Страница 17 из 84
— Оставим Сигрид и пойдем дальше без нее, — заявил он. — Можем направиться в старую усадьбу Тордис, которая будет принадлежать Финну, если он на ней женится. Какое нам дело до конунгов и их наследников?
Удивительно, но я вспомнил, как ярл Бранд сказал примерно то же самое в Серкланде, когда мы возвращались в Великий город. Чего только не придет в голову Ботольву.
— Она — жена нашего конунга, — прорычал Финн, взмахнув рукой, словно пытался схватить недостающие слова. — Мы должны ее защитить. А усадьба Тордис — в дне пути от Гестеринга, и если бы не холмы, возможно, ты бы увидел, как она горит.
Я наблюдал за Финном. Однажды он сказал мне, что собирается уйти, сейчас же я был уверен — друг меня не предаст, и твердость в его голосе это подтвердила. Ботольв взмахнул руками.
— Защищать Сигрид? Почему? Запах ее дерьма никогда не будет мне по нраву, как и она сама. — И как мы ее защитим? У нас всего горстка воинов, — проворчал он сердито.
— Мы — Обетное Братство, — объявил Финн, гордо выпятив подбородок. — Разве мы можем бросить Сигрид и наследника нашего конунга, Эрика Победоносного?
После этих слов наступило молчание, магия славы заставила всех замолчать, и даже Ботольв не смог ничего возразить. Мы — Обетное Братство Одина, и погибнем, но не отступим, так говорят о нас скальды. Не в первый раз я удивлялся, что узы славы сковывают людей в безнадежных ситуациях крепче железа.
— Может родиться девочка, — угрюмо предположил Ботольв, и я помотал головой.
Торгунна гадала на курином яйце и сказала, что несомненно будет мальчик. Я так и сказал.
— Что ж, хорошо, — произнес Финн, Ботольв сердито уставился на него. — Возможно, ты и прав, Ботольв. Я никогда особо не заботился о богатстве и славе. У нас и так есть все необходимое, хотя, если я возьму в жены Тордис и ее усадьба сгорит, то мне придется восстанавливать имение, и на это понадобится немало золота.
Финн потянулся, подмигнул мне и громко пустил ветры. Ботольв ничего не заметил.
— Во всяком случае, — продолжал Финн, — однажды я обзаведусь собственным кораблем и тогда буду по-настоящему счастлив, так что нам следует присматривать за Сигрид и держать ее поблизости, как козу на привязи.
— Ага! — восторженно воскликнул Ботольв, переводя взгляд с меня на Финна и обратно, а затем нахмурился.
— О каком богатстве и славе ты говоришь?
Я пожал плечами, повернувшись к Финну, который сердито глянул на меня из-под свисающих волос, он притворился, что занят, протирая свой «Годи» пропитанной жиром тканью.
— Как обычно, — сказал я. — Но для нас все это имеет мало смысла, ведь у нас вдоволь серебра, славы и земли.
— У меня нет земель, — проворчал Ботольв, и мне стало стыдно, ведь Ингрид постоянно ворчала и донимала его по этому поводу, она хотела видеть мужа хозяином в собственном доме, а не просто одним из моих побратимов. Вот почему я упомянул про земли.
— Да, — ответил я, пожав плечами. — У тебя пока еще нет земли. Мы доставим Сигрид и ее ребенка в целости и сохранности конунгу Эрику, и он отблагодарит нас браслетами и землями. Разве поскупится Эрик, одаривая тех, кто спас его жену и первенца? Но это очень опасно, ты прав. Легче бросить все и сбежать, спасая свои жалкие жизни, пока преследователи не уйдут.
Опять повисла тишина, нарушаемая лишь шипением капель дождя в огне и храпами спящих рядом.
— Эрик правда одарит нас нам землями? — спросил Ботольв после долгой паузы.
— Да, но к сожалению, мы — люди моря, — отозвался Финн. — А еще — скальды сложат про тебя целую сагу.
— Да ну все это в болото, — пробурчал Ботольв. — У меня уже есть такие саги. Коз в сагах не пасут. И для человека моря, Финн Лошадиная Задница, ты рассуждаешь об имениях слишком уж по-хозяйски.
Великан замолчал, и я решил, что пора поспать — сквозь дождевую пелену скоро проступит рассвет. Я поднялся, а Ботольв взглянул на меня снизу вверх и заговорил.
— Как ты считаешь, мы победим ульфхеднара? — спросил он внезапно. Финн рассмеялся, одновременно дико и приглушенно. Я опять уселся, упоминание одного этого слова, означающее бешеных воинов в волчьих шкурах, бросило меня в озноб.
— Нас когда-нибудь разбивали? — спросил Финн.
Ботольв задумался на мгновение, затем поднялся и серьезно кивнул.
— Ты прав. Мы — Обетное Братство. Мы не бежим от битвы, и Сигрид — наша госпожа. Я, конечно же, вместе с вами. Сейчас я собираюсь немного поспать в тепле, если, конечно, мне удастся втиснуться между женщинами и детьми.
Финн наблюдал, как великан шагнул в темноту, и устало покачал головой.
— Во имя Молота! Камни и то умнее его.
Мы понимали — Ботольву нужно лишь оправдание, достаточно убедить его в правильности нашего решения.
Затем Финн повернулся ко мне, убирая «Годи» в ножны.
— Как ты думаешь, мы разобьем их? — спросил он.
Мы должны. Я именно так сказал, и он кивнул, поднялся и отправился спать, оставив меня наедине с искрами и усталостью.
Торгунна проснулась, когда я подошел к ней, и присела. Она устроилась под повозкой, укрывшись шкурой, над ней стонала и охала жена конунга свеев и гетов. Неподалеку я заметил Курицу под плащом — причем мне показалось, что плащ чужой. Трэлль расположился под навесом и не спал, я обратил внимание, что он внимательно наблюдает за мной черными глазами. Его звали просто Курица, потому что когда я его купил, волосы у трэлля торчали, как гребень ощипанного петуха.
— Никому не спится этой ночью, — сказал я, улыбнувшись.
Торгунна затащила меня к себе, укрыв плащом и шкурами, и прижалась, чтобы согреть. Она положила голову мне плечо, и я ощутил приятную тяжесть.
— Курица пришел недавно, — сказала она. — Два трэлля, которые бежали вместе с ним, заблудились, и Курица не знает, где они. А еще он убил человека, так он сказал.
Это было неожиданной новостью, и я даже присел, услышав это. Курица тоже приподнялся, выжидающе глядя на меня.
— Ты убил человека, — сказал я ему, и он неохотно кивнул. Я не удивился его настороженности — обычно пойманного с оружием трэлля убивали, и это было справедливо.
— Я вытащил его маленький нож и убил его, — сказал он почти вызывающе. — Потом подобрал лук и выстрелил в его товарища, но было темно, и я торопился. Я промахнулся.
Он показал лук и три стрелы, протягивая их мне, его квадратное лицо с плоским носом светилось от гордости. Он ухмылялся.
— Я не всегда был трэллем, — сказал он. — У себя на родине я охотился.
Я смотрел на него: худой, темноглазый, темноволосый, со скошенным подбородком, он был откуда-то из Финнмарка, и в другой ситуации мне пришлось бы избить его за убийство. Я сказал, чтобы он оставил себе лук, рано или поздно он нам пригодится.
Курица заморгал, услышав это, затем улыбнулся и прижал лук к груди, словно согревал его.
— Они рыскают вчетвером, — произнес он внезапно. — Трое воинов сопровождают и прикрывают щитами хам-рамра. Мне благоволили боги, когда я наткнулся на двух следопытов без хам-рамра.
Я посмотрел на него. Меня заинтересовало слово хам-рамр — так называли человека, который иногда корчился в припадках, но это и придавало ему невиданную силу. Неудивительно, что все трэлли разбежались в панике, а он, самый смелый, не сбежал, и это вызывало уважение. Торгунна пробормотала себе под нос, что глупо позволить трэллю носить оружие.
— Тебе нужно поспать, — сказал я ей и услышал в ответ обычное презрительное фырканье.
— Я уже не настолько молода, чтобы наслаждаться холодной ночью и влажной землей, — ответила она. — Но это, без сомнения, воспитает твоего сына настоящим викингом, мне кажется, такова будет его судьба.
Я пропустил мимо ушей ехидную фразу, положил ладонь на ее живот и ощутил тепло того, что растет внутри. Еще я подумал, что могу потерять и Торгунну, и того, кто находится в ее тесной утробе. А с ними будет похоронены все мои надежды и страхи , их забирет Фрейя, но с ними и часть меня — в холодную, полную червей землю.