Страница 62 из 79
Владимира и его друга А. Бутырина приметил представитель Качинского военного училища и направил на учебу в это престижное заведение. По прибытии в Качу, боясь, что снова не удастся пройти медкомиссию, Левитан уговорил своего товарища Н. Летуна посетить вместо него окулиста. Уловка удалась, и Владимир был зачислен курсантом в эскадрилью истребителей ускоренного обучения. Через полгода он уже совершил первый самостоятельный вылет на И-16. Однако при очередной медкомиссии врачи все же выявили его дальтонизм, и Левитан оказался на грани отчисления, но в судьбу молодого летчика вмешался начальник училища генерал Иванов. Учитывая индивидуальные способности в овладении сложной авиатехникой, он разрешил дальнейшую учебу, но не в истребительной, а бомбардировочной группе. Пришлось Владимиру осваивать Р-5. Однако вскоре ему снова повезло. По опыту боевых действий в Испании ВВС РККА потребовалось больше истребителей, для подготовки которых в училище был сформирован дополнительный отряд из лучших курсантов-бомбардировщиков, куда попал и Левитан. К концу года он закончил переучивание на И-15бис.
В 1938 году Владимир закончил училище и получил свое первое офицерское звание — младший лейтенант. Положенный 12-дневный отпуск он провел в родном городе. Этой короткой побывки хватило, чтобы познакомиться с Галиной Величко и жениться на ней. По окончании отпуска Левитан отправился в Новосибирск для прохождения службы в 5-м истребительном полку, которым командовал участник боев в Испании п-к Лисин. Левитан попал в эскадрилью к-на Кравцова. В конце 1939 года командование решило направить эскадрилью Кравцова в Монголию. Однако по пути следования ее задержали в Абакане-Минусинске, а затем передислоцировали под Красноярск. Здесь эскадрилья влилась в 13-й смешанный авиаполк. Весной 1940 года, в связи с обострившейся обстановкой на Западе, из лучших летчиков этой части была сформирована 38-я эскадрилья, которую откомандировали в станицу Апшеронскую Краснодарского края. Левитан вошел в состав этого подразделения и вскоре вместе с другими пилотами переучился на И-153.
В начале 1941 году Владимиру опять пришлось сменить полк — его эскадрилью передали в формировавшийся 264-й ИАП. Здесь Левитан возглавил звено в эскадрилье к-на Куманцева. Он снова оказался в кабине уже знакомого И-16 и во время сборов в Ростове полностью овладел навыками ночных полетов на этом истребителе. Начало войны застало полк в станице Тимашевской. Однако Левитану не довелось сразу принять участие в боевых действиях, так как эскадрилья Куманцева была направлена на Таганрогский авиазавод для получения и освоения ЛаГГ-3. В начале октября эскадрилью буквально с завода перебросили на мелитопольское направление Южного фронта, где сложилась крайне угрожающая обстановка. Летчикам пришлось с ходу включиться в тяжелые оборонительные бои и выполнять по 7—8 вылетов в день. В одном из них на ЛаГГ-3 Левитана при посадке не вышла правая стойка шасси. Сложный пилотаж с большими перегрузками не помог, и тогда вопреки запрету командования летчик успешно посадил самолет на одну «ногу».
Герой Советского Союза Владимир Левитан
Летчик-истребитель Владимир Левитан
Могила Героя: именно этот бюст лет двадцать хранил у себя в гараже Владимир Самойлович
История 44-я. Дайте слово «Катюше»
В сентябре 1941 года на Южном фронте — возле запорожского села Великая Белозерка, для удара по немцам впервые были использованы реактивные минометы, которые в последствии стали называть лесковым женским именем
Как известно, первая батарея «катюш» была задействована в Великой Отечественной войне 14 июля 1941 года — по скоплению фашистов в городе Рудня Смоленской области. Однако мало кто знает, что на том же первом этапе войны «катюши» применялись и на Запорожье. Вот, в частности, какое описание — со слов очевидца, залпа реактивных минометов возле запорожского села Великая Белозерка [ныне райцентр Запорожской области] я отыскал в газете «Комсомольская правда» за 18 ноября 1945 года:
«Этот залп «катюши» был дан на Южном фронте, в селе Большая Белозерка, в сентябре 1941 года. Немцы, подтянув большие силы, готовились здесь атаковать нашу пехоту, ведшую тяжелые оборонительные бои. Командир дивизиона «катюш» прибыл на базарную площадь села для срочной помощи и поддержки наших пехотинцев. Машины едва успели въехать на пустовавшую базарную площадь. Второпях мы снимали чехлы. Где-то в отдалении слышны были редкие залпы.
