Страница 34 из 74
— Ну, чё? — спросил самый крупный из них на грани негодования.
— Как выключить эту штуку? — спросила Мэгги.
— Мы ее только что включили.
— Ага.
— Выключите немедленно!
— Это наш гвоздь программы в этом месяце.
— Кто эта сучка? — спросил худощавый, раздетый по пояс молодой человек у большого.
— Гвоздь, гвоздь, пожалуйста, брось, диги-диги, — речитативом пропел другой юноша в надетой набок бейсбольной кепке.
— «Нью-Йорк Метс» вышли из лиги, — подпел ему четвертый в очках светло-малинового цвета, придававших ему вид лощеного интеллектуала.
— Где мой сын? — спросила Мэгги.
Они посмотрели друг на друга, не понимая, о ком идет речь.
Видеофильм, который они смотрели, показывал бунт в тюрьме. Заключенные и охранники летали по экрану, брызгая кровью, в то время как в клетках, поднятых над основным действием, сексуально привлекательные девушки двигались в такт электронным завываниям и выстрелам, звучавшим, как аккомпанемент ударных.
Поискав провод за гигантским телевизором, Мэгги с силой выдернула его из розетки. Ужасное видео умолкло. Тишина поглотила комнату, как ударная волна перед грохотом взрыва. Мэгги решительно повернула регулятор света, и галогенные лампы засветили на полную мощность. Нежданные гости прикрыли руками глаза. Парень в бейсбольной кепке набок уронил на ковер кусок пиццы начинкой вниз.
— Кто, черт возьми, вы такие и что делаете в моем доме? — спросила Мэгги низким повелительным голосом, с помощью которого ей все-таки удалось привлечь их внимание.
— Мы — «Сладкие как смерть», — сказал громадный парень так, как будто сам факт был очевиден для всех. — А ты-то кто?
— Ох, привет, мам, — сказал Хупер, волоча из кухни упаковку голландского пива и огромную коробку печенья «Знаменитый Амос». Волосы у него спадали вниз странными жесткими кольцами, как будто были измазаны грязью.
— Эй, Хупер, это твоя мамочка?
— Кто, черт возьми, эти люди?
— Это — группа. То есть, я имею в виду, типа, ансамбль. Они играют рэп.
— А ты знаешь, что марихуана все еще вне закона в штате Коннектикут?
Рэперы рассмеялись и стукнулись друг с другом ладонями.
— Это — не притон для наркоманов. Вон. Вон! Вставайте и убирайтесь!
Парни продолжали обмениваться недоуменными взглядами. Хупер тоже скорчил беспомощную мину. Четверка так и не сдвинулась с места. Мэгги шагнула к самому большому из них и стукнула его по голени.
— Уй!
— Вон!
— Ну, мам…
— Все. Вон из моего дома.
— Эх, может быть, ребята, вы вернетесь в город? — предложил Хупер.
— Я не верю, что это твоя мама, Хуп. Мне показалось, ты сказал, что она свалила.
— О да, я свалила, — ответила Мэгги.
— Эй, ты могла бы быть главной сучкой бала, — сказал самый большой, по-детски показывая руками свое нежелание верить.
— Как ты меня назвал? — спросила Мэгги.
— Главной сучкой бала, — сказал Большой, смешно пожимая плечами своей огромного размера куртки с эмблемой футбольного клуба «Нью-Йорк Джетс» и глядя на своих товарищей и Хупера в поисках поддержки. — А что я такого сказал?
— Ой, мам, это — такой жаргон. Это не значит, что…
— Вон! Вон! Вон!! — закричала Мэгги. Она стала похожа на разгневанную хищную птицу, выставившую вперед клюв и когти.
— Все нормально, ребята. Встретимся в студии «С» завтра, в три часа. Без балды…
Голова у Мэгги как будто повернулась на стальных подшипниках, пока она старалась зафиксировать взгляд на Хупере.
— Что ты сказал? — спросила она.
— Я на самом деле, — начал объяснять он матери, — представляю…
— Представляешь… кого?
— Моих людей, — тихо сказал Хупер.
Все рассмеялись.
— Мне что, позвать полицию? — завопила Мэгги.
— Ты хреновая хозяйка, ты знаешь это? — заметил парень без рубашки, сидевший на диване.
— Это ты в самую точку, — пробормотал Большой.
