Продажное королевство

Джеспер остановился под навесом и глубоко вдохнул через нос.

– Что такое? – спросил Уайлен.

– Здесь так хорошо пахнет. – Дорогой табак, влажная после утреннего дождя мостовая, синие облака гиацинтов на подоконниках. Никакой мочи, рвоты, дешевого парфюма или гнилого мусора. Даже запах угольного дыма казался здесь не таким резким.

– Ты пытаешься потянуть время? – предположил Уайлен.

– Нет, – Джеспер выдохнул и слегка поник. – Ну, может, самую малость.

Ротти отправили с весточкой в гостиницу, где остановился человек, называющий себя отцом Джеспера, чтобы они могли назначить время и место встречи. Джеспер хотел пойти сам, но если отец действительно приехал в Кеттердам, вполне вероятно, что его использовали как приманку. Лучше встретиться при ярком дневном свете и на нейтральной территории. Университет казался хорошим вариантом – далеко от опасностей Бочки или обычных мест обитания Джеспера.

Парень и сам не знал, хотел ли он, чтобы у здания университета его ждал отец, или нет. Думать о возможной стычке с противником было куда приятней, чем о позоре, о том, как ужасно он себя повел, и разговор об этом вызывал у него такое чувство, словно он поднимается на эшафот по прогнившим доскам. Поэтому он сменил тему:

– Мне всегда нравилась эта часть города.

– Как и моему отцу. Он высоко ценит образование.

– Больше чем деньги?

Уайлен пожал плечами, разглядывая витрину с глобусами, разрисованными вручную.

– Знания не являются признаком божественной благосклонности. А вот процветание – да.

Джеспер быстро покосился на него. Он все еще не привык к голосу Уайлена, доносящемуся из уст Кювея. Это всегда сбивало его с толку, как если бы он тянулся к бокалу вина, а вместо этого пил воду.

– Твой отец действительно настолько религиозен, или это просто оправдание тому, что он ведет себя как злобный сукин сын, когда дело касается бизнеса?

– Он всегда такой, если не кривить душой.

– Особенно с головорезами и канальными крысами Бочки?

Уайлен поправил ремень сумки.

– Он считает, что Бочка отвлекает людей от работы и предпринимательства и приводит к вырождению.

– Он не так уж и не прав. – Джеспер сам порой гадал, что могло бы произойти, если бы он не пошел гулять той ночью с новыми друзьями и никогда бы не заходил в игорный дом и не крутил впервые «Колесо фортуны». Поначалу это казалось безобидным развлечением. Для остальных таким оно и было. Но жизнь Джеспера раскололась, как полено, на две разные и неровные части: на времена до того, как он подошел к колесу, и на каждый день после. – Бочка пожирает людей.

– Возможно, – задумчиво кивнул Уайлен. – Но бизнес есть бизнес. Игорные дома и бордели удовлетворяют спрос. Они предлагают работу и платят налоги.

– Каким славным пареньком из Бочки ты стал! Словно процитировал страницу из книги боссов.

Каждые несколько лет какому-нибудь реформатору приходила в голову идея очистить Бочку и избавить Кеттердам от сомнительной репутации. Тогда-то и выходили брошюры, и начиналась пропагандистская война между владельцами игорных домов и домов удовольствий с одной стороны и торговцами-реформаторами в черных костюмах – с другой. В итоге все сводилось к деньгам. Предприятия Восточного и Западного Обручей получали серьезную прибыль, и жители Бочки вносили очень даже заметную долю в казну города.

Уайлен снова потянул за ремень сумки. Тот перекрутился на плече.

– Не думаю, что это сильно отличается от высоких ставок на грузы с шелком или юрдой. Шансы значительно возрастают, когда играешь на рынке.

– Я весь внимание, маленький купец, – вопрос возрастания шансов всегда был ему интересен. – Какова самая крупная сумма, которую твой отец терял на торговле?

– Если честно, не знаю. Он давно перестал обсуждать со мной подобные вещи.