Не теряя ни одной секунды, мы стали готовиться к стрельбе. Каждый из нас четко знал свои обязанности — они были тщательно изучены заранее и прорепетированы на полигоне. Установки были наведены по наступающему врагу. Мы подготовили данные для стрельбы — буссоль и прицел — для каждого расчета. И, пока это делалось, наш майор забрался на крышу лабаза, поднял к глазам полевой бинокль. Он увидел три цепи немцев, двигавшихся с автоматами по направлению к околице села. Немцы, видимо, предполагали, что на этом участке советской артиллерии нет. Они не сомневались в успехе атаки, шли плотными рядами. Наша пехота не успела узнать о прибытии артиллерийского подкрепления. Пехотинцы, находясь в окопах, были убеждены, что в этот момент ждать помощи неоткуда и надо самим выстоять.
Я прислушался к медленно нарастающему шуму с немецкой стороны. Это, может, было всего несколько мгновений. Вдруг, с крыши лабаза раздалась команда майора: «Огонь!»
Еще секунда, и одновременно со страшным шумом, свистом и гулом заговорили, заухали минометы. Воздух прочертили огненные полосы, точно с неба падали кометы. При этом сразу не разберешь, куда ведется стрельба. Мины летят в одном направлении, а длинные языки пламени — в противоположную сторону. Эхо удесятеряло невероятный, оглушительный гул и несло его во все стороны. Таково было первое впечатление.
«Огонь!» — звенела в моих ушах команда майора. Разгоряченный боем, я не замечал, что происходит вокруг. Мы били из своих минометов несколько секунд.
Когда гром последнего залпа отгрохотал на немецкой стороне, водворилась необычайная тишина. Да, я потом ни разу не слыхал такой тишины! Она длилась мучительно долго, может быть минут десять, даже пятнадцать. Наконец, ее нарушило мощное «ура». Оно хлынуло совсем близко от нас, возникло стихийно, перекатывалось во все стороны и все отдалялось.
«Атакуем!» — крикнул майор и отдал команду: «По машинам!»
В тот сентябрьский день советская пехота продвинулась в этом районе на 10—12 километров вперед, заняла село Малая Белозерка, взяла много трофеев».
К сожалению, участник того боя не припомнил, в какой конкретно день из Великой Белозерки били «катюши». С учетом того, что село было занято немцами 19 сентября, это, следовательнол, произошло несколько раньше — в первой половине месяца.
И еще одна малоизвестная деталь: 8 августа 1941 года «катюши» впервые были задействованы на киевском направлении. Об этом свидетельствуют следующие строки секретного донесения секретарю ЦК ВКП (б) Георгию Маленкову:
«Сегодня на рассвете на киевском Уре [укрепрайоне] были использованы известные вам новые средства. Били по противнику на глубину до восьми километров. Установка чрезвычайно эффективная. Командование участка, где стояла установка, доложило, что после нескольких поворотов круга противник совершенно прекратил нажим на участок, откуда действовала установка. Наша пехота смело и уверенно пошла вперед».
В этом же донесении указывается, что применение нового оружия вызвало первоначально неоднозначную реакцию красноармейцев, ранее не видевших ничего подобного: «Слышим рокот, потом пронзительный вой и огненный след. Среди некоторых наших красноармейцев поднялась паника, а потом командиры разъяснили, откуда и куда бьют… это вызвало в буквальном смысле ликование бойцов».