Страница 3 из 4
***
Стас едва не разбился в ту поездку, когда забирался на вершину скалы, где яркими красками среди травы радовал глаз единственный цветок. Спустившись, встал перед подругой на одно колено и, держа красивейший подарок в ладони, приложив руку к сердцу, признался Лорке в любви и пообещал быть с ней, даже если она его отвергнет. Лариса в тот момент сильно засмущалась. Она и так была уверена, что друг всегда будет рядом, к чему обещания?
Вернувшиеся с рыбной ловли родители, увидев вплетённую в волосы девочки редчайшую дикую орхидею, покачали головами. А вечером, когда звёздная ночь, опустившись на тайгу, таинственно нашёптывала незнакомыми шорохами, все собрались у костра, и, ужиная печённой в углях картошкой, свежесрезанной черемшой и наваристой ухой, отцы рассказали подросткам о Красной книге и о том, что Венерин башмачок может и не зацвести никогда, и что если всё-таки зацветает, то лишь через пятнадцать-двадцать лет. Стас и Лорка были сверстниками сорванному, чарующему необычной красотой цветку. Но больше всего их воображение захватила рассказанная Лоркиным папой легенда:
«Забрели однажды во время охоты в северные леса Венера и Адонис, и застал их сильный дождь. Дело было как раз в этом месте. Вон там, видите, пещерка? В ней и укрылись любящие друг друга боги. Венера скинула свои туфельки и оставила их недалеко от пещеры. Пока ливень не кончился, боги предавались любовным утехам, а после продолжили охоту. Венера забыла свои башмачки, и они превратились в прекрасные цветы, напоминающие её туфельки. Много веков люди верили, что Венерины башмачки способны сорвать только по-настоящему любящие сердца, ведь их достать невероятно трудно, тропы богов далеки от троп смертных. И если мужчина подарит цветок любимой, Венерин башмачок навеки свяжет их сердца. А вот розы – это слёзы богини Венеры. Когда Адонис погиб на охоте на вепря, Венера оплакивала его, и её слёзы превращались в алые розы. Их шипы олицетворяют смерть любви».
Стаса и Лорку рассказ отца поразил до глубины души. Они молча сидели и смотрели друг на друга, искренне поверив в легенду, как могут верить только чистые сердца. Когда родители разошлись по палаткам, подростки снова с трудом забрались в пещеру. Они долго сидели и смотрели на звёзды. Мальчик обнимал Лорку, накручивая на пальцы пепельные, чуть вьющиеся длинные локоны подруги. Тёмная ночь, укрывшая тайгу ярким звёздным покрывалом, ухающие филины, стрекотание сверчков, шорохи мелких ночных обитателей и пещера, где сами боги любили друг друга… Всё было невероятно прекрасно, как сама юность…
Стас тогда разделся догола, постелив свою одежду на удивительно ровный пол пещеры. Потом помог снять одежду Лорке. Им казалось, что они те самые боги. Юные паренёк и девушка легли лицом друг к другу. Стас долго гладил подругу по волосам и лицу, осторожно проводил кончиками пальцев по её губам, и решился… Это был первый поцелуй в их жизни. Самый прекрасный, срывающий замок с чувственности, волшебный поцелуй невинной юности. Паренёк целовал мягкие губы юной девушки, её налившуюся, словно молодые яблочки, упругую грудку, гладил, исследуя, девичье тело, с любопытством, сильно смущаясь и пряча её лицо в её же волосах от своего стыда, нежно трогал пальцами, чуть увлажнив их слюной, девственную розочку любимой подруги. Он попробовал её на вкус, легонько лизнув и нежно поцеловав. Лорка и сама сгорала от стыда и закрывала глаза, зарываясь в свои локоны, когда влажные прикосновения к сокровенному вызывали странные, остро приятные и горяче-обмораживающие ощущения. Ей нравилось чувствовать, как из-под кожи вылезали мурашки и, пробегая по всему телу, заставляли вздрагивать, прерывисто, чуть слышно вздыхать и замирать сильно бьющееся сердечко.
