Принимая во внимание

– Ничего страшного, Василий Трифонович. – Громко, открыто ответил Степан Степанович. – Товарищ майор, вы же член партии? Вот и хорошо! Голос рядового коммуниста для нас будет даже необходим. Говорите.

Иванов с силой сжал кисти рук, да так, что даже Проклову с пятого ряда было видно, как кожа на костяшках пальцев полковника побелела.

Выходить к трибуне Малышев не стал, а потому говорил стоя, с места, слегка обернувшись к сидящим в зале:

– Я тоже поддерживаю предложение товарища Нестеренко. Только хотел бы дополнить. Товар повышенного спроса, или как его ещё называют, дефицит, следует «выбрасывать» на прилавки магазинов не весь и не сразу, а дозировать. Причём, не только сам товар, но и точки, где он будет реализовываться. На это имеется несколько причин. Первая: желательно, чтобы дефицит постоянно появлялся на прилавках, хотя бы до Восьмого марта. Таким образом, у нас будет неделя для того, чтобы в нормальных, спокойных условиях провести идеологическую работу в массах. Да и праздник нам поможет, в некоторой степени. Вторая причина заключена в том, что мы на данный момент не знаем, насколько глубок пограничный конфликт, и когда он будет исчерпан. Опять же, временной фактор. По этой причине, мы должны провести работу таким образом, чтобы жители были по максимуму задействованы в решении бытовых проблем. Город у нас небольшой. А потому нам будет на руку, если дефицит станет появляться то в одном конце Благовещенска, то в другом, причём, в разное время.

– Чтобы народ катался по городу? – донеслось из зала.

– Совершенно верно.

– А как же работа? – произнёс тот же мужской голос.

– А вы думаете, сейчас не ездят? Или кого-то не отправляют на поиски дефицита? Или просто за продуктами?

– Но не в такой степени!

Малышев замолчал. К такому повороту разговора он готов не был.

– Ездят и посылают! – неожиданно поддержал майора Степан Степанович. – И вы, и я об этом прекрасно знаем. Так что ничего страшного не вижу в том, если перед праздником народ чуток меньше поработает, зато приборохлится. Работа, может и проиграет. Зато, с психологической стороны мы выиграем. Продолжайте, товарищ майор.

– Таким образом, – вернулся к теме обсуждения Малышев, – мы на необходимое для нас время, задействуем взрослое население. Ну, а с молодёжью, как правильно сказал товарищ полковник, нужно будет заняться более активно. И не только в школах и вузах. На спортивных площадках, в домах культуры, во дворце пионеров. Провести чемпионат по конькам, лыжам. Провести смотр художественной самодеятельности, приурочить его к Международному женскому дню…

– Мы уже провели финальный конкурс! – вскочил с места первый секретарь горкома комсомола, но Аврамеев его тут же усадил на место:

– Проведёте дополнительный тур! Праздничный! С участием не только финалистов! Что ещё, товарищ майор?

– То, что предложил товарищ Ковалёв, касается, так сказать, физической оболочки. Но, у каждого советского человека имеются и духовные потребности. Желательно, товарищ первый секретарь, чтобы к нам в город приехали артисты из столицы! И чем скорее, тем лучше! Это бы всколыхнуло город! Подбодрило его.

Степан Степанович отыскал взглядом второго секретаря обкома:

– Георгий Наумович, сможем что-нибудь придумать по данному вопросу?

Тот поднялся с места с блокнотом в руках:

– Думаю, да, Степан Степанович. Конечно, Магомаева и Кристалинскую не обещаю, но довольно именитых гостей доставим!

– Только сделать это следует до восьмого числа. – Тут же дал указание Аврамеев. – Выступят, а заодно и в жюри на смотре посидят. Всё, майор?

– Так точно.

Малышев сел.

– А почему не сказал о милиции? О нашем предложении? – накинулся на Александра Константиновича Проклов. – Не захотел? Так, давай, я скажу…

– Сиди! – Малышев схватил лейтенанта за руку. – Не рыпайся! Если Иванов не пожелал вмешивать в наши дела УВД, значит, имелись на то причины. И довольно веские.

– А как же общее дело?

