В гостях у курдля

Третьяков Владимир

В гостях у курдля

ВЛ. ТРЕТЬЯКОВ

В гостях у курдля

Тот, кто читал "Звездные дневники Ийона Тихого", подготовленные к печати польским писателем Станиславом Лемом, несомненно запомнил симпатичного курдля с планеты Энтеропия, о котором рассказывалось в Путешествии Четырнадцатом. Там говорилось и о прозрачных светящихся ардритах - жителях этой планеты, о периодических метеоритных потоках - спотыках, угрожавших всему живому на Энтеропии. Из-за спотынов у каждого жителя планеты имелся "резерв" - точный дубликат, которым в случае гибели и подменяли пострадавшего.

Увы, Станислав Лем слишком краток и своем рассказе. Мы были твердо убеждены, что сам Ийон Тихий уделил такому замечательному животному, как курдль, больше внимания. И наша уверенность оправдалась. Ниже мы публикуем новые страницы "Звездных дневников", обойденные вниманием Лема.

Директор этотамского зоопарка, худощавый нервный ардрит, сказал:

- А теперь я покажу вам курдля. Он прихватил с собой моток веревки, и мы пошли.

Я сказал, что давно уже мечтаю посмотреть на курдля.

- Увы, по понятным причинам мне это не удалось во время охоты на него...

- Как? Вы охотились на курдля?! - воскликнул директор и застыл, как в столбняке.

Я лишь вздохнул и опустил голову, хотя вины за собой никакой не чувствовал.

- Все равно ему уж не жить было, - все же попытался я оправдаться. - Кроме меня, там был еще какой-то ардрит...

- Вот она, черная энтеропийская неблагодарность, - с горечью проговорил директор, становясь из красного коричневым. Он смог, наконец, двигаться, и мы пошли дальше.

- И вы тоже, представитель другой цивилизации, - продолжал он, когда мы миновали высокие ворота заповедника. - Да знаете ли вы, что для нас курдль?.. Колыбель ардритов и вообще всех энтеропийцев, вот что! - торжественно произнес он, не дожидаясь моего ответа. - Не будь их - не было бы и нас. Ведь в древние времена (тут он даже порозовел от воодушевления) только курдли могли защитить нас от метеоритов в периоды смертоносных спотыков. И они многократно использовали эту возможность, гостеприимно предоставляя свое чрево в наше распоряжение. Я уж не говорю о том, что во всей достижимой части Галактики вы едва ли сыщете животное более добродушное и умное, чем курдль.

Я не выдержал:

- Никогда больше, - произнес я, - ни один курдль не погибнет от моей руки.

Директор в ответ только засветился спокойным зеленоватым светом: он простил меня.

Дорога между тем пошла на подъем, и ландшафт украсился бурыми камнями (явно метеоритного происхождения), из-под которых пробивалась какая-то странная кустарниковая растительность.

- Мы поднимаемся в горы? Неужели эти гиганты живут в горах?

Директор поголубел и забулькал веселым, но, по моим земным понятиям, не слишком заразительным смехом:

- Давненько никто из чужеземцев так не заблуждался относительно курдля! Сейчас мы идем по его хвосту.

Едва он успел договорить, как почва у нас под ногами заколебалась. Меня сбило с ног. Не будь я предупрежден, непременно закричал бы: "Караул! Землетрясение!" Несколько крупных булыжников пронеслось мимо нас с оглушительным шумом.

- Испугались? - посочувствовал директор, помогая мне подняться. Переступил курдль с ноги на ногу, вот хвост у него и сдвинулся с места.

- Хорошо еще, что у вас на Энтеропии мух нет. Что бы с нами сейчас было, если бы он принялся отгонять их хвостом, - пошутил я.

Подъем, однако, становился все круче. Пришлось сделать связку (тут я понял, зачем нужна веревка) и поменьше разговаривать. Вскоре стала сказываться разреженность атмосферы.

- Ничего, - отдуваясь, проговорил мой экскурсовод, - на этот экземпляр вполне можно взойти без кислородных аппаратов. Он еще не самый крупный.

