Принимая во внимание

Иванов вторично прокашлялся:

– Если более некому высказаться…

Козлов рывком вскинулся с места:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Слушаю.

– Я так думаю, нам следует все силы, а не только оперсостав, как предлагал товарищ майор, всё управление рассредоточить по заставам. Так сказать, усилить нами границу. Особенно, в Благовещенском погранотряде, что находится в черте города. Для подстраховки.

«Идиот, – мысленно проговорил Проклов, – Да нас даже по одному на все заставы области не хватит. И оперативниками «особого отдела» не усиливают заставы. Их отправляют для контроля и поддержания бесперебойной связи с управлением».

– Старший лейтенант Проклов, – неожиданно донёсся голос Иванова, – вы, кажется, не согласны с мнением старшего лейтенанта Козлова?

Заметил, догадался Виктор и медленно поднялся с места.

– Так точно, товарищ полковник, не согласен.

– Поясните, в чём конкретно. – Иванов тяжело откинулся на спинку стула, и с глухим хлопком опустил ладони обеих рук на стол. – Или это так, эмоции?

– Никаких эмоций, товарищ полковник. – Малышев отметил спокойствие в голосе Проклова. Тот, в отличие от Козлова, говорил тихо, словно прокручивал каждое слово в голове, перед тем, как вытолкнуть его на свободу. – Я думаю, нам следует продолжать спокойно вести наблюдение за действиями противника. Именно спокойно. Без проявления активности. Думаю, китайцы от нас в данный момент ждут действий. Конкретных, и активных. Вооружённое нападение на Даманский произошло пять часов назад. За это время противник мог воспользоваться ситуацией внезапности и напасть как на Благовещенск, так и на другие пограничные поселения вдоль всей границы. Ему для подобных действий ничто не мешало. Лёд на Амуре стоит прочный. Однако, судя по всему, со стороны Китая сегодня не было запланировано ни одного движения в нашем секторе. Что, на мой взгляд, даёт основание полагать: на Уссури произошла провокация, а не крупномасштабная операция. А на провокационные действия следует отвечать спокойно и адекватно. Об этом, товарищ полковник, вам и следует доложить на обкоме партии.

– То, что я буду докладывать, позвольте решать мне самому, – Иванов махнул рукой, показывая тем самым, что лейтенант может дальше не продолжать. – У кого ещё какие будут соображения?

– В целом, старший лейтенант прав. – Вновь взял слово Малышев. – На начало военных действий действительно мало похоже. Но и, как тут только что предлагалось, просто сидеть и наблюдать, мы не имеем никакого права. Если не проявим активность, противник решит, что мы спасовали. И тогда дальнейшее развитие событий трудно даже спрогнозировать. Но, и бросить весь состав управления на усиление застав…. – Майор с последними словами обернулся к Козлову. – У нас есть обязанности, которые мы должны выполнять. А если кому-то захотелось добыть награду на переднем крае – пишите рапорт. Теперь, по сути. Есть предложение: обратиться за помощью к обкому партии, чтобы к патрулированию в пограничной полосе города и расположенных вблизи от границы населённых пунктов, присоединилось областное управление внутренних дел. Думаю, это будет достаточно эффективно. Военнослужащие из УВД прошли строевую службу, многие из них владеют приёмами рукопашного боя. Все умеют обращаться с оружием. Такое подспорье для пограничников будет только кстати.

– Вот, – Иванов прищурился, но на этот раз не затравленно, как несколько минут назад, а хитровато, и вместе с тем, простовато. – Это уже более – менее приемлемая мысль. И понятная. Думаю, в обкоме её поддержат. Милиция всегда стояла на страже интересов трудящихся. Так, так, – Иванов потёр друг о дружку мягкие ладошки рук, – какие ещё будут соображения? В конце – концов, не одному же Александру Константиновичу сидеть и думать?

Проклов поморщился: это точно, себя «боров» в стан мыслителей никогда не причислял.

