Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 35

Документы, рассекреченные в 90-е годы, однозначно свидетельствуют о том, что командованием Красной Армии была подготовлена операция по разгрому вооруженных сил прибалтийских государств и насильственной оккупации их территории. Директива Наркома обороны СССР № 043/оп от 26 сентября 1939 г. требовала «немедленно приступить к сосредоточению сил на эстоно-латвийской границе и закончить таковое 29 сентября». Войскам была поставлена задача «нанести мощный и решительный удар по эстонским войскам… разбить войска противника и наступать на Юрьев и в дальнейшем – на Таллин и Пярну… быстрым и решительным ударом по обеим берегам реки Двина наступать в общем направлении на Ригу…» 28 сентября 1939 г. командование Краснознаменного Балтфлота получило приказ привести флот в полную боевую готовность к утру 29 сентября. Перед флотом была поставлена задача «захватить флот Эстонии, не допустив его ухода в нейтральные воды, поддержать артогнем сухопутные войска на побережье Финского залива, быть готовым к высадке десанта…» (34, стр.180). Добровольное согласие правительств Эстонии и Латвии на заключение договора с СССР сделало запланированную военную акцию излишней, и документы о ее подготовке на многие десятилетия скрылись в недрах военных архивов.

Финляндия была самой «многолюдной» среди четырех балтийских стран, отданных в советскую «сферу влияния» (численность ее населения составляла в 1939 году 3,65 млн человек, в то время как в Литве – 2,9 млн., Латвии – 2 млн и в Эстонии 1,1 млн). Что же касается территории Финляндии, то она почти в два раза превышала по площади территорию трех прибалтийских стран, вместе взятых. Да и расположена Финляндия была «очень неудобно» для потенциального агрессора: большая часть огромной, 1300-километровой советско-финской границы проходила по безлюдной, бездорожной лесисто-болотистой местности, переходящей на севере в заполярную лесотундру. Не было секретом для советского командования и наличие на Карельском перешейке полосы долговременных укреплений, прикрывающих кратчайший путь из Петербурга в Гельсингфорс через Виипури (Выборг). Последнее по счету, но первое по значимости – в Москве знали, что руководство Финляндии занимает твердую позицию в деле отстаивания суверенитета своей страны, к сомнительным предложениям Советского Союза относится с большим недоверием, и поэтому простым запугиванием решить вопрос едва ли удастся.

Отчетливо понимая, что Финляндия окажется «крепким орешком», военно-политическое руководство Советского Союза начало планирование военной операции задолго до того, как 5 октября 1939 г. глава правительства СССР и народный комиссар иностранных дел Молотов позвонил финскому послу в Москве и сообщил ему, что Советский Союз желает обсудить с правительством Финляндии «некоторые политические вопросы». Уточнить, какие именно «политические вопросы» будут обсуждаться, Молотов отказался, но потребовал приезда финской делегации в Москву в кратчайшие сроки. В. Таннер (участник этих переговоров, а с начала «зимней войны» – министр иностранных дел Финляндии) в своих мемуарах пишет:

«7 октября Молотов стал настаивать на ответе. На следующий день Деревянский, советский посол в Хельсинки, позвонил Эркко (тогдашнему министру иностранных дел. – М.С.), чтобы сказать, что Москва буквально «кипит от негодования», поскольку ответ до сих пор не получен; что отношение Финляндии к приглашению разительно отличается от реакции на него стран Балтии – это может отрицательно повлиять на двухсторонние отношения. Эркко ответил, что он не знает, как вели себя страны Балтии, но финское правительство ведет себя в соответствии с ситуацией…» (23)

На беду или к счастью, финляндское правительство не знало тогда всей «ситуации». Мы тоже не знаем всего, но некоторые фрагменты картины подготовки Советского Союза к войне с Финляндией в настоящий момент уже известны. Так, уже 30 декабря 1938 г. заместитель начальника Генштаба РККА комдив Смородинов направил Военному Совету Ленинградского округа директиву на проведение «окружной оперативной игры, с привлечением к ней Военного Совета и руководящего состава штаба Уральского округа». Условия обстановки этой «игры» формулировались следующим образом: «Восточная сторона. 1-я и 2-я армии Северного фронта с целью наиболее прочно обеспечить Ленинград, во взаимодействии с КБФ и Ладожской флотилией развивают наступательную операцию с основным направлением на Виипури (Выборг), Сан-Михель (Миккели)». Разработанный материал по игре приказано было представить в Генштаб к 1 апреля 1939 г. (233)

