Страница 62 из 75
– Правда, – переведя взгляд, Савелий улыбнулся мальчику.
– А ты? – взгляд ребенка неожиданно переместился к Стасе.
– Я? – девушка растерялась. – Мы незнакомы с твоей мамой, но уверена, что хотела бы быть ее другом.
– А как тебя зовут?
– Станислава… Стася.
– Какое смешное имя, – Матвейка, еще не оттаявший, но уже растерявший изрядную долю враждебности, хихикнул.
– Не девчачье, – пояснил веселье брата Глеб.
– Мальчики! – не зная, куда деваться от раздражающей неловкости, Марина крепко сжала детские пальчики. – Станислава, Савелий, вы нас простите, мы лучше пойдем. Сава, если ты обещаешь, что не пропустишь занятие…
– Обещаю, да и Стася не позволит отлынивать.
– Хорошо. