Продажное королевство

– Экипаж пока не готов, – сказал первый помощник, когда Ретвенко назвал свое имя. – Можешь погреться в конторе начальника порта. Мы ждем сигнала от Совета приливов.

– Рад за вас, – невозмутимо ответил Ретвенко.

Он взглянул на одну из черных обелисковых башен, нависающих над гаванью. Если бы он знал наверняка, что достопочтенный и могучий Совет приливов видит его из своей смотровой башни, он бы в точности дал им понять, что думает, при помощи нескольких жестов. Предположительно они были гришами, но разве эти ребята хоть раз пошевелили пальцем, чтобы помочь другим гришам в городе? Тем, к кому удача повернулась спиной и кто нуждался в дружеском участии?

– Нет, ни разу, – ответил он сам себе.

Первый помощник скривился.

– Гезен, Ретвенко! Ты что, пил?

– Нет.

– От тебя разит виски.

Шквальный принюхался.

– Да, немного.

– Протрезвись давай. Выпей чашку крепкого кофе или пожуй юрду. Этот хлопок должен быть в Джерхольме ровно через две недели, и мы платим тебе не за то, чтобы ты лечился от похмелья в трюме. Все ясно?

– Да-да, – отмахнулся Ретвенко, уже направляясь к конторе начальника порта. Но, отойдя на пару шагов, он резко дернул запястьем. Крошечный вихрь выхватил документы из рук первого помощника и раскидал их по докам.

– Черт! – выругался тот, ползая по деревянным доскам и пытаясь поймать страницы, пока их не сдуло в море.

Ретвенко злорадно ухмыльнулся, но затем его охватила тоска. Он был сверхчеловеком, одаренным шквальным, прекрасным солдатом, но здесь он – просто наемный работник, старый грустный равкианец, который плохо говорит на керчийском и слишком много пьет. «Дома, – твердил он себе. – Скоро я буду дома». Он получит помилование и снова проявит себя. Будет бороться за свою родину. Будет спать под крышей, которая не протекает, и носить синий шерстяной кафтан, отороченный мехом серебряной лисы. Он снова будет Эмилем Ретвенко, а не жалкой тенью самого себя.

– Кофе там, – сказал клерк, когда гриш вошел в кабинет, и указал на медный кофейник в углу.

– А чай?

– Только кофе.

«Ну и страна!» Ретвенко налил полную чашку темной мутной жидкости, просто чтобы погреть руки. Он терпеть не мог ее вкус, только если положить туда много сахара, но о нем начальник почему-то не позаботился.

– Ветер дует, – заметил клерк, когда снаружи зазвонил колокольчик, потревоженный нарастающим бризом.

– У меня есть уши, – проворчал Ретвенко.

– Не думаю, что здесь он будет сильным, но как только вы выйдете из гавани…

– Умолкни! – резко сказал мужчина. Он быстро поднялся на ноги и прислушался.

– Что? – спросил клерк. – Это…

Ретвенко прижал палец к губам.

– Кто-то кричит.

Звук доносился со стороны пришвартованного корабля.

– Это просто чайки. Скоро взойдет солнце и…

Ретвенко поднял руку, и клерка отбросило к стене порывом ветра.

– Я же сказал, умолкни!

Клерк раскрыл рот, повиснув на стене.

– Так ты тот гриш, которого они наняли в команду?

Ради всех святых, ему что, придется вытянуть весь воздух из легких этого парня, чтобы тот не мог дышать и наконец заткнулся?

Через мутные окна было видно, как начало голубеть рассветное небо. Чайки пронзительно кричали, выискивая в волнах свой завтрак. Может, это алкоголь сыграл с ним шутку?

Ретвенко опустил клерка на пол. Он пролил свой кофе, но не стал утруждать себя походом к кофейнику за второй чашкой.

– Говорил же, что это пустяки, – сказал паренек, поднимаясь на ноги. – Необязательно было так горячиться. – Клерк стряхнул с себя пыль и вернулся за стол. – Я никогда не встречал ни одного из вас. Гришей. – Ретвенко фыркнул. Наверняка он встречал их, просто не знал об этом. – Тебе хорошо платят за рейсы?

– Недостаточно хорошо.

– Я… – но что бы клерк ни собирался сказать, его оборвала входная дверь, взорвавшаяся градом щепок.

Ретвенко быстро прикрыл лицо руками. Затем пригнулся и перекатился за стол, чтобы укрыться. В комнату вошла женщина – черные волосы, золотые глаза. Шуханка.