Готовились к «наиболее прочному обеспечению Ленинграда» и в штабах Краснознаменного Балтийского флота. Уже 17 марта 1939 г. в штабе КБФ (по указанию Главного морского штаба) было разработано задание на проведение «двухсторонней оперативной игры». Игра должна была состояться 26–28 марта 1939 г. на Главной базе КБФ в Кронштадте. Примечательно, что в задании на «игру» были указаны вполне конкретные даты начала наступления:

«…2. Приморские группы Красной Армии на Карперешейке и на южном побережье Финского залива на рассвете 27.07.39. переходят в наступление на Виипури (Выборг) и Раквере (город на территории Эстонии).



3. Флоту Красных одновременной высадкой десанта захватить острова восточной части Финского залива…»

Однако самое интересное в задании на эту игру заключается в описании обстановки, предшествующей началу боевых действий: «На Карперешейке 22–23.07. 39 в районе деревни Майнила имел место ряд крупных пограничных инцидентов с Синими… В 10:00 24.07 в районе маяка Кальбодагрунд неизвестная ПЛ (подводная лодка) утопила ТР (транспорт) красных…» (234)

Ясновидение составителей задания не может не потрясти воображение. За восемь месяцев до «наглой провокации белофинской военщины» (каковая провокация состоялась, как известно, 26 ноября 1939 г.) была уже известна и географическая точка (деревня Майнила), и по сути дела точная дата (за четыре дня до начала «освободительного похода»). «Неизвестная подводная лодка» также не осталась без дела. 27 сентября 1939 г., в момент начала переговоров с эстонской делегацией в Москве, советское радио (а затем и центральные газеты) сообщили о потоплении у берегов Эстонии советского грузового судна «Металлист». Но Эстония (как было уже сказано выше) уступила сталинскому диктату без боя, война на южном берегу Финского залива так и не началась, и про «Металлист» приказано было забыть…

Об этих удивительных «играх» стало известно только в начале XXI века. Но еще в самые что ни на есть «застойные годы» прошли все виды цензуры и были опубликованы воспоминания маршала К.А. Мерецкова, в которых тот рассказывает, как в конце июня 1939 г. его (в то время – командующего войсками Ленинградского военного округа) вызвали в Москву, к Сталину:

«У него в кабинете я застал видного работника Коминтерна, известного деятеля (что верно, то верно, «деятель» известный. – М.С.) ВКП(б) и мирового коммунистического движения О.Куусинена… Меня детально ввели в курс общей политической обстановки и рассказали об опасениях, которые возникли у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства…» В этой связи Мерецкову было приказано разработать план «контрудара по вооруженным силам Финляндии в случае военной провокации с их стороны… Форсировать подготовку войск в условиях, приближенных к боевым. Все приготовления держать в тайне…» (93, стр. 173)

Примечательно, что пресловутые «опасения» возникли в Москве именно тогда, когда Советский Союз создал и вооружил огромную, самую большую в Европе, армию. Ранее, на рубеже 20–30 гг., когда в СССР еще только начинала реализовываться грандиозная программа модернизации и милитаризации экономики, на границе с Финляндией было сосредоточено всего четыре стрелковые дивизии (35, стр. 15). И это было вполне понятно и обоснованно: Финляндия была отделена ото всех потенциальных противников Советского Союза морскими пространствами, а переброска значительных воинских контингентов морским путем требовала времени, ресурсов, исключала возможность нанесения внезапного удара, да и была весьма небезопасна для потенциального агрессора, учитывая, что подходы к портам Финляндии (Финский и Ботнический заливы) находились в зоне досягаемости Краснознаменного Балтфлота и советской авиации. После того как Германия согласилась на переход Прибалтики в советскую «сферу влияния», а у англо-французского блока в связи с началом большой европейской войны появилось слишком много других забот, оснований для «опасений» должно было стать еще меньше. Тем не менее именно осенью 1939 г. подготовка вторжения в Финляндию перешла в плоскость практических дел.