Страница 14 из 25
Увидев меня, они издали веселый крик и бросились в воду, держась друг за дружку, чтобы не дать быстрому течению унести себя. Глупые зулусы схватились за копья и выстроились на берегу. Мне едва удалось отогнать их на приличное расстояние.
– Жаль, – угрюмо сказал их предводитель, – пройти столько пути и не сразиться с этими собаками мазиту.
Когда мазиту подошли ближе, я, к своему удовольствию, увидел во главе их своего старого друга Бабембу, одноглазого вождя, с которым Ханс и я пережили в прошлом много разнообразных приключений. Выйдя на берег, Бабемба радостно приветствовал меня.
– О Макумазан, – говорил он, – мало у меня было надежды снова увидеть твое лицо. Тысяча приветов тебе и Свету Во Мраке.
Я представил Бабембе лорда Регнолла и Сэвиджа под их местными именами Игеза и Бена.
Он некоторое время внимательно рассматривал их.
– Это, – сказал он, указывая на лорда Регнолла, – великий господин… А этот, – прибавил он, указывая на Сэвиджа, который был одет лучше нас всех, – петух в перьях орла.
Ханс украдкой рассмеялся на последнее замечание, но я счел нужным не переводить его Сэвиджу.
За завтраком, приготовленным «Петухом в перьях орла», который был, между прочим, превосходным поваром, я услышал все новости. Бауси, король мазиту, умер, и ему наследовал один из его сыновей, которого я знал, тоже носивший имя Бауси. Город Безу был восстановлен после пожара и сильно укреплен. Работорговцы больше не появлялись. Между прочим, я узнал о гибели двоих наших гонцов.
Третий вернулся вместе с Бабембой.
После завтрака я отправил обратно зулусов, дав каждому по подарку и поручив им отвезти в Наталь наш фургон. Они пропели прощальную песню и удалились, бросая на мазиту свирепые взгляды. Я рад был, что их встреча обошлась без кровопролития.
Потом мы принялись за переправу. Дело было быстро налажено, так как мазиту работали как друзья, а не как наемники.
Переправившись через Лубу, мы двинулись в дальнейший путь и приблизительно через месяц достигли города Безу, где нас ждал торжественный прием.
Бауси II во главе большой процессии вышел нам навстречу к южным воротам города, памятным мне по одной битве.
Вечер мы провели в большом доме для гостей, где король, молодой человек с симпатичным лицом, и старый Бабемба устроили пиршество в нашу честь. Король осведомился, как долго мы намерены пробыть в Безу, и выразил надежду, что наше посещение продлится подольше. Я ответил, что мы скоро двинемся в дальнейший путь на север в Страну Кенда, и просил его дать нам носильщиков до крайних границ его владений.
При упоминании имени кенда он удивленно посмотрел на меня, а Бабемба воскликнул:
– О Макумазан! Разве безумие охватило тебя? Поистине ты стал безумным!
– Ты то же самое говорил, Бабемба, когда мы через озеро ездили в город Рику; однако мы счастливо вернулись оттуда.
– Верно, Макумазан, но разве можно сравнивать народ кенда с понго, которые перед ними – что маленькая звезда перед лицом солнца.
– Что ты знаешь о них? – спросил я, рассказав ему, что слышал от Харута с Марутом, выпустив, однако, все, касающееся леди Регнолл.
– Это все правда, – сказал Бабемба, когда я окончил свой рассказ, – кенда – сильный, многочисленный и жестокий народ. Их король носит имя Симба, что значит «лев». У них все короли носили это имя. Симба правит черными кенда, у которых бог Джана. Белыми кенда, которые похожи на арабов, правят жрецы. Всякого, кто попадет в их страну, они убивают с мучениями или, ослепив, пускают в пустыню, которая окружает их страну, где он и погибает. Я слышал, что белые кенда разводят животных, называемых верблюдами, и продают их арабам, живущим на севере от их страны. Не ходи к ним, Макумазан. Если тебе удастся пройти через пустыню, черные кенда убьют тебя. Если ты избегнешь их, тебя убьет Симба. Избегнешь Симбу, убьет Джана. Избегнешь Джану, тебя убьют жрецы белых кенда своим колдовством.
– А все-таки надо попытаться, – ответил я на это.
