Страница 7 из 14
– Это не его волосатость.
Этим он меня окончательно запутал, и мне оставалось лишь следовать за ним. Тут уж я предпочла держаться у него за спиной, на случай если этот бигфут, или кто он там, решит напасть; колдун с ним справится, а я – вряд ли.
Но нападать на нас никто не стал. Когда белое существо обернулось к нам, я увидела, что это действительно человек. Из волосатого костюма ростовой куклы торчало несчастное, покрасневшее лицо, которое я уже видела на фотографиях в покинутой московской квартире.
Перед нами стоял муж Оли Зомкис, переодетый то ли медведем, то ли обезьяной, то ли плодом порочной любви этих животных. Сама Оля Зомкис размещалась по ту сторону большого окна, и вид у маленькой беременной женщины был не напуганный, а неожиданно грозный.
– Почему он строит из себя плюшевого мишку? – шепотом спросила я у Шена.
– Похоже, он надел то, что нашел в снегу. Ведьма, заказывавшая этот мир, сказала, что если тут и будут мужчины, то только какие-нибудь аниматоры, и попросила подготовить для них соответствующую одежду.
– Но себе-то ты нашел нормальную куртку!
– Для себя я ее создал. Это все-таки один из моих миров. Да уж, в скромности ему не откажешь.
Муж Оли сейчас являл собой очень грустного мишку, который смотрел на нас со смесью опасения и надежды.
– Вы кто? – спросил он. – Вы знаете, что происходит?
– Знаем, – кивнул Шен.
Я махнула рукой Оле, возмущенно пыхтевшей за окном:
– Оля, привет! Не хочешь нас впустить? Тут как-то внезапно холодно – кто бы мог такого ожидать от снежной горы, а?
– Она нас не пустит, – тяжело вздохнул обезьяномедведь. – Она хочет убить меня и посадить на кол труп. Или сначала посадить на кол, а потом смотреть, как я погибаю, и зловеще хохотать.
Оля, насколько мне известно, работала учителем музыки. Судя по откровениям ее мужа, педагоги уже не те.
Беременная дама скрутила пальцами неприличный жест, непрозрачно намекая, что никого она к себе не пустит.
– Пусть замерзает! – заявила она. – Подонок!
– Что у вас уже успело произойти? – поразилась я. – Вы на несколько часов оказались черт знает где, но вместо того, чтобы держаться вместе, вы порываетесь покалечить друг друга? Как вас зовут, кстати?
– Алексей. Тут и правда происходит что-то непонятное… Мы были дома, готовились встречать Новый год! Потом Оля вышла в зал, и стало как-то тихо. Я сначала даже не заметил из-за телевизора, потом позвал ее, захожу в зал, а там – никого!
– Вам не пришло в голову, что она могла уйти из квартиры?
– Она бы меня предупредила, да и не пройдешь к выходу мимо кухни незаметно, а на кухне был я.
Он был растерян, это чувствовалось. Настолько, что пока еще не сообразил: мы слишком спокойны. Видно, пропажа жены и последовавшее перемещение сюда окончательно выбили почву у него из-под ног.
– Я стал искать ее, решил, что, может, она спряталась, – продолжил Алексей. – С тех пор, как она забеременела, она часто всякие странные штуки делает, я уже и не знаю, что ей в следующий раз в голову придет. Короче, я стал осматривать комнату, заглянул за елку, а потом все исчезло!
Ясно с ним все. Похоже, заглядывая за елку, он случайно дотронулся до оплетенного бисером шара и отправился следом за женой.
– Все равно не понимаю, как вы дошли до состояния холодной войны, – покачала головой я.
– Холодной? Да это полноценные боевые действия, и холодного в них только то, что я скоро замерзну насмерть! Оля, пусти меня!
– И не надейся, кобелина! Иди к своим бабам, пусть они тебя греют!
Я начинала понимать, что между ними произошло, но никак не могла в это поверить.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнила я.
– Да что тут отвечать… Мы с Олей, когда бухнулись в снежок, совершенно обалдели. Из нашей квартиры – в какие-то Гималаи!
– Это не Гималаи, я брал за основу Альпы, – поправил Шен.
Я толкнула его локтем в бок, призывая молчать, раз уж врать не получается. Не хватало еще, чтобы они сообразили, кто виноват в их неожиданном путешествии!
