Страница 264 из 282
Но я знал, что сейчас должен помочь пережить этот период после потери Себастьяна. А тогда она уже сама сможет…
Я вернулся в комнату, а она лежала, вся потная от жара, всё также на постели.
— Зачем… Зачем ты приехал тогда, — еле двигала Елена губами.
— Я хотел знать, уверена ли ты… — оправдался я. Чувствовал, что и этот разговор ничем хорошим не кончится.
— Ха-ха! Ты узнал! Он мёртв! — закричала она — вновь со слезами на глазах. Я тяжело сглотнул, внутри себя кипя от гнева. Я себя ненавидел. И меня трясло от этого.
— Так ведь ты его и убила! Причём тут я? Что просто пришёл узнать, что ты чувствуешь к детям? Ты убила Себастьяна, Елена! — я сорвался, о чём сразу и пожалел. Она закричала, словно я её ударил.
Думаю, эффект тот же. Я попытался сказать ещё что-то, но получил «пошёл вон!».
Я дошёл до кухни на заплетающихся ногах, закрыл дверь за собой. Вновь взял дневник и продолжил читать.
У меня начиналась ломка, мне очень хотелось почувствовать себя хорошо. И вновь укоры совести из-за этого.
Поэтому стал напоминать себе о том, какой я.
«В этот раз было слишком больно. И я говорю не о физической боли, дорогой дневник. Я не понимаю, как Стефан может так умело топтать меня. Как одним словом так сильно ранить…
Я просто плакса. Он видит. И злится. А я не могу по-другому. Я уже сама на себя злюсь.
Изнасилования остаются изнасилованиями, я не могу дать Стефану то, что он хочет. Он хочет просто моё тело, а получает рыдания.
Я люблю Стефана и всё помню. У нас… Вот, дорогой дневник, мне снова тяжело дышать.
У нас была другая жизнь. Он никогда не причинял мне такой боли. Никогда.
Странно видеть его другим. Это неимоверно больно. Это просто каждый раз как тяжелейший груз.
Боюсь говорить ему, что беременна. Ещё больше боюсь говорить, что не знаю, от кого ребёнок.
Только могу представить его смех… И, наверное, он будет вести себя ещё грубее.
Я веду себя безответственно. Не думаю о ребёнке, позволяю над собой издеваться.
Но нет сил, дорогой дневник. Больше нет сил у меня никаких. Я, считай, сдалась.
Если бы не дети… Я бы давно умерла.
Как же я хочу умереть.
Сегодня Стефан называл меня по-разному. Шлюхой три раза. Подстилкой два. Мразью четыре.
Но это ещё приемлемое. Во время секса можно услышать и хуже.
Дорогой дневник, сколько ты ставишь, мне осталось жить?
Месяц? Сколько я протяну? Какие ставки?
И кто меня уничтожит — Себастьян или Стефан? Почему-то кажется, что оба. Но увидим. Всё в ближайшем будущем».
Я осторожно, трясущимися руками, спрятал дневник в ящик. Поднялся, чтобы подойти к плите, где готовился суп. Отодвинул кастрюлю. Поднёс руку к конфорке. Еле сдержал крик от боли, уже плакал, но руку удалось подержать. Отдёрнул её, рыдая. Ладонь красная, волдыри. И дико жгло.
У меня болела и кружилась голова. Другой рукой я набрал Эрика и попросил мне нарколога. Затем отыскал в интернете, как обрабатывать ожог.
Я далеко не вылечился. Нет, совсем нет. И от этого противно.
***
Спустя несколько дней мне стало лучше. Это я про то, что температура спала. Я уже вполне легко могла передвигаться, но предпочитала лежать в постели и молчать. Каждую ночь мне снился Себастьян, других снов я попросту не видела. Во снах мы говорили. Мы были вместе. И когда я просыпалась — видела только виноватое лицо Стефана. Я уважала его, что он заботился обо мне после всего произошедшего, но хотела оттолкнуть. Пускай обо мне заботятся врачи в психбольнице.
— Елена… — тогда прошептал он, когда я это сказала.
— А ты не считаешь, что я сошла с ума? Считаешь, вижу. Да, я люблю садиста, который издевался надо мной и над тобой. Я люблю его. Я очень долго хранила тебе верность мысленно, но затем… Нет, Стефан. Эти годы я себя кем-то считала, но только Себастьян сумел раскрыть мне глаза. Я такая, какой он меня представлял тебе…
— Прекрати! Что ты такое говоришь! — взвёлся он.
— Я спала с тобой и с ним в одно и то же время. Как это называется… Ты знаешь ответ, Стефан, — я была совсем без эмоций. Недавно проплакалась.
— Нет, не знаю. Хватит себя очернять. Я насиловал тебя, — он произнёс это и опустил стеклянный взгляд. Ему стыдно, я вижу. Более чем стыдно.
— А я позволяла это делать.
Но стыдно и мне.
Он ненавидит себя.
Я тоже ненавижу себя.
Казалось бы, мы можем друг другу помочь. Но нет, не можем.
— Елена, ты не сумасшедшая! Это я! И скоро лягу в больницу для наркоманов, когда ты поправишься…
— Хах, только после того, как меня упекут в психушку, Стефан! — расхохоталась я.
— Прекрати! — заорал он.
— Хватит повышать на меня голос! — завелась я.
— Ты — жертва. Я — насильник, — чётко произнёс он слова. — Ты словно хочешь сделать себя хуже меня, но это не так.
— Я — убийца, Стефан! Ха-ха, я, не ты! Я собственными руками, — подняла я их, чтобы разглядеть. Крови давно не было на них, но я словно видела. — Убила того, кого любила. Я его замочила. Я до последнего не понимала, что наделала.
— Ты была просто не в себе! Он мучил тебя, и это вылилось в подобное! Себастьян знал, что делал с тобой. Елена, прошу тебя…
— Ты насиловал меня, потому что Себастьян сделал с твоей психикой невесть что. Потому что ты употреблял наркотики. И тем не менее, сильно любил меня. И ненавидел себя в то же время. Вот почему грубил и причинял боль. Вдобавок, Себастьян рассказывал, что создавал тебе галлюцинации того, как ты убивал девушек. Но на деле их убивал Кай.
Стефан сильно расширил глаза. Возможно, что-то да и вспомнил.
— Это не меняет сути… — менее громко проговорил он и только затем поднял на меня глаза, вновь полные вины. — Из-за меня ты потеряла ребёнка.
Вот и всё. Это то, на что ответить мне нечего, потому что не могу. Без слёз не смогу. Без жалких всхрипов не смогу.
Я отвела взгляд, закусила губу. Стала чаще дышать и в то же время старалась подумать о чём-то другом. С силой сжала покрывало рукой.
Мне казалось, я забыла о боли из-за недавних событий. Слишком много смертей.
Кстати говоря, Стефан недавно сходил на похороны к отцу. Быстро вернулся и ко мне не заходил долгое время.
И вот я снова чувствую, и деться некуда. Боль душит-душит-душит.
Стефан вскочил — я увидела это боковым зрением и почти что выбежал из комнаты. Очень сильно захлопнул за собой дверь, что я даже содрогнулась от неожиданности. А потом услышала шум. Дикий вскрик. Кажется, что-то тяжёлое упало на пол.