Страница 21 из 74
— Неужели он может так обращаться с тобой?
— Ой, я просто не хотела, чтобы он повесил трубку.
— Это — ужасно.
— Это — Калифорния. Понимаешь теперь, почему мне здесь нравится? Долбаный врач делает три миллиона в год на лечении ангины у кинозвезд, и ему мало денег, понимаешь? Ему нужно больше. — О, да. Я к вашим услугам, доктор Брилл. Нет. Ну, на самом деле я в Коннектикуте. У подруги. Нет, он не со мной. Я не видела этого ублюдка с того момента, как он поведал мне свою потрясающую новость. Нет, я не думаю, чтобы это было слишком дорого для района Бенедикт-каньон. Ну, если это совсем под снос, то конечно. Послушайте, доктор Брилл, мне бы хотелось узнать, готовы ли результаты моего анализа. Нет, это был анализ на… уху-ху, анализ на СПИД, вы помните? Да, я подожду.
— Тебе следовало бы позвонить в комиссию по медицинской этике штата, — театрально прошептала Мэгги.
— Зачем ты шепчешь, Мэгги! — прокричала Линди. — Нас опять поставили на удержание!
Мэгги отошла и села в мягкое кресло, подобрав ноги. Линди налила себе еще водки.
— Да, я все еще здесь, доктор Брилл. Что? Вы открываете конверт? Что это такое, черт возьми? Церемония награждения «Оскара»? Извините. Да, я хочу услышать результаты. Хорошо. Я больше не ругаюсь, клянусь. Повторите, что вы сказали… Я…
Мэгги сжала свое лицо с двух сторон, оставив глубокие вмятины на щеках.
— Насколько можно верить этому анализу? Хм-м-м. Я думаю, что это обнадеживает. То есть это здорово. Что? Я рада, что вы рады, но будьте уверены, что никто так не радуется, как я. Нет, в ближайшее время я не появлюсь в Лос-Анджелесе. Нет, я не считаю, что этого стоит стыдиться. Вряд ли мне захочется сейчас встречаться с кем-нибудь. На самом деле, доктор Брилл, я не пошла бы с вами, если бы вы даже были последним мужчиной с нормальной ориентацией на планете. Вы — просто жадный до денег маленький пенис. Да, до свидания, задница.
Линди бросила трубку.
— У тебя все в порядке? — спросила Мэгги.
Линди успела только кивнуть до того, как ее глаза закатились и она свалилась с шезлонга на кремовый ковер.
Часть четвертая
ВИРТУОЗ ЗА РАБОТОЙ
1
Спасенная из пустоты
В течение января и февраля того же года «Шайка делового обеда» совершила налеты еще на пять ресторанов Манхэттена, и не только в обеденное время. «Le Cirque», «The Post House», «Lutèce» и «Aureole» подверглись нападению среди бела дня, a «Le Grenouille» — ночью. Во время последнего налета негодующий молодой соус-шеф выбежал из кухни с топором для рубки мяса наперевес, наивно намереваясь «защитить честь заведения», как позже сообщили его коллеги. В результате его окатили ливнем девятимиллиметровых пуль, как помоями из ведра.
Детективы, назначенные для расследования дела в эту пору сокращения городских служб, оказались в силах определить лишь этническую принадлежность преступников, их основной modus operandi[12] и безупречный вкус в выборе жертв. Члены банды, со своей стороны, все более наглели, пробуя качество приготовления пищи в местах налетов, то отщипывали кусочки от карпаччио с имбирем с какой-нибудь тарелки в одном ресторане, то брали ломтики жаренной на гриле рыбы-удильщика в другом, выдавая при этом моментальную оценку: «Ух, а это дерьмо ничего, твою мать!» Затем они быстро и организованно отходили к автофургону, ожидавшему их на улице.
«Подстригли, как овец!» — материал под таким заголовком поместила одна бульварная газета после нападения на ресторан «Lutèce», цитируя одного общественного деятеля из Бруклина, весело назвавшего деяния банды «новейшей для Нью-Йорка и изобретательной в политическом смысле быстро развивающейся отраслью». Владельцы ресторанов вынуждены были нанимать частную вооруженную охрану. Те, кто не мог себе позволить этого, смотрели, как пустеют их залы, портятся продукты и в конечном счете гибнет бизнес.