Наступила длинная мучительная пауза. Все молчали. Где-то в глубине дома термостат отключил мотор в холодильнике. Старые часы тикали в коридоре.
— Здесь — тоска, — наконец сказал Большой. — Ребята, пора уматывать.
Первым встал парень с бейсбольной кепкой набок и забрал с кофейного столика гигантский пакет с травой, засунув его в невероятно странные штаны, висевшие так низко на бедрах, что трусы из-под них выглядывали почти полностью. Молодой человек в очках с красными стеклами вложил две бутылки пива «Хайнекен» в грузовые карманы своих штанов защитной окраски. Парень без рубашки вскочил с дивана, как резиновый мячик.
— Запомните, студия «С». Вход с Сорок девятой улицы. Все будет бути-хути! — бодро крикнул Хупер всем «Сладким как смерть», вразвалку выходившим из комнаты. Последним выходившим был Большой. Он нес бутылку коньяка, держа ее за горлышко.
— Не дай бог это моя бутылка, дружок! — прокричала Мэгги ему вслед.
— Да, да, — только и ответил он.
— Все в порядке, мам. Они принесли напитки с собой, — сказал Хупер. — Возможно, все это тебя шокирует, но у них и сингл и альбом сейчас на первом месте в Америке. Эти парни — миллионеры.
— Это, может быть, шокирует тебя, Хупер, но я больше не хочу видеть такое, приходя домой.
— Это потому что они черные, да?
— Нет, потому что они хулиганы. Потому что они берут телефонную трубку вместо тебя. Потому что весь дом провонял травой, потому что они набросали пиццу на ковер, — ее голос сорвался на крик, — и потому, что Боба Дипиетро застрелили три дня назад на Меррит-Паркуэй и он — мертв… он — МЕРТВ! — Она задрожала от рыданий и прижалась к стене, закрыв лицо руками.
Было слышно, как шикарные машины завелись во дворе и выехали на максимально возможном газе.
Сикх, водитель лимузина, неожиданно появился, выйдя из-за угла темного коридора, с выражением полного самообладания на угрюмом лице. Мэгги и Хупер оба вздрогнули, увидев его.
— Вы — очень смелая женщина, — сказал он, добавив фразу, построение которой выдавало в нем вечного иностранца: — Но я наблюдал все происходящее, будучи подготовленным. — С этими словами он достал из своей водонепроницаемой ветровки впечатляющий кольт 45-го калибра.
— Ух ты, — отпрянул Хупер.
— Зачем вы так насвинячили в доме вашей матери? — спросил сикх у Хупера.
— Это всего лишь для развлечения.
— Для вас, американцев, теперь все развлечение. Даже конец света.
— Спасибо… что вы защищали нас, — сказала Мэгги.
Сикх запихнул громадный пистолет себе за пояс.
— Никаких проблем, — сказал он. — Вы платите сейчас? Двести долларов.
— Да. Хорошо. — Мэгги внутренне собралась, чтобы хватило сил порыться в сумочке на ремешке, и протянула ему несколько смятых пятидесятидолларовых купюр, на одну больше, чем следовало, в знак благодарности. В обмен он протянул ей свою визитную карточку, на которой было напечатано: «В высшей степени мобильный лимузин. Пранадат Сингх, владелец».
— А те, кто будет гневить богов, получат по заднице, — заметил он вскользь. И спустя миг и его уже не было.
— Боб умер? — решился еще раз спросить Хупер после того, как вдалеке раздался звук закрывающейся парадной двери. Долгие годы Боб Дипиетро был ему почти как родной дядя.
— На какой, черт возьми, планете ты живешь?
— Я все время на работе. Это так странно, что ты вернулась домой как раз тогда, когда я фактически впервые за неделю дома.
— А где Элисон?
— В городе. Она тоже круглыми сутками работает. Мы оба — как трудоголики.
— А где тетя Линди?
— Я не знаю. Где-то. Я слышал о снайпере. Но вовсе не подозревал, что Боб — это тот, кто был убит.
— Куда катится этот мир? — сказала Мэгги, падая в объятия удивительно сильных сыновних рук.
— Не знаю, мама. Может быть, всему следует развалиться, прежде чем снова слиться воедино.
— У тебя отвратительная прическа.
— Извини. Это эксперимент с модой. Ты рано вернулась из Венеции.
— Там ничего не получилось, — сказала она и еще разок всплакнула.