– А если Москва после взгреет по первое число? То-то.

Иванов, тем временем, попросил у Аврамеева разрешения отлучиться. Получив одобрение, он спустился со сцены, пальцем поманил подчинённых и быстрым шагом направился в сторону дверей.

– Что вы себе позволяете? – Накинулся на зама начальник управления, как только они оказались в коридоре. – Для чего я вас привёл? Для консультации! И то, если потребуется. А вы… – Иванов быстро выкрикивал слова, брызгая слюной на майора. – Малышев, кто вас просил высказывать своё мнение? Вы что, получили от меня соответствующее указание по данному поводу?

– Никак нет!

– Так какого х… полезли? – грязно выругался полковник, не обращая внимания на присутствовавшего при разговоре лейтенанта. – Выпендриться захотелось? Эрудицию показать? Я вам покажу, эрудицию!… Немедленно в управление! Оба! И ждать меня! Хоть до ночи!

Иванов резко рванул полы кителя, развернулся и тяжёлым шагом направился в зал…

– И чем для вас закончился тот день? – поинтересовался Глебский.

– Ничем. – Малышев широкой ладонью правой руки потёр лоб, словно пытаясь стереть из памяти неприятные воспоминания. – Василия Трифоновича мы не дождались. Проторчали в своих кабинетах до двадцати трёх, но нас так никто и не вызвал. Где-то в начале двенадцатого ночи, точное время назвать не могу, позвонил лейтенант Козлов. Сообщил, мол, товарищ полковник уже дома, отдыхают, будут нас ждать утром. И что мы можем быть свободны.

– И?

– Что и? Поехали по домам.

– Это понятно. Что было на следующее утро?

– Ничего. Иванов меня к себе так и не вызвал.

– А Проклова?

– Виктора, насколько знаю, тоже.

– Странно. – Глебский пригладил рукой редкие волосы на голове. – Иванов что, не мог лично позвонить?

– Мог.

– Почему поступил иначе? Почему поручил данную миссию Козлову?

– Понятия не имею.

Подполковник на секунду прикрыл глаза: жутко хотелось упасть на горизонтальную поверхность и уснуть. В самолёте выспаться не смог: хоть и летели в ночи, но постоянный гул от двигателей, а потом ещё и дозаправка в Абакане полностью разрушили ритм жизни подполковника.

– И всё-таки, какова причина, что Иванов позвонил именно Козлову, а не одному из вас? Почему именно через Козлова, а не через секретаря, в конце концов? Последний что, на больничном был?

– Нет.

– Тогда непонятно.

Малышев с минуту раздумывал, как ответить. После чего произнёс:

– Иванов опекал Козлова.

– В смысле?

– В смысле, патронировал. Курировал. Как ещё пояснить?

– В чём это заключалось?

– Во-первых, Козлов точно в срок, даже чуть ранее, получил повышение в звании. Не показатель, но тем не менее. Во-вторых, Иванов его сделал секретарём парторганизации управления.

– Что значит: сделал? – не понял Глебский. – У вас что, секретарей назначают, а не выбирают?

– Да брось ты, подполковник. – Поморщился майор. – Будто не знаешь, как это делается.

– Знаю. Только на данную должность, тем более в областном управлении, ранг должен быть чуть повыше, чем старший лейтенант.

– На меня намекаешь?

– Никакого намёка. Прямой текст. Причину, по которой Иванов решил поставить своего человека во главе партийной ячейки, полковник объяснил?

– Кому?

– Понятно. Значит, Василий Трифонович протежировал лейтенанта. Молодым везде у нас дорога… Под прикрытием демократического централизма, и всё такое прочее… А что Козлов? Нравилось ему пребывать в данной роли?

– Почём я знаю. – Словно от зубной боли, поморщился Малышев. – Спроси у самого Козлова.

– Спрошу. Обязательно. Смотрю, ты лейтенанта недолюбливаешь.

– А он не девка, чтобы его любить! – отрезал Малышев. – Слушай, если у тебя больше нет вопросов, отпусти. Дела. Я и так сегодня половину рабочего дня тебе посвятил.

– Не мне, а расследованию, что, как говорят в Одессе, есть две большие разницы.