И в то же время жизнь на ферме Кеттл-хилл в Уэст-Рамфорде в штате Коннектикут, в девяноста с половиной километрах от отеля «Плаза», протекала значительно веселее, чем в предыдущие годы. К радостному удивлению Мэгги, Хупер и Элисон действительно нашли себе места для практического обучения: он — в Эм-ти-ви, а она — у Кельвина Кляйна, и начали каждый день ездить в город сразу же после того, как закончились праздники с их утомительным весельем.
Линди Хэйган, получив справку без печати о благополучном состоянии здоровья, но без планов на будущее и с пошатнувшимся мировоззрением, не вернулась в Калифорнию. Вместо этого она была принята в семью в качестве чего-то вроде проекта психологической реабилитации для Мэгги, уже принесшего первые обнадеживающие результаты. Она прибавила в весе четыре с половиной килограмма и как раз там, где нужно, поскольку у Мэгги поддерживался строгий график ежедневных тренировок. В свою очередь, она помогала Мэгги и Нине в работе компании «Гуд Тейст». Было очевидно, что ей нравились ее простые обязанности: как пациенту, идущему на поправку в каком-нибудь лучшем из санаториев, нравятся сеансы трудотерапии. Не будучи волшебницей в области кулинарии, Линди была надежной помощницей в выполнении элементарных работ типа выпечки булочек в большом количестве, лущения стручков гороха и фаршировки маленьких помидорок-черри крабовым мясом, приправленным карри. В целом все в доме вошло в простой и спокойный ритм, благоприятствовавший общему стремлению к лучшему будущему.
Кеннет Дарлинг не появлялся и на связь не выходил. Несколько предварительных писем было получено от его адвоката. Они были полны угроз и обещаний грядущих опустошительных сражений в суде. Однако адвокат Мэгги уверил ее в том, что это не более чем пустой шум и что за этими грозными фразами нетрудно разглядеть, каким жалким, беспомощным, извивающимся белым червяком был ее муж.
Это случилось как-то в полдень в четверг в конце января, когда Мэгги психологически споткнулась сама. Линди была в Уэстпорте, где наслаждалась сеансом своего нового психотерапевта, доктора Ирвина Кляйна (автора «Беспроигрышной диеты для повышения самооценки»). Нина самостоятельно организовывала простое полуденное чаепитие на тридцать персон в Историческом обществе Риджфилда, дети уехали на работу в город, горничные уже закончили сегодняшнюю работу и ушли. Не было никакой фотосъемки, никаких споров в редакции, никаких рекламных мероприятий по продвижению продуктов, не было гостей к обеду, не было даже звонков из благотворительных организаций по охране окружающей среды на тему о надоевших тропических лесах и бесконечных китах. Впервые за многие недели Мэгги была совершенно одна.
Глядя из окна кухни на спящий сад, снежную поземку и длинные синие тени, она почувствовала, что безудержно скатывается в безмолвную пустоту, открывшуюся за тысячью дел и обязанностей ее жизни. Пустота пугала ее, а неподвижность снежного пейзажа усиливала страх до отчаяния свободного падения. В этот момент ей страстно захотелось оказаться в объятиях сильных мужских рук, способных удержать ее от падения в эту пустоту, но ее вдруг осенило, впервые за эти недели, что в ее жизни нет абсолютно никакого мужчины. Неожиданно ей захотелось иметь его, захотелось плоти, мускусного запаха, глупости и мужской отваги.
Это страстное желание, эта физическая потребность объятий прояснили положение Мэгги, как отражение на поверхности пруда в тот момент, когда утихает ветер, и бывшие в ней страх и отчаяние ясно определились как зависимость от обыкновенного одиночества. Она посмотрела на покрытые снегом клумбы, и ее будущее представилось ей холодными синими бесполезными сугробами. И, как порой случается в те странные моменты, когда наши маленькие жизни взывают к уходящей в бесконечность пустоте, в которой заключен подлинный дух вселенной, пустота ответила (Юнг назвал бы это примером синхронизации), на этот раз желанным мужским голосом.