Бродяга

- Писарь! Три бланка приказов! И бегом ко мне!

* * *

Мысли Серого метались между мучительным вопросом, зачем он влез с арбалетом в непонятную разборку, и попыткой спешно придумать новую правдоподобную историю своего появления на мосту. Рассказ о его падении с палубы в реку вызывал смех даже у тех, кто относился к нему с симпатией. Полиция такому не поверит и подавно. Но ведь теперь он не обязан придавать правдоподобия своему фантастическому вояжу через Релаум. О нем можно просто не упоминать. Надо придумать простую историю с чистого листа. Где нет упырей и чудесных спасений, а есть путешествие из канавской глухомани в лучший город королевства Пикасто - славный Арзарум. Чтобы заработать денег простому парню без ремесла. Сначала от границы шел с обозами, а под конец пути уже сам по себе. Потому как обозные просили немалых денег за защиту от упырей, а места начались тихие и спокойные. Ничего подозрительного не видел. Ночевал в "Топоре", в харчевню "У бога за пазухой" даже не заходил. Ничего не слышал, ничего не знаю. Отпустите, дяденька, в Арзарум. Всё, вроде бы, простои не придерёшься. А как оно обернётся, попробуй, угадай.

"Зачем я за тот арбалет схватился?" - эта мысль никак не отпускала Серого, занозой выжигая мозг. - "Всё только налаживаться начало. Похоже, застрял я в этом мире надолго. И ещё большой вопрос, сумею ли выбраться из этого подземного мрака".

Возможно Серый сказал это вслух или у него вырвался сдавленный стон, потому что Риб снова заворочался и закряхтел.

- Что, думаешь, как бы жил припеваючи, не сделай свою роковую глупость? Тебе ведь теперь пути назад нет. Даже если выкрутишься поначалу, - сухой смех прозвучал, как кашель. - И мне пути назад никакого не видно. Всё бы отдал ради того, чтобы вернуться в свой замок в самом престижном районе Арзарума. Но провидение глухо к мольбам таких как мы.

Серый с острой тоской вспомнил дом. Мама всегда спрашивала "Как школа?" Пока не поступил в колледж. Тогда она стала спрашивать "Как колледж?" Словно боялась, что рано или поздно я с этой школой или колледжем чего-нибудь сделаю. Зато собака Бони всегда больше всех радовалась. Или просто больше всех свою радость демонстрировала. Отец, приходящий с работы под самый вечер всегда спрашивал что нового. А у меня почти всегда нечего ему было рассказать. Что-то не считал нужным, а порой ничего нового не происходило. Теперь, даже чересчур, много нового, вот только как об этом рассказать отцу?

Они все решат, что я утонул. Но не будут в это верить до конца. А я никогда не смогу их успокоить, не смогу сообщить, что жив и здоров. Уж точно не из этой проклятой тюрьмы! Надо что-то делать. А то, не только о здоровье, но и о самой жизни придётся забыть.

В коридоре раздались шаги, и к решётке подошёл охранник с ключами.

- Эй, пацан! Задержанный с Релаумской дороги, выходь! К дознавателю тебя кличут.

* * *

По низким каменным коридорам и неудобным винтовым лестницам они поднимались всё выше. Серому казалось, что он шагает в непроглядный мрак. Факел охранника едва выхватывал из окружающей тьмы маленький круг света. Играя неверными отблесками на влажных камнях стен, чадящее пламя делало окружающую темноту ещё чернее. Однообразие подземных переходов скрадывало расстояния, и подъём растерянному пленнику начинал уже казаться бесконечным. Изредка душную и промозглую темень впереди разрывал свет факелов на стенах. Пару раз, непонятно откуда, прорывались едва живые лучики солнца. Или это слабый лунный свет?

Когда подъём закончился и Серого завели в тесную каморку без окон, он вздохнул с облегчением. Тут было гораздо светлее и уютнее, чем в каменных кишках позади него за дверью. Стол, стул и лавка - вот и вся мебель. Но после гнилой соломы на полу камеры и эта обстановка допросной казалось королевской роскошью. Тройка свечей на столе и ещё пара в углах возле лавки светили ровно, придавая помещению жилой вид. В остальном обстановка не радовала глаз. Однако отсутствие, каких либо инструментов для пыток, или тех же колодок с кандалами, немного успокоило бешено колотящееся сердце Серого.

