Страница 49 из 74
— Вовсе нет.
— Этому трудно научиться?
— Требуются навыки. Наверно, так же как и при приготовлении пищи, и при шитье.
— Ты меня научишь?
— Нет, — ответил Гарольд. — Из-за того только, что в мире существует так много всего, что человек обязан делать хорошо. Я обязан оберегать тебя от чрезмерного распыления сил. Здесь ты можешь быть поваром и хозяйкой дома. Оставь мне изготовление наживки.
— Ну, хорошо. А ты мне покажешь, как обращаться с удилищем и всем остальным?
— Без всякого сомнения.
— Если бы я была форелью, то, пожалуй, клюнула бы на эту маленькую мушку, которую ты делаешь сейчас.
— Правда?
— Она выглядит так… стильно.
— Но в этом случае тебя пришлось бы поймать, понимаешь?
— И я погибла бы на сковороде в бурлящем сладком масле, — сказала она. — Вот это да.
— И конечно, я съел бы тебя, — сказал Гарольд и поспешил добавить: — Ты не могла бы налить мне немного виски? А то у меня руки заняты.
5
Метод ловли на одну удочку
К тому времени как Гарольд увязал с дюжину мушек и они дважды пропустили по виски, настало время идти на рыбалку.
— Сегодня мы возьмем только одну удочку, — сказал Гарольд, надевая жилет очень сложной конструкции с десятками отвисших карманов. — Еще рановато для уроков. Просто внимательно наблюдай за тем, что делаю я. Завтра утром и ты получишь удочку.
Мэгги натянула старые штаны, которые Гарольд дал ей для того, чтобы ходить по воде. Она чувствовала себя клоуном. Он также настоял на том, чтобы она надела свитер, хотя вечер был теплый. Солнце коснулось макушек деревьев, наступали окрашенные золотом сумерки. Все предвещало удачу.
Они прошли сквозь заросли папоротника изумрудного цвета по берегу реки к краю воды. Мэгги вошла в воду вслед за Гарольдом. Казалось, что они оставили за спиной один мир и перебрались в совершенно другой. Вода была ужасно холодной, хотя глубина — всего лишь чуть выше лодыжки. Когда Мэгги перевела дух, то поняла, что Гарольд не зря заставил ее надеть свитер. Под ногами на дне была галька, и стоять было удобно. Поток воды издавал бормочущий звук и, обтекая ее ноги, оставлял след из пузырьков. Золотистый воздух кишел танцующей мелкой мошкарой, среди которой, но в меньшем числе, летали более крупные поденки, то и дело скрывавшиеся под пологом леса.
— Поденки разлетались, — сказал Гарольд.
Насекомых аккуратно ловили свиристели, внезапно появлявшиеся в похожем на туннель воздушном пространстве над руслом реки. Иногда они зависали на одном месте, подобно гигантским колибри, хватая сразу несколько мошек.
— Красота, — сказала Мэгги, любуясь этим спектаклем. Виски, проникшее ей в кровь, придавало особый оттенок происходившему вокруг.
— Будь слева от меня, — прошептал Гарольд.
Она последовала за ним вверх по течению.
Он остановился на конце заводи у порога и очень по-деловому начал вручную разматывать лесу с катушки. С каждым витком катушка пищала, словно насекомое. Затем он махнул удилищем, как хлыстом, назад и вперед так, что тяжелая леса сделала в воздухе петлю, ритмично качнувшуюся вперед и назад. С каждым взмахом он отпускал лесу до тех пор, пока петля не пролетела добрых пятнадцать метров. В конце концов от сильного броска петля улетела вперед настолько, что размоталась вся леска. Поводок размотался, как красный ковер перед ногами маленького иностранного посланника, прилетевшего в новую страну, и доставил «мушку» в дальний конец заводи. «Мушка» запрыгала по поверхности воды, уносимая течением. Кремовое оперение и крылья из оленьих волосков делали ее хорошо заметной на темной воде. Позади нее на воде выступил маленький бугорок, послышался легкий всплеск, словно у самой поверхности под водой защелкнулась мышеловка. Конец удилища заметно вздрогнул.
— Есть?
— Да.
Он подкрутил лесу левой рукой, подтягивая добычу ближе, потом умелым движением сунул руку в воду и вытащил оттуда маленькую форель, держа ее нижнюю челюсть между большим и указательным пальцами.
