Ученик афериста

Скорпиус, тоже заметив эту особу, презрительно скривил губы.

— Шлюха, — сказал он, пользуясь тем, что кроме меня его не слышит никто. — За пару часов до церемонии трахалась с моим отцом в часовне.

И подобных комментариев удостоились почти все высокопоставленные гости.

— Три раза пытался отравить моего деда, — протянул Скорпиус, тыкнув пальцев в костлявого колдуна, бросившего в могилу розу. — Спит и видит, как сесть в кресло министра магии.

Я одарил колдуна бесцветным взглядом, и машинально поставил в голове галочку, мол, слушай, Ал, не выгорит с наркотиками, будешь заниматься шантажом.

— А этот поддерживает связи с браконьерами, — вещал мой друг, указав на следующего чистокровного богача в блузе с огромным жабо. — Регулярно попивает кровь единорогов, но лучше от этого не выглядит.

Нет, честно, ну хоть записывай эти откровения. Не такие уж чистые руки у самых чистокровных, как оказалось, и Малфои — далеко не единственное тому доказательство.

— А эта мадам организовала незаконную амнистию для девяти бывших Пожирателей смерти, потому что являлась верховным судьей Визенгамота.

Ведьма с мягкими седыми волосами, в адрес которой прозвучало это обвинение, даже не обернулась. Бросила в могилу хризантему, а затем, не долго думая, кивнула всем на прощание и трансгрессировала.

Когда же похороны, наконец, подошли к концу, приглашенные разошлись с завидной скоростью. Билл, Флер и Доминик трансгрессировали в числе первых, по совету министра магии, пока репортеры не погнались за молодой вдовой в поисках сплетен о жизни покойного. Вслед за ними трансгрессировал и мой отец. Тервиллигеры, принеся свои искренние соболезнования, тоже не задерживались. Я и сам хотел уйти, но оставить Скорпиуса совсем одного не мог.

Тем более, что до ушей моих донесся интереснейший разговор.

— Так, а какая причина смерти-то? — поинтересовался некий аристократ, по имени Селвин, похожий в своей плотной мантии на средневекового вельможу. — Мальчик был так юн, так красив…

Скорпиус, услышав это, почему-то вытаращил глаза, перепугался не на шутку.

— А это что за модник? — поинтересовался почти беззвучно я, глядя на узконосые туфли аристократа с пряжками в виде драконьих голов на узких носках.

— Станислаус Селвин, коллекционер, меценат и педофил. Как-то нагнул меня в библиотеке, когда мне было одиннадцать. Так что не подходи к нему близко, еще подумает, что ты заигрываешь.

Лорд Селвин, покрутив в руке розу, понюхал ее и бросил на крышку гроба.

— Скажет мне кто, почему прервалась столь юная жизнь? — снова спросил он мягким голосом, видимо его первый вопрос не услышали.

Люциус Малфой бросил на него ледяной взгляд и, одернув мантию, зашагал прочь.

— Самоубийство, — терпеливо ответила Астория. — Так написали в заключении.

— Серьезно? — послышался где-то голос Луи, о котором я вообще забыл. — Самоубийство?

— Ой все, — отмахнулся Скорпиус и… исчез, не успел я и глазом моргнуть.

— А вы, простите… — поинтересовалась Астория. – Кто?

— Счастливый брат вдовы, — сказал Луи, протиснувшись к ней. — Это было самоубийство?

Судя по молчанию, ему не ответили, что вполне логично. О тактичности Луи и не слышал.

— И записку предсмертную нашли?

Воцарилась такая тишина, что, казалось, затих даже ветер. Какого черта Луи понесло, я понять не мог, видимо, кузен, обнаружив, что угроза в лице родителей трансгрессировала, не смог совладать со своим нарциссичным эго и, стремившись поразить всех своими познаниями в криминалистике, почерпнутыми за просмотром всех сезонов «Шерлока», разинул рот.

Астория Гринграсс вытаращила глаза так, что на ее худом лице они казались неестественно большими. Драко Малфой вздрогнул и стиснул волшебную палочку так, что костяшки его пальцев побелели. Я, проклиная кузена за реплику, которая звучала как жесточайшее издевательство над родителями, похоронившими только что своего сына, протиснулся к ним и, схватив Луи за локоть, потащил прочь.

В нос тут же ударил резкий запах влажной земли и крови, который появлялся всегда, когда я стоял рядом с Луи. Наверное, мои обостренные чувства подсказывали, что оборотни пахнут именно так.

