь мерно вздымалась. Одеяло свалилось на пол.

Гертруда дотянулась до одеяла, чувствуя во всем теле необыкновенную легкость, как будто ей было семнадцать лет. Она укрыла одеялом себя и Людека, прижалась к его теплому сильному телу и, сладко зевнув, вновь погрузилась в сон, - счастливая и умиротворенная!

* * *

Пробуждение Гертруды было не менее сладостным. Ее разбудила Эльжбета, тихонько и нежно, как умела только она. Проснувшись от поцелуя служанки, княгиня потянулась с игривой грацией пантеры и с улыбкой посмотрела на девушку. До чего же она хороша! Как повезло Святополку!

Эльжбета, видя, что в постели явно двое и настроение у ее госпожи самое прекрасное, сделала довольно неуклюжий намек:

- Что-то Людек сегодня позднехонько встал. Гертруда знала, что вполне может доверять Эльжбете, поэтому призналась:

- Мы с ним всю ночь занимались тем же, чем и вы со Святополком, коханя моя.

Княгиня испытывала чувство полнейшего удовлетворения. Осознание того, что отныне она обладает ключом к наслаждениям, привнесло в ее жизнь спокойную гармонию. Теперь все казалось ей полным очарования. Она уже не испытывала прежней неприязни к Изяславу и позабыла на какое-то время свои ночные замыслы.

- Святополк и не думал ласкать меня этой ночью, - с неудовольствием молвила Эльжбета, - лег, как бревно, и захрапел. А я так его ждала!

Служанка задумчиво обняла один из столбиков, поддерживающих над кроватью парчовый балдахин; наблюдение за Гертрудой, такой красивой и радостной, услаждало ей взор.

- Расчеши мне волосы, - попросила княгиня. - И не дуйся, дитя мое. Святополк по-прежнему любит тебя.

Пока Эльжбета орудовала костяным гребнем, Гертруда не спеша умылась и попросила подать ей полотенце и зеркало.

Присев на постель, Гертруда принялась разглядывать себя в зеркало, а девичьи руки в это время заплетали ей косу.

- Как у вас это было? - вдруг спросила Эльжбета.

- О! По-всякому! - засмеялась Гертруда.

- И даже так, как запрещают священники?

- Но я не знаю, что именно они запрещают.

- Неправда.

- Клянусь тебе…

- Не верю, тетечка.

Эльжбета даже слегка дернула княгиню за косу.

- Перестань, негодница! - голос Гертруды стал строг. - Мне известно, что церковь запрещает отношения в постели между двумя мужчинами и двумя женщинами, но мы-то с Людеком разнополые.

- Церковь так же не допускает таких отношений женщины с мужчиной, какие изображены на старинной греческой вазе, что стоит в зале с грифонами, - сказала Эльжбета, укладывая венцом косу госпожи. - Подай мне заколку, тетечка, а то я не дотянусь.

- Интересно, что же там изображено? - спросила Гертруда, подавая служанке через плечо серебряную заколку, взятую со стола.

- Мне неудобно об этом рассказывать, - замялась Эльжбета.

- Какие могут быть тайны между двумя близкими женщинами? - смеясь, спросила Гертруда.

- Ну так и быть, - решилась Эльжбета и принялась описывать увиденные ею интимные сцены на древней вазе.

Гертруда изредка вставляла удивленное «о!» или «ах!»

- Говорят, что греки и в нынешние времена допускают подобное между супругами, а между любовниками и подавно, - заметила в заключение Эльжбета.

На вопрос служанки, о чем думает ее госпожа, Гертруда нетерпеливо ответила:

- Помоги мне одеться, голубушка. И довольно об этом! За обедом княгиня с пренебрежительным равнодушием выслушала реплику Изяслава по поводу того, что она «вырядилась как павлин, в то время как жены многих дружинников облеклись в траур».

- Но ведь мой супруг не погиб в сражении, - возразила княгиня.

- Да, я не погиб, - мрачно заявил Изяслав, - но поражение довлеет над всеми нами.

Князь опять много пил и ругался, поминая скверными словами братьев, половецких ханов, печерскую братию и свою больную ногу.

Устав от мужской брани, Гертруда раньше времени поднялась из-за стола. Ей очень хотелось увидеться с Людеком, которого она почему-то не встретила в трапезной и для которого столь красиво оделась. Блуждая по дворцу, княгиня наконец очутилась в зале, где пол был выложен разноцветными камешками, а стены расписаны чудовищными животными - грифонами. Вдоль стен стояли каменные сиденья, по углам на мраморных подставках возвышались большие греческие вазы, привезенные Владимиром Святым из таврического Херсонеса.