Ландшафт менялся с поразительной быстротой. Только что шли по живописным альпийским лугам, а вот уже типичная тундра: мхи да лишайники. И камни, конечно. Точнее, метеориты. Справа и слева от дороги расстилалась теряющаяся вдали трясина.

- Это Ключичные болота, - рассказывал директор. - Образовались в области ключиц еще в доисторические времена. Старики наши их стороной обходят. Гиблое, говорят, место.

Мы пробились через гряду облаков, нависавших над болотами и увидели вершину.

- Не обольщайтесь на этот счет, - пропыхтел директор. - Это не макушка еще. Затылок. А от него до верха - порядочный путь.

Но и он остался позади, точнее, внизу.

- Мы достигли высшей точки курдля - его макушки, - торжественно провозгласил директор. - Оглянитесь вокруг! Какая величественная панорама города открывается отсюда! - воскликнул он, заметно голубея, и даже проворковал что-то вроде: "Этотам, моя столица Энтеропии родной!"

Я посмотрел: панорама в самом деле открывалась величественная.

- А теперь ознакомимся с внутренним устройством животного. Я поведу вас хоть не самым удобным, но зато вполне безопасным ходом. Ноздри считаются опасными с тех пор, как пропала целая экскурсия, пытавшаяся проникнуть внутрь через одну из них. И кто бы мог тогда подумать, что курдли умеют чихать... Трагедия экскурсантов в том, что по инструкции резерв, во избежание удвоения личности, можно использовать лишь тогда, когда факт смерти твердо установлен.

Я ничего не понял из последней фразы, но спросить не успел: мое внимание отвлекла свисавшая сверху большая каменная плита с надписью:

Правый Слуховой Проход.

Соблюдайте тишину.

Мы прошли по длинному широкому тоннелю наружного уха, украшенному национальными орнаментами, и через одну из многочисленных трещин в барабанной перепонке проникли в среднее ухо.

- Дальше через евстахиеву трубу мы попадем, куда нам хочется, - прошептал мой провожатый.

- И во внутреннее ухо? - также шепотом спросил я.

- Только не туда! Не зря ведь его называют лабиринтом. Столько исследователей уже там погибло, а надежной схемы лабиринта все нет и нет...

Евстахиева труба оказалась длинным, расширяющимся к концу переходом.

- У нас многие возражали против облицовки трубы: романтика, мол, теряется. Но пришлось пойти на это - курдли не выносят щекотки.

Мы вышли в глотку и по языку, упруго подминающемуся под ногами, направились к зияющему красноватым светом зеву.

Я огляделся по сторонам.

- Что, зубы ищете? Нет их, зубов-то. Стар уже этот экземпляр. Вы бы лучше под ноги смотрели, а то ненароком зацепите за вкусовой сосочек... Невелико удовольствие - быть заглотанным.

Я хотел было сказать, что уже испытал это на охоте, но вовремя остановился. Вместо этого я спросил:

- Органы дыхания тоже входят в программу нашей экскурсии?

- К сожалению, нет. К экскурсиям в легкие, а тем более в сердце, допускаются только лица, прошедшие специальную медицинскую комиссию. Кроме того, без гида я и сам боюсь в этих альвеолах заблудиться.

Но мне хоть краешком глаза хотелось взглянуть на легкие. Я поотстал немного, подошел поближе к гортани и заглянул в мягко розовеющую глубь дыхательного горла.

- Вам что, свой резерв использовать не терпится?! - вдруг закричал на меня директор.

Я правильно воспринял это выражение как: "Вам что, жизнь надоела?!", поспешно отступил от гортани и вопросительно посмотрел на своего провожатого.

- Ведь того и гляди вдох начнется, - уже более спокойно пояснил он. Сегодня как раз день вдоха.

Под щитом с надписью:

Желудочно-кишечный тракт.

Провоз рубленого лука запрещен.

мы отыскали рубильник, приводящий в движение нужный нам эскалатор.

- Меня вот какой вопрос интересует, - обратился я к директору, когда немного привык к стремительному движению эскалатора. - Откуда берется электроэнергия для освещения, для эскалаторов, лифтов и прочих механизмов? Ведь не электростанция же здесь внутри?!

Директор засмеялся своим незаразительным смехом и заголубел как-то особенно нежно: