Страница 20 из 21
IV ЧЕРНЫЙ АВТО Бетон и стекло. Вещей воза. Асфальт освещенных зал. И крики звонков. И ламп глаза. И толпы людей. Вокзал. Сначала качала толпа. Перрон Свернулся как белый плат. Бросало по залам. И выпер он — Нахмуренный циферблат! Часы. Задержавшийся человек. Он медлит. Он не спеша Разгладил картуз на голове, Расправил зеленый шарф. Стоит. Следит глазами орла: …Минута… еще… сейчас… Тяжелая стрелка замерла Рванулась — и пробил час! Толпа проходила темнее сна В цилиндрах, в пальто, в поту… Один отделился. И подал знак, Ладонь приложив ко рту. — «За мной!» Зашагали. И в темноте Под неба сырой тафтой, Навстречу бесшумно скользнула тень Приземистого авто. Шагнули в кабинку. — «Готово?» — «Шпарь!» Мелькнул и унесся сквер. Посол засветил потайной фонарь И вытащил револьвер. — «Ты шутишь, товарищ?» — «Молчите, вы!» Мотор уносился вдаль. — «Шофер!» — «Бесполезно!» У головы Блеснула пустая сталь. — «Но вы?..» — «В преступлениях отчет нам дай Посланник фашистов я! Твой истинный спутник — Джим Фертайн, В таверне — мертвецки пьян! Вам завтра же наши нанесут Последний удар в игре; Тебя ж ожидает правый суд И казнь за великий грех!» V ДЖИМ ПРОСЫПАЕТСЯ Мостовые дрожат от моторов и ног, Смотрят сотнями глаз этажи Небоскребов. И свет проникает в окно Кабачка, где потушены лампы давно, Кабачка, где проснувшийся Джим. На распухших глазах будто ржавый засов, Мысли скачут безумно мчась. Он вгляделся в глубь карманных часов, Он вскочил: без минуты час! Опоздал! До вокзала — двадцать минут, Незнакомец уйдет с поста. Не задержишь минут, не искупишь вину! Отравлен! Опоздал! К дверям. По скользкой мостовой Сквозь гром, сквозь рев сирен Бежать. Раздавят, — что с того! — Оставьте, полисмен! В коленях дрожь, в глазах рыжо, В ушах — моторный шум. Трамвай несущийся. Прыжок. — «Вожатый, я спешу!» — «Вожатый!» — дрожь засохших губ — — «Поверь, вожатый, в то — — Весь мир — на карте!» — «Не могу!» Авто. Прыжок в авто. — «Шофер, гони!» — шатнулся кэб, Кругом звонки, огни… — «Ты видишь деньги в кулаке? Гони, шофер, гони!» Мотор хрипит, кварталы ест, Пронзают тьму глаза. Вокзал. Приехали. Подъезд. Асфальт блестящих зал. Неужели? Не ошибка ль то? Где часов нумерованный шар, Он стоит в картузе и в широком пальто, Он закутан в зеленый шарф! Он глядит вперед, шарф рукой берет. — Революция спасена! Пусть звенит в ушах, Джим умерил шаг И подал условный знак. VI В ЭТУ НОЧЬ Не закутанный плащ и маска, Не холодная сталь Дамаска, Пролетарский удар верней Заговоров минувших дней. Пролетарская мощь верней Сокрушавшего троны вала — Чердаков и сырых подвалов Многолетняя сила в ней. В чердаках и в сырых подвалах Миллионы людей таят Черный флаг, на котором ало Вышит лозунг: «Пролетариат». Этот флаг развернется скоро! Приказанье уже дано Через весь многогранный город: «Завтра ночью». А в эту ночь: В эту ночь поднялась над всеми Пятерня железной руки; Начиняли гранаты семьи, Дети смазывали курки. И до самой работы ранней, Точно полосы черной ржи, Колыхались залы собраний Боевых рабочих дружин! …В эту ночь, нахально и грубо, Телефонный гремел звонок, Голоса хрипели из трубок И сбивались курьеры с ног; И начальник тайной охраны, Рыхлый, будто бисквитный торт, Принял поздно, вернее рано, Комиссара фашистских орд. — «Это верно?» — «Конечно, верно! Этот заговор, — верьте, сэр, — Создан силами Коминтерна, Инспирирован СССР!» — «Ах, оставьте! Не все ль равно чью Чуем руку. Но если вихрь Разразится вот этой ночью, Мы не сможем рассеять их! Сэр, поймите! Мы были б рады Лишь двухдневной отсрочке. Да! Негритянских стрелков отряды Отовсюду спешат сюда! Сэр, вы можете?» — «Безусловно!» «Вы отсрочите бунт?» — «Уже! Тратить незачем лишних слов нам Об отсроченном мятеже!» …В эту ночь в угрюмую залу, Где винтовки и чертежи, Незнакомца привез с вокзала Возбужденный, усталый Джим… VII НОЖ В СПИНУ РЕВОЛЮЦИИ Незнакомец сел посреди стола, Окруженный ждущей толпой, Он откинул зеленый мягкий шарф С будто каменного лица, Он сказал: — «Еще не упущен срок. Восстание завтра в ночь? Товарищи! Нужно задержать На несколько дней удар!» — «Отсрочка?» — Дыханье затаив Сгрудились вокруг стола. — «Отсрочка?» — И кто-то с лицом, как мел, Протискивался вперед. Приезжий вскочил на шаткий стол И взмахнул бумагой в руке: — «Товарищи, знайте! Так решил, Приславший меня Коминтерн! Капитал силен. Только общий взрыв Сокрушит вековой нарост — Через несколько дней в целом ряде стран… Вам понятно? Пишите же приказ: „Отложить на четыре дня!“» Он стоял наклонившись, он смотрел Как всплывали линии строк, Как один за другим подходили вожди И подписывали приказ, И лиловый луч скользил по чертам Будто каменного лица. Тише! В темную дверь прогремел удар, Отозвавшись во всех сердцах. — — «Обыск? Пойманы?» В каждом кулаке Засверкала серая сталь. — «Джим, открой! Приготовьте динамит: Я включу, если нужно, ток!» … В хмуром зале кучка хмурых людей, Малокровный фонарный свет Освещает стол. А на столе Тот, чей признак — зеленый шарф… Дверь открылась. И в светлый круг шагнул Покачнувшийся человек, Человек в нахлобученном картузе И широкий, мягкий, зеленый лоскут Обвивает его лицо.