Спутник следопыта

В тайге, при хорошем урожае шишек кедра, много корма для белки запасают кедровки; их кладовые она разоряет очень часто. На зимних следах белки встречается тогда много прикопок, сделанных зверьком, достававшим глубоко запрятанные орешки. По-видимому, чутье у белки достаточно тонкое – она уверенно прокапывает ход через толщу снега и на земле почти всегда находит небольшую кучку орешков. Обычно в тех же участках тайги встречаются и прикопки самих кедровок, на первый взгляд сходные с беличьими. Отличия лунок зависят от того, что кедровка копает клювом, разбрасывая снег на обе стороны, а белка подгребает его лапами под себя и отбрасывает назад. На дне выкопанной конусовидной норки или лунки находится небольшая ямка во мху, а кругом разбросаны клочки мха и скорлупки нескольких орешков. Сходные следы выкапывания желудей оставляют сойки.

В широколиственных лесах европейской части страны основной корм белок – желуди и лесные орехи. Осенью они собирают и прячут запасы, но сравнительно недалеко от своих гнезд и от плодоносящих деревьев. В этом отношении для белок, живущих в лиственных и смешанных лесах, большую услугу оказывают сойки. Эти птицы всю осень, от начала сентября до конца ноября, собирают желуди и разносят их по всему лесу. Сойки предпочитают прятать запасы под кровом хвойных деревьев, где снега обычно накопляется меньше, чем под лиственными деревьями. Это выгодно для сойки – здесь ей легче доставать свои запасы. Но еще более выгодно для белок. Зимой белки охотнее живут среди хвойных деревьев, где лучше защита от ветра в холодные морозные дни. Получается, что сойка как будто специально приносит желуди в места обитания белки. На первый взгляд кажется, что белка «обворовывает» чужие запасы, но дело оказывается гораздо сложнее. Каждый запас сойки содержит обычно 5–7 желудей, то есть ту порцию, которую эта птица обычно приносит в своем подъязычном мешке. При достаточно глубоком снеге белка чутьем легко находит кладовые сойки, но достает далеко не все желуди. По следам легко определить, что белка съедает на месте только 3–4 желудя. К концу зимы, когда сойки уже с трудом добираются до своих запасов, они часто проверяют снежные норки, проложенные белкой, и с «триумфом» достают себе еще 2–3 оставленных ею желудя. Этот пример наглядно показывает, насколько сложны бывают взаимоотношения обитающих вместе животных. Конкуренция в одно время года сменяется взаимопомощью в другое. В результате виды хорошо уживаются в непосредственном соседстве друг с другом. Не столь просты также отношения животных к породам деревьев, семена и плоды которых они съедают в огромном количестве. В Сибири, например, кедровок долгое время считали вредными птицами, так как нередко они растаскивают кедровые орехи раньше, чем в тайгу придут сборщики орехов. Но ведь только за счет этого «растаскивания», за счет огромного количества маленьких «запасов», которые делает кедровка, и в дальнейшем далеко не все использует зимой, происходит распространение и возобновление кедра. Такое же значение имеют и запасы желудей, сделанные сойкой. Они не только обеспечивают кормом в трудное время года самих соек и белок, но и служат основным и единственным путем распространения дуба.

В годы, бедные семенами и орехами лесных пород, белка с осени часто роется в земле, делая небольшие лунки. Покопавшись в таком месте, иногда удается найти в земле под слоем мха и хвоей круглые, как лесной орех, плодовые тела грибов из группы трюфелей. Охотники Севера знают эти грибы и зовут их «паргой», «парушкой»[41]. «Белка паргу роет», – говорят они. Этот гриб белка чует даже через пяти-восьмисантиметровый слой земли и такую же толщу снега. Выброшенные зверьком, искавшим паргу, клочки мха и комья гнилых листьев издали чернеют на снегу. (Паргу охотно выкапывают и зайцы-беляки.)

Однако постоянный корм белки в голодные зимы не парга, а грибы (корневые опенки), лишаи, кора и в особенности еловые почки. Чтобы достать почки, белка срезает кончик еловой ветки 6–8 см длиной и кормится, держа его в лапках. Множество таких веточек настрижет она за день, прежде чем набьет себе желудок. Под большими елями тогда лежит на снегу целый зеленый ковер. Я насчитывал до трехсот обрезков веточек на 1 м2 и до нескольких тысяч под одним деревом. «Нынче белка на еловой лапочке», – говорят в таких случаях охотники-промысловики[42].

Если белка кормится на почке, лишайниках и грибах, значит, основного корма у нее нет – зверек голодает. На другой год после такой голодной зимы белок обычно бывает очень мало. Они вымирают зимой и плохо размножаются следующим летом. Следопыт может предсказать это заранее.

Совсем другая картина после обильного елового и кедрового урожая. Если зимой клесты поют и весело дерутся в вершинах елей, если множество кедровок пирует в тайге, а погрызенные белками шишки часто попадаются на глаза, к осени следующего года нужно ждать большого «урожая белки» и успешной охоты.