Лорка тоже исследовала тело друга. Он закрыл глаза, чтобы не смущать девушку, когда она рассматривала налившийся орган и очень осторожно гладила его нежными подушечками пальцев… Он чуть не сошёл с ума, кода она зачем-то поцеловала его, а потом длинно лизнула. Она трогала напрягшиеся яички, вызывая почти судорожные сокращения мышц внизу живота. Стас, не выдержав ласковой пытки, подтянул подругу, прижав её к своему дрожащему телу. Их девственные плоти соприкасались, зрачки расширились от этого тайного запретного контакта, и хотелось переступить последнюю грань, сделать последнее, решающее движение бёдрами. Но парень, дрожа от желания сорвать запретный плод, старался успокоиться и успокоить подругу. Он крепко прижимал Лорку к себе, гладил её спину, попу, непрерывно целовал её губы, лицо. Она впервые лежала на сильном теле друга… неподвижно… чувствуя то же самое. Им обоим невероятно трудно было не переступить черту… и переступить тоже. И они замерли, дожидаясь первых лучей солнца, чтобы одеться и спуститься, пока спят родители.
Потом им всю оставшуюся поездку казалось – родители догадываются о том, что случилось с ними той ночью. Так всегда кажется, что все вокруг видят, как вспыхивают щёки при взгляде друг на друга, как замирает сердечко от случайных прикосновений, которые юность считает и хранит в памяти всю жизнь.
***
Я и сейчас испытывала к Стасу нежные дружеские чувства, но он был так обычен и так предсказуем, а хотелось чего-то нового, с кем-то другим… Чтобы душа то замирала, то взлетала, то ухала вниз. Со Стасом было спокойно, надёжно и стабильно.
Зачем Стас сейчас вспомнил о том сплаве? Я помню ту волшебную ночь до мельчайших подробностей. Почувствовав прилив нежности к другу, встала с дивана. В серванте, как у любой девушки, у меня есть шкатулка. Папа подарил её на мой день рождения. Украшенная ручной резьбой, запирающаяся, она хранит девичьи тайны. В ней лежат мелкие подарки Стаса, книжка благодарностей и… засушенный Венерин башмачок. Я достала цветок и вернулась на диван. Парень, увидев в руке сохранённый дар невинной юности, дар, скрывающий всю жизнь их детскую чувственную тайну, талисман – воплощение древней легенды, казалось, перестал дышать. Он накрыл цветок ладонью. Венерин башмачок, оказавшись между наших ладоней, казалось, снова вернул нас в ту пещеру.
– Лорка…
– Стас…
Главное – не то, что сказано. Главное – как сказано. Как передать словами то, что почувствовали и сказали друг другу эти двое?
Стас встал, не отрывая ладони. Лишь кончики наших пальцев чуть переплелись, удерживая орхидею. Мы боялись уронить цветок. Боялись, что он рассыплется. Боялись, что, утратив его теперь, потеряем нечто важное. Так и стояли очень близко друг к другу, подняв ладони, будто собираясь танцевать вальс. Я испытывала странные чувства. Хотелось с теперь уже повзрослевшим другом заново испытать те не детские волнующие чувства. Но ведь я собиралась сделать как раз наоборот – покончить с дружеским сексом раз и навсегда… Может, последний раз?.. Самый-самый последний…
Стас, прижав мою поясницу, повёл в танце, напевая поэтические строки:
«Я – Венерин башмачок, франт невероятный,
жёлтый с бантиком цветок, всем весьма приятный.
Я – по северным лесам – роскошь без примера,
и, клянусь, не цвёл бы там, если б не Венера.
Раз, когда цвела весна, полная отрады,
забрела сюда она с берегов Эллады.
Весь сиял природы храм в красоте и силе,
и леса свой фимиам к небу возносили.
Пел соловушка, стеня, сладко, нежно, мило,
и – богиня тут меня с ножки обронила.
И, в цветочек превратясь, в щёгольском уборе,
я с тех пор царю, как князь, в этой скромной флоре»1.
1
С русским названием "венерин башмачок" связано предание, которое в поэтической форме пересказал известный петербургский ученый Н.А. Холодковский