— Простите, простите, — заискивающе шептал я, крепко схватив Луи за рукав. – Луи, нам пора.

Но, несмотря на то, что я вцепился в его мускулистую руку со всей силы, Луи легко оттолкнул меня. Едва ли не взвыв от досады, я уже готов был просто запрыгнуть кузену на спину и зажать ему рот ладонью, пока он снова не начал блистать своими неуместными дедуктивными талантами, как позади нас послышались шаркающие по влажной траве шаги.

— Что ты сказал? — прохрипел министр магии, бесцеремонно оттолкнув меня в сторону тростью и развернув к себе Луи.

Луи словно вспыхнул. С одной стороны, он был до глубины души возмущен тем, что его так по-хозяйски развернул к себе Люциус Малфой, но с другой, наверное, не хорошо бить морду министру магии, тем более оборотню, тем более оборотню, который находится в розыске, тем более на похоронах.

— Я спросил, нашли ли предсмертную записку? — медленно, едва ли не по слогам, произнес Луи. — Обычное дело самоубийц.

Лицо министра было белым, как полотно. Метнув короткий взгляд на сына и невестку, он пару секунд смотрел будто сквозь Луи, куда-то в одну точку, о чем-то лихорадочно думая.

— Нет, я ни на что не намекаю, — мирно заметил Луи, когда неловкая пауза затянулась. — Но это в голове не укладывается: ваш внук недавно женился, не имел никаких проблем, насколько я знаю, наслаждался беспечной жизнью, и вдруг такой поворот…

— Это было самоубийство, черт вас дери! — рявкнул Драко Малфой, шагнув вперед. — Мой сын покончил с собой, и я не позволю в день его похорон строить нелепые предположения! Проявите вы все хоть каплю уважения к Скорпиусу! Отец, ну что ты молчишь?!

Люциус Малфой повернул голову в его сторону и, словно придя в себя, выпустил предплечье Луи из цепких пальцев.

— Извините, — снова поспешно извинился я, и, толкнув Луи в спину, увел-таки этого доморощенного детектива подальше от родни Скорпиуса.

***

— У тебя мозги вообще есть?! — рычал я, изредка царапая клыками нижнюю губу. — Какого ты вообще рот открыл? Я понимаю, ты ненавидел Скорпиуса, но зачем так издеваться над его родителями?

— Никто над ними не издевался, — бросил Луи, закатив рукава рубашки. – Я, что, слова сказать не могу?

— Пока ты все еще числишься пропавшим без вести, не можешь.

— Какая трогательная забота обо мне.

Мы свернули на брусчатку, и устремились прочь от кладбища. Кипя от злости, я и думать забыл о том, что видел мертвого Скорпиуса «вполне живым», забыл, что он сейчас где-то там, разгуливает вдоль могил и читает эпитафии.

— Я понял, почему ты это делаешь, — произнес я. — Ты решил попить кровь Малфоям потому что они не приняли Доминик, так?

— Попить кровь — по твоей части, — ехидно напомнил Луи. — А если бы я хотел показать им, как вести себя с Доминик, то свернул бы шеи каждому белобрысому прямо там, на могиле.

— Ты мерзкий, Луи, тебе говорили?

— Постоянно.

В кустах послышался хлопок трансгрессии, и мне даже гадать не пришлось, кого это принесло: то, что Наземникус не подслушивает разговор своего любимого ученика с молодым оборотнем — из области фантастики.

— Не идешь? — вскинул бровь Луи, когда у самых ворот я развернулся.

— Нет, пойду мать Скорпиуса успокаивать, — огрызнулся я и зашагал в другую сторону, едва заметно кивнув Наземникусу.

Когда Луи исчез из виду, Наземникус вылез из кустов и отцепил от рукава прилипшие листья.

— Старый, что ты хочешь? — устало спросил я. — Я хочу напиться и уснуть.

— Обязательно, — пообещал аферист, уже сунув мне флягу. А толстые пальцы, унизанные перстнями, сжались на моем запястье. — Но есть разговор.

========== Глава 13. ==========

— Так, что говоришь? — спросил я, откупорив трехлитровую банку со свиной кровью.

Наземникус, скривившись, при виде того, как я поднял банку, начал жадно глотать теплую солоноватую кровь прямо с горла, от отвращения даже портвейн отставил в сторонку.