— Мелюзга.
— Что?
— Мы отпускаем всех, кто короче тридцати сантиметров.
— Ну конечно, — сказала Мэгги.
— Ты наблюдала, что я делал?
— О да. Кажется, это нелегко.
— Так оно и есть. Завтра сама узнаешь.
Гарольд бросил рыбку обратно в реку, и она шмыгнула под камень. Они пошли вперед по краю заводи к следующему порогу. На этот раз Гарольд забросил наживку прямо к камню величиной с рояль. «Мушка» фактически рикошетом отскочила от камня и упала в воду с небольшим шлепком.
— Ты так нарочно сделал? — спросила Мэгги.
— Конечно.
Несколько секунд «мушка», весело выплясывая, двигалась вниз по течению. Вдруг вода под ней взорвалась, а катушка жалобно завыла. Более крупная форель, схватив приманку, ринулась вверх против течения. Гарольд замедлил ее движение, притормаживая рукой катушку, пока леса не перестала разматываться. Рыба попыталась вырваться, кончик удилища рывком наклонился к самой воде. Гарольд, казалось, предполагал это заранее. Он ослабил лесу до тех пор, пока кончик удилища снова не дернулся вниз. Рыба еще дважды пыталась уйти вверх по течению, но на третий раз выдохлась и спустилась вниз. Гарольд подвел под нее роковой подсак.
— Вот это уже рыба, — сказал он, осторожно вынимая крючок хирургическим зажимом.
Бок рыбы украшали красные пятна, похожие на драгоценные камни, а живот был ярко-желтым. Она открывала рот и безуспешно старалась вырваться из руки Гарольда. Когда крючок был вынут, он взял форель двумя руками и движением, которое показалось хорошо натренированным, свернул ей голову так, что хрустнул хребет. Мэгги отшатнулась.
— Ты что сделал?
— Я убил ее быстро и милосердно, — ответил он.
— Боже мой…
— Ты помнишь, что мы намеревались наловить рыбы себе на ужин?
— Да, но…
— Поэтому нам придется эту рыбу убивать.
— Я понимаю, но…
— Лучше так, потому что иначе они будут медленно умирать в корзине. Что, по-твоему, лучше?
— Быстро и милосердно, — мрачно согласилась Мэгги.
— Ты ведь не вегетарианка.
— Нет.
— Природа красна от клыков и когтей, моя дорогая.
— Хорошо. Со мной все будет в порядке.
Гарольда, казалось, удовлетворил такой ответ.
Он слегка кивнул и издал едва слышный звук, как будто прочистил горло. Затем быстро вынул нож и разрезал рыбе брюхо от анального отверстия до глотки, вырвал жабры и выбросил их, затем достал внутренности из брюшной полости и сжал жилистый желудок пальцами так, что из него вылезла кашица из частично переваренных насекомых, похожая на черную зубную пасту, выдавливаемую из тюбика.
— Скажи, бога ради, что ты делаешь?
— Я изучаю содержимое желудка, чтобы понять, каких насекомых она ела.
— Ах.
— Она лакомилась этими поденками, все нормально. И муравьями. Всегда нужно вынимать кишки и жабры как можно быстрее. Иначе стухнет.
Он нарвал папоротников на ближайшем берегу и выложил ими дно плетеной корзины, а на них положил выпотрошенную рыбу. Прежде чем закрыть корзину крышкой, он мгновение полюбовался тем, что там лежало. Затем достал серебряную фляжку из одного из многочисленных карманов на его рыбацком жилете и протянул ее Мэгги.
— Выпьешь?
— Думаю, да. Она открутила крышку и сделала большой глоток.
— Природа красна от клыков и когтей, — весело повторил он и глотнул сам.
Одна форель сорвалась у Гарольда в следующей заводи, а в еще одной он отпустил назад мелочь. К этому времени Мэгги уже успокоилась и, под воздействием виски, снова стала интересоваться тем, что делал Гарольд.
— Можно мне забросить?
— Я же тебе сказал: завтра.
— Ой, брось. Не будь таким строгим.
— Хорошо, — сказал Гарольд. — Давай, пробуй. — Он передал Мэгги удилище.
— Я внимательно за тобой следила.
— Угу. А что, если ты действительно поймаешь рыбу?
— Я, хм… я с ней справлюсь.