В урожайные годы белка в поисках пищи бегает меньше, чем в голодные, и следы ее значительно короче. Длина беличьей тропы зависит также от времени года и условий погоды. Особенно много бегают белки в феврале-марте, когда у них начинается брачный период. (При хорошем урожае корма и мягкой зиме весенний гон может начаться даже и раньше.) Меньше всего бегают белки в зимние морозы; в это время они иногда по нескольку дней подряд отсиживаются в гнездах.

Рис. 57. Недозрелая кедровая шишка, поклеванная кедровкой ранней осенью, когда орешки еще не вынимались (е. в.).

В большинстве лесных районов Союза охотятся на белку только осенью, пока не выпадет глубокий снег, мешающий собакам-лайкам бегать по лесу. В некоторых местах охотятся за белкой и среди зимы, обычно уже без собаки. Охотники сами распутывают следы зверька и стараются найти «гайно» – теплое гнездо белки, сделанное из ветвей и лишайников. Замечательно искусны в этом деле охотники-эвенки (прежде их называли тунгусами), кочующие на промысле по лесам Восточной Сибири и Якутии.

Рис. 58. Схематические зарисовки следов белки, сделанные охотником-эвенком. 1) След белки, идущей по кругу. 2) След белки, делающей тропу в две стороны, приходящей в гайно и уходящей из него по деревьям. 3) След белки, делающей прямую тропу и пробирающейся к гнезду по деревьям. 4) След белки, делающей тропы во все стороны от гайна. Гнезда обозначены кружочками[43].

«Почти все тунгусы, за немногими исключениями, хорошо разбираются в следах белки, – пишет этнограф Б. Э. Петри[44]. – Русские их совершенно не умеют различать. «Кто следы знает, тот всю зиму промышляет» – говорят тунгусы. В это время года беличий промысел требует от охотников много сообразительности, навыков и знаний. Эти знания передаются из поколения в поколение. Отцы учат детей на практике, показывая им, как отыскивать белку в гайне. Приведу здесь рассказ старого охотника-тунгуса Мосюка его собственными словами, записанными мной с почти стенографической точностью: «Белка всяко хитрит. Кто ее учит? Откуда она знает, что человек ее по следам искать пойдет?[45] Который человек следы понимает, тот белку добудет, кто не понимает, тот простым (с пустыми руками) домой придет. Самая хитрая по кругу ходит: утром выйдет, круг даст и вечером к дереву придет; на утренний след пойдет, а с него на дерево в гайно. Человек ищет, по кругу ходит, деревьев много – не найдет. Другая белка с гайна по деревьям идет, скачет, следу не дает саженей на десять, которая на двадцать. Потом на снег спустится и тропу делает. Тропа сначала прямая в обе стороны идет, по ней лишний след не даст, саженей на пятьдесят прямая тропа идет; потом много троп сделается – корм ищет. Назад опять по тропе белка идет, с тропы на дерево и поверху в гайно. Тут понимать надо, куда сытая белка шла, куда голодная. Это надо примечать, тогда путь белки поймешь, в гайно попадешь. Кто не понимает, тот день проходит, ничего не добудет. Эти две белки самые хитрые. Третья белка не шибко хитрая. Тропа ее прямо идет. Следы все на тропу собираются. Тропа к дереву идет, а с дерева дорога поверху в гайно. Эту белку легко найти. Другая белка с осени сорок сажен с тропы по деревьям идет. Тут по соринкам узнаем. Когда пороша выпадет, в лесу чисто станет, а белка с дерева на дерево скачет, где царапнет, где ветку тряхнет – соринки падают: по ним верхнюю дорогу белки видишь. Ну а погода придет (ветер), сору много упадет – тогда не видно, который белка роняла. Четвертая белка – самый последний дурак. От гайна тропы во все стороны делает: по какой ни пойдешь, прямо к дереву придешь. Эту всякий найдет. С осени белки много хитрят; весной, как тепло будет, дни дольше станут, перестают белки хитрить: устают, что ли? Нет у них больше хитрости; с дороги каждая белка прямо в гайно идет. Когда белку в гайне найдешь, посохом для лыж шоркать по дереву надо – белка из гайна выскочит, шибко боится; раза два пошоркал – выскакивает. Тихонько шоркаешь, она голову из гайна высунет, более шоркнешь – более вылезет, тогда стреляешь».

41

Этот вид называется оленьим трюфелем (из рода элафомицес).

42

Иногда лапочки ели в большом количестве опадают на снег после гололедицы. Обмерзшие надломленные ветки отрывает и сбрасывает ветер. Такие «лапочки» с первого взгляда отличаются от срезанных белкой. Они очень разнообразны по размерам, и почки их целы, не выгрызены.

43

Петри Б. Э. Указ. соч. (см. л. 1 вклейки).

44

Петри Б. Э. Указ. соч. с. 38–39.

45

Запутывание следа перед гайном – уловка, выработавшаяся под влиянием преследования хищниками – соболем, колонком и др.