– Спросите у него, есть ли там змеи? – сказал Сэвидж.
– Да, Бена! Да, Петух В Перьях Орла! – ответил Бабемба. – Я слышал, что у белых кенда есть храм, который охраняет такая змея, какой нет нигде во всем мире.
– Тогда, – заметил Сэвидж, – этот храм не принадлежит к числу тех, где я буду молиться.
Увы! Он не подозревал, что его ожидало в будущем.
Потом поднялся вопрос о носильщиках. После некоторого колебания Бауси II, только из большого расположения к нам, согласился дать нам своих людей, взяв с нас торжественное обещание отпустить их, дойдя до пустыми, «чтобы они избегли нашей участи».
Через четыре дня мы тронулись в путь в сопровождении ста двадцати носильщиков под предводительством самого Бабембы, который заявил, что хочет «последним видеть нас живыми на этом свете».
Накануне выступления Ханс оставил на попечение Бабембы свое завещание, «как делают белые люди», касавшееся шестисот пятидесяти фунтов, оставленных на хранение в дурбанском банке.
За час до того, как мы оставили город Безу, я услышал плач и стенания, доносившиеся с городской площади. Выйдя узнать, в чем дело, я встретил около сотни женщин, осыпанных золой, которые приветствовали меня заунывным пением. За ними стояло почти все остальное население.
Ханс объяснил мне, что они поют песню смерти, чтобы предупредить небо о нашем скором прибытии туда.
Признаться, все это довольно скверно действовало мне на нервы.
Итак, мы снова двинулись в путь и месяц спустя проходили мимо большого озера, где находился остров (если то был остров), на котором жили понго.
Потом мы шли все на север путем, известным Бабембе, потом малонаселенной страной, обитатели которой не знали земледелия даже в самой первобытной его форме.
Пройдя еще миль сто, мы встречали только кочевников, низкорослых бушменов, живущих исключительно охотой с помощью отравленных стрел.
Один раз они напали на нас и убили двух мазиту своими стрелами, против яда которых нет никаких средств. При этом Сэвидж проявил удивительную храбрость. Он выскочил из-за прикрытия и, дав промах из обоих стволов на расстоянии пяти ярдов по бушмену, схватил его и притащил к нам. Пленник оказался чем-то вроде вождя.
Ханс, знавший немного по-бушменски, сказал ему, что, если нас не перестанут тревожить, мы повесим его. Бушмен что-то закричал своим товарищам, после чего нас оставили в покое.
Пройдя земли бушменов, мы дали свободу нашему пленнику.
Постепенно местность становилась все более и более бесплодной, лишенной всякого населения, и наконец мы дошли до настоящей пустыни.
Недалеко от края этой необъятной пустыни находился оазис с источником воды.
Дальше идти было невозможно, так как мазиту наотрез отказались сопровождать нас в пустыне. Не зная, что делать, мы расположились лагерем в оазисе и стали ждать.
Окрестные места оказались просто раем для охотников. Они изобиловали крупной и мелкой дичью, днем пасущейся у богатой сочной травой окраины пустыни, а по вечерам приходившей к источнику на водопой. В числе других животных попадались слоны в таком большом количестве, что я надеялся, в случае если невозможно будет продолжать наше путешествие, добыть в короткое время много слоновой кости.
Слоны совершенно не пугались людей и подпускали к себе на очень близкое расстояние. Я убил несколько штук с тем, чтобы отослать их клыки в подарок королю мазиту. Даже Сэвидж застрелил одного слона (прицелившись в другого) на расстоянии пяти шагов.
Так прошло четырнадцать дней. Нам надоело неопределенное положение, да и мазиту, питаясь исключительно мясом, соскучились по растительной пище.
Мы устроили совещание.
Старый Бабемба заявил, что не может дольше удерживать своих людей, настаивающих на возвращении домой, и спросил нас, зачем мы сидим здесь, «как камни».
Я ответил, что ожидаем проводников, обещанных нам знакомыми кенда.
На это Бабемба возразил, что кенда, насколько ему известно, живут за сотни миль отсюда и что они никак не могут знать о нашем пребывании здесь при отсутствии сообщения через пустыню. Я попросил лорда Регнолла высказать свое мнение, указав, что идти одним через пустыню – значит идти на верную смерть, а обратный путь немыслим без помощи мазиту.