– Мы стали обсуждать, что могло случиться, она психанула, стала почему-то винить меня и мои шуточки, – сказал Алексей. – Шуточки? Да какие тут шуточки, когда это я ночь на день научился менять и горы возводить! Короче, она спросила у меня, ничего ли я от нее не скрываю. А я возьми и ляпни, что скрываю!
После того, как она назвала его кобелем, мне уже было понятно, что он от нее скрыл. Но меня их семейные проблемы волновали гораздо меньше, чем то, что ветер усиливался, становился злым и колючим.
– Почему здесь так холодно? – насторожилась я.
– Мир настроен на своих обитателей, – пояснил Шен. – Моя заказчица хотела, чтобы погода испортилась, если они разозлятся. Таким образом, они вынуждены были бы сидеть в доме и говорить.
Но только вместо них здесь мы, и в доме лишь одна из нас. Это плохо: я видела, что Оля уже начала всхлипывать, а над горами появились первые тучи. Беременная женщина и так страшна в гневе, а когда она управляет погодой… лучше и не представлять!
– Оля, пусти нас, – попросила я.
– Только если вы закопаете его в снег!
– Ну что за глупости ты несешь?
– Хочу увидеть его закопанным в снег!
– Ольга, это отец твоего ребенка, – строго указала я.
– А может, не только моего!
Она наконец разрыдалась, и ледяной ветер хлестнул по нам кнутом. Я не удержалась бы на ногах, если бы Шен осторожно не поддержал меня.
– Оля, одумайся, – уговаривала ее я. – Сейчас же Новый год, время простить былое!
– Он и на Новый год мне изменял! Давай, скотина, расскажи! Как ты мне изменял? Когда, с кем?
Вот сейчас ему лучше было бы промолчать – или соврать. Но белоснежный мир не оставил ему выбора. Я видела в глазах Алексея непередаваемую тоску: он и сам не понимал, что происходит, но трудолюбиво выволакивал из шкафов грязное белье.
– Первый раз был где-то через месяц после того, как мы с тобой начали встречаться, – отрапортовал он, как старательный школьник. Мне захотелось отвесить ему подзатыльник, но большого смысла в этом не было, пока его голову закрывала плюшевая махина. – Ты ж была гордой, и мне это нравилось, а секса хотелось, а тут оказия появилась…
– Как ты сказал?! – взвизгнула Оля. – Оказия?!
Ну, теперь мы знаем победителя в номинации «Самый неудачный выбор слов года».
– Да я даже имя ее не помню! – оправдывался Алексей. – Встретились бы на улице – не узнал бы! Ей хотелось, мне хотелось, мы оба были почти свободны…
– У тебя была я!
– Котя, я ведь тогда не знал, что все так серьезно!
– Не знал?!
Ясное небо, лишенное солнца, покрылось свинцовыми тучами. Этот комок искусственного меха не упрощал жизнь не только себе, но и нам.
– Сколько их всего было, этих измен?! – допытывалась Оля.
– Всего три, золотце!
– Всего?! Я тебя сейчас убью!
Она даже не подозревала, насколько пророческими могли стать ее слова: на нас полетели первые колючие снежинки.
– Да вторая была такая же, как первая! Помнишь, мы коттедж снимали, когда был день рождения у Ваньки? Я тебя пригласил, а ты сама ехать не захотела!
– Потому что Ванька твой – пошляк и извращенец!
– Это да, – с готовностью согласился Алексей. – Он и доказал это, когда девочек пригласил.
Ну а если он угощает, что мне, не пробовать было?
Я устало закрыла лицо рукой. Какой балбес, мамочки… И ладно бы у них тут было обычное выяснение отношений, так нет же! Беременную Олю надежно укрывало здание, а на нас уже образовывалась снежно-ледяная шапка. Я раздраженно смахнула ее, пытаясь очиститься, но результат был так себе: ветер налетал со всех сторон.
– Ты можешь что-нибудь изменить? – спросила я у Шена. – Ты же все это создал!
– Это уже законченный мир, я не могу его глобально перекроить. Супер… Куртку он себе сделать может, а спасти нас от смерти – нет.
– День рождения Ваньки был, когда мы готовились к свадьбе! – вспомнила Оля. – Поверить не могу!