- С кем ты шёл по Релаумской дороге? - спросил его в лоб, невысокий сутулый человечек с цепким и злым взглядом.

- Сам, - тут же ответил Серый.

- Давай не начинать с вранья? По Релауму сами не ходят!

- Шёл я до "Топора" вслед какому-то обозу. Но не вместе с ними. Батя говорил, что они деньги зря только содрать могут. А после "Топора" он велел не мешкать, а шевелить ногами. Места уже мирные. Можно не бояться.

- Значит, имён знакомых или попутчиков назвать не можешь? - лицо незнакомца из равнодушного стало суровым, а газа, кажется, ещё злее.

"Это он меня пугает? Или правда решил, что я и есть главный злодей? Самое поганое, что он, гад, прав. Я и есть главный убийца полицейских по собственной глупости!" - заметались мысли в голове Серого. Видимо на его лице это не отразилось, или же допрашивающий как-то по-своему расценил поведение затравленного юноши. Потому что он равнодушно продолжил, садясь за стол.

- Тогда начнём по порядку. Я дознаватель Торва. Если вспомнишь чего или спросят потом, кто первый допрос снимал, то так и скажешь. Ко мне обращайся сейчас постоянно точно так же. А то забудешь сразу, как в камеру уведут. А забывать не советую. И особенно не советую врать. Не выпустят тебя отсюда, покуда все твои слова тщательно не проверят. Чем больше соврёшь, тем печальней для тебя будет следующий допрос. Уже в пыточной! Ясно?

- Да, дознаватель Торва.

- Смышлёный? Или бывал уже у нас? Про враньё тоже сообразил, чем чревато?

- Мне незачем врать, дознаватель Торва! Мне на волю надо, деньги зарабатывать. Сезон не бесконечный, а меня дома с наваром ждут.

- Ха-ха, старая шутка, но смешная. Будто бы кто-то из вашего брата потом домой возвращается. Или сгинешь, или приживёшься в Арзаруме, но в Канаву не вернёшься. Видал я вашего брата. Может даже чего домой с оказией передавать будешь. Но твою кислую физию родня уже не увидит. Особенно если будешь врать! Тогда тут в подвалах и сгниешь. Белый свет увидеть охота? Вот и не ври!

Четверть часа Серый рассказывал свою историю, выдумывая ее почти на ходу. Важно было не только правдоподобно рассказать, но и запомнить свой рассказ. Если словят на вранье прямо сейчас, то пыточная тут же встретит Серого жаркими объятьями.

Однако рано или поздно, но пыток Серому все же избежать не выйдет. Сколько времени надо властям Пикасто, чтобы узнать, отправлялся ли в дорогу и известен ли местному крестьянину Свиту из глухой канавской деревеньки Мелкие Хлебцы некий его отпрыск Орс? Все имена Серым выдуманы. Точнее взяты из рассказов друга Свита, как раз уроженца Канавы. Одно только название деревни - правда. Может хотя бы не сразу за шкирку возьмут. Но дальше что? Вся правдоподобность рассказа про путешествие позади обоза до самого моста - чушь. Главного ведь никто в этих Мелких Хлебцах не подтвердит. Потому что не было там никогда никакого Орса. Скорее всего, и Свита никакого там нет, хотя имя Серый выбрал самое распространённое для канавской глуши.

Те, кто мог за него вписаться в этом мире и подтвердить выдуманную легенду, находятся в той самой злополучной харчевне, упоминание про которую сейчас для Серого само по себе уже смертный приговор. А расскажи он всю правду, так только приблизит свидание с палачом. То-то бы дознаватель удивился. Но лучше не стоит.

"Так что, сколько мне жить осталось, отмеряет сейчас нерасторопность арзарумской милиции или стражи. А рыть они будут резво, раз всех подряд с дороги замели. Только то, что задержана огромная толпа народу, может немного замедлить проверку", - такие мысли бродили в голове Серого по пути обратно в камеру.

* * *

В камере царило полное уныние.

- Меня завтра убьют. Повесят гады. Пришли, обрадовали! - Риб был мрачнее тучи, а голос его предательски дрожал, - Ты то, небось, отбрехался? Наплёл-то чего?