Джеспер задумался. Ян Ван Эк был настоящим дураком, раз позволял себе так обращаться с сыном, но стрелок не мог не признать, что ему был любопытен так называемый «недуг» Уайлена. Что он видел, когда пытался читать, и почему его не смущали уравнения или цены в меню, а вот предложения и знаки препинания вызывали трудности? Но, вместо того чтобы расспрашивать об этом, он произнес:

– Интересно, не делает ли купцов близость к Бочке еще более чопорными? Черные костюмы, скованность, мясо всего дважды в неделю, пиво вместо бренди. Может, таким образом они компенсируют наши развлечения?

– Чтобы держать чаши весов в равновесии?

– Ну да. Ты только подумай, каких высот разврата мы могли бы достичь, если бы никто не держал город в ежовых рукавицах. Шампанское на завтрак. Голые оргии на полу Биржи.

Уайлен издал смущенный звук, который напоминал крик простуженной птицы, и смотрел куда угодно, только не на Джеспера. Его было так легко и приятно выбивать из колеи! Хотя, стоило признать, что Джеспер сомневался, нужно ли было в университетском районе разводить грязь. Он нравился ему таким, каким был – чистым, тихим и пахнущим книгами и цветами.

– Тебе необязательно идти со мной, если что, – уточнил стрелок, посчитав это необходимым. – Ты нашел свои материалы. Можешь подождать в безопасности какой-нибудь уютной кофейни.

– Ты этого хочешь?

«Нет. Я не справлюсь в одиночку». Джеспер пожал плечами. Он не знал, как относиться к тому, что Уайлен может стать свидетелем предстоящей сцены в университете. Джеспер редко видел своего отца в гневе, но как он может не разозлиться сейчас? Какое оправдание способен предложить ему сын? Он врал и навлек опасность на ферму, на которой так упорно трудился его отец. И ради чего? Теплой кучки ничего.

Однако Джесперу становилось дурно при мысли том, чтобы встретиться с отцом один на один. Инеж бы его поняла. Не то чтобы он заслуживал ее сочувствия, но был в ней какой-то стержень, благодаря которому она, несомненно, распознала бы его страхи и постаралась бы развеять их. Он надеялся, что Каз вызовется сопровождать его. Но когда они разделились, подойдя к университету, Каз одарил его лишь быстрым мрачным взглядом. Послание вполне ясное: «Ты сам выкопал себе могилу. Теперь полежи в ней». Бреккер все еще наказывал его за засаду, которая чуть не сгубила их работу в Ледовом Дворе еще до того, как она успела начаться, и Джесперу понадобится пожертвовать чем-то большим, чем револьверами, чтобы вернуть благосклонность Каза. Хотя был ли он вообще к кому-то благосклонен?

Сердце Джеспера забилось чуть быстрее, когда они прошли под огромной каменной аркой во двор Буксплейна. Университет состоял не из одного сооружения, а из целой группы зданий, выстроенных вокруг параллельных отрезков Бокканала и соединенных Мостом Оратора, где люди встречались, чтобы подискутировать или выпить в компании пинту пива – зависело от дня недели. Но Буксплейн был сердцем университета – четыре библиотеки, расположенные в центральном дворике, и Фонтан Ученого. С того момента, как Джеспер впервые ступил на территорию университета, прошло почти два года. Официально он так и не отказался от обучения. Он даже не принимал формального решения перестать его посещать. Просто в какой-то момент он начал проводить все больше и больше времени в Восточном Обруче, пока однажды не поднял голову и не осознал, что Бочка стала его домом.

Однако за то короткое время, что он успел побыть студентом, Джеспер влюбился в Буксплейн. Он никогда не был книжным червем. Ему нравились истории, но он ненавидел долго сидеть на месте, а учебники, которые задавали им читать, были просто созданы для того, чтобы заставить его витать в облаках. В Буксплейне, куда бы ни устремился его взгляд, всегда было что-то притягательное: литые окна с витражными бордюрами, кованые ворота с узорами в форме книг и кораблей, центральный фонтан с бородатым ученым и, самое главное, горгульи – гротескные существа с крыльями как у летучих мышей и с академическими шапочками на головах, – и каменные драконы, засыпающие над фолиантами. Ему нравилось думать, что, кто бы ни создал это место, он знал, что не всем студентам подходит спокойное созерцание.