Иванов ещё раз окинул взглядом присутствующих:

– Что ж, товарищи офицеры. Коли, пока, нет иных мнений, с этого момента управление переходит на военное, так сказать, положение. Что сие означает, думаю вам объяснять не нужно. О выходных забудьте. Каждый по своим местам. Все свободны! Если будут какие предложения – немедленно докладывайте. Малышев и Проклов, – полковник кивнул в сторону подчинённых, – вас попрошу остаться….

Малышев кивнул Виктору, чтобы тот присел рядом, и, взглянув на начальника, поморщился: из Иванова, судя по всему, никак нельзя было выбить гражданское. Что за фразы: так сказать, сие означает, военное положение… Ёлы – метёлы, – матюкнулся в душе майор, – и кто нами руководит?

Глебский вытянул из бокового кармана пальто носовой платок, и, отвернувшись в сторону, высморкался.

– Что произошло после? – не смотря на помеху, продолжал задавать вопросы столичный следователь.

Малышев поёжился. Март. Всего – на всего март, холод на улице ещё тот, зимний.

– Нам, то есть мне и старшему лейтенанту Проклову Иванов приказал продумать план действий партийных и общественных организаций области в условиях сложившейся обстановки. Который Василий Трифонович должен был доложить на следующий день, на заседании обкома партии.

– И что? Послушай, – Глебский встал напротив майора, – Мне что, из тебя каждое слово вытягивать? Словно из немца?

– Плохое сравнение.

– Другого подобрать не успел. Извини. Так что было далее?

– Странный вопрос. Естественно, приказ выполнили. Разработали тот план. А товарищ полковник его, естественно, зачитал на заседании обкома.

– Всё? Вот так просто? Просто разработали, просто доложили.

– А вас что, прислали узнать о плане, или выяснить причины гибели Иванова?

– Молодец! – Андрей Сергеевич шмыгнул носом: и почему поленился выяснить, какая погода в это время года в данной местности? Пальтишко было, явно, предназначено не для такого климата. – Только меня подобными доводами не достанешь, майор. Ты обязан мне помогать? Вот и будем от этого плясать. И запомни. Мне необходима любая деталь, как воздух. Из деталей складывается большое, целое. А нужно это следствию, или нет – после разберёмся. Как говорится, отделим зёрна от плевел.

– Не боишься копаться в грязном белье?

– А что так осторожно высказался? Я покрепче добавлю: мы не в белье копаемся, а роемся в дерьме. Служба у нас такая. – Спокойно отозвался подполковник. – Так, что то был за план?

Майор кивнул на гранитное, невысокое крыльцо, с мощным, дубовым дверным блоком, с левой стороны от которого, на голубом фоне, под стеклом, красовалась информация следующего содержания: «Амурское областное управление внутренних дел»:

– Пришли.

– Вижу. Повторяю вопрос. Что был за план?

– Не понимаю, к чему эта детализация. Она же к смерти Иванова не имеет никакого отношения.

– Товарищ майор, это я буду решать: имеет, или нет. – Глебский мысленно одёрнул себя. Не так нужно общаться с пусть и временно, но исполняющим обязанности руководителя областного управления КГБ. Потому, как ему нужен союзник, а не тормоз в расследовании. Андрей Сергеевич сгладил слова улыбкой, и тут же продолжил, более сдержанным тоном. – Поверь, майор, если подтвердится, что вашего руководителя убили уголовники, и, что самое главное, при нём не было никаких документов, а причина убийства не связана со служебными обязанностями, моя бригада тут же свернёт работу, и вернётся в Москву. Без всяких претензий к кому-либо! Но, до тех пор, пока я такого подтверждения не буду иметь на руках, будем копать! Тщательно, скрупулезно, настойчиво! Вот потому, меня и интересует всё, что происходило с Ивановым. Особенно в последние дни, перед смертью. Итак…

Малышев посмотрел по сторонам, будто оттуда к нему могла подоспеть помощь.

– Вам прямо сейчас и здесь обо всём доложить? Или, может, найдём другое, более пристойное место?

– А чем тебя это не устраивает?

– Холодно.

– А кафе рядом есть?

Малышев отрицательно покачал головой.