Клерк потянулся к пистолету, прикрепленному к днищу стола.

– Они пришли за жалованьем! – крикнул он. – Никто не заберет у меня жалованье.

Ретвенко ошеломленно наблюдал, как долговязый клерк встал в позу воина возмездия и открыл огонь. О святые, ничто так не мотивировало людей в Керчии, как деньги!

Ретвенко выглянул из-за стола как раз вовремя, чтобы увидеть, как пуля попала женщине прямо в грудь. Ее отбросило назад на дверной косяк, и она упала на пол. В воздухе остро запахло порохом и металлическим привкусом крови. В животе у Ретвенко позорно екнуло. Давненько у него на глазах никого не застреливали – и то это было во время войны.

– Никто не заберет у меня жалованье, – довольно повторил клерк.

Но не успел шквальный ответить, как шуханка схватилась окровавленной рукой за дверную раму и поднялась на ноги.

Ретвенко часто заморгал. Сколько же виски он выпил?

Женщина шагнула вперед. Сквозь ее порванную блузку были видны кровь, плоть, пронизанная пулями, и блеск чего-то похожего на металл.

Парнишка попытался перезарядить пистолет, но женщина действовала очень быстро. Она выхватила оружие у него из рук и ударила им клерка по голове, сбив того с ног. Затем отбросила пистолет и обратила взгляд своих золотых глаз на Ретвенко.

– Забирай деньги! – крикнул он, пятясь назад. Порылся в карманах и швырнул ей почти пустой кошелек. – Забирай что хочешь!

Женщина слегка улыбнулась… то была жалость? Насмешка? Ретвенко не знал. Но он понял, что пришла она вовсе не за деньгами – за ним. И не важно, работорговец она или наемница, или вообще кто-то третий. Ей придется сражаться с солдатом, а не с каким-то трусливым слабаком.

Он вскочил на ноги – мышцы плохо слушались, – и занял боевую позицию, выставив руки вперед. Через комнату пролетел вихрь воющего ветра, опрокидывая стул, стол и горячий кофейник в сторону женщины. Она отбилась от них без особого труда, словно от паутины.

Ретвенко сосредоточился и взмахнул обеими руками, чувствуя, как в ушах стреляет от внезапно упавшего давления. Ветер перерос в поднимающуюся бурю. Может, эту женщину и не остановить пулями, но посмотрим, как она справится с яростью бури!

Шуханка зарычала, когда штормовой ветер отбросил ее обратно в открытый дверной проем. Женщина схватилась за косяк, пытаясь удержаться.

Ретвенко захохотал. Он уже и забыл, какое это удовольствие – сражаться. Но сзади раздался оглушительный треск и визг гвоздей, вырывающихся на свободу и раздирающих древесину. Он оглянулся через плечо и мельком успел рассмотреть рассветное небо и пристань. Стена исчезла.

Кто-то сильный схватил его, прижав руки Ретвенко так, чтобы тот не мог ими двигать. Затем они взлетели, и вскоре гавань начала сжиматься под его ногами, становясь все меньше и меньше. Ретвенко увидел крышу конторы начальника порта, тело первого помощника, распластавшееся на доке, корабль, на котором он должен был плыть, – палуба судна превратилась в месиво из сломанных досок и бездыханных тел, валявшихся у разбитых мачт. Его похитители сначала наведались туда.

Холодный ветер обдувал лицо. Сердце отбивало хаотичный ритм в его ушах.

– Пожалуйста, – начал умолять он, когда они взмыли выше, хоть и сам не знал, о чем просит.

Боясь шевельнуться слишком резко, Ретвенко вытянул шею, чтобы взглянуть на своего похитителя, затем испустил испуганный стон, что-то среднее между всхлипом и паническим визгом животного, загнанного в ловушку.

Его держал шуханец с иссиня-черными волосами, собранными в тугой пучок, и прищуренными от ветра золотыми глазами. На спине у него росли два широких крыла, бьющих по воздуху: скрепленные шарнирами, искусно обработанные, с вьющейся серебряной филигранью и натянутой парусиной. Что это был за ангел? Или демон? Какой-то странный оживший механизм? Может, Ретвенко просто потерял рассудок?

Опустив голову, Эмиль увидел тень, которую они отбрасывали на мерцающую поверхность моря далеко внизу: две головы, два крыла, четыре ноги. Он стал огромным чудовищем, и это же чудовище его поглотит. Молитвы Ретвенко переросли в крики, но все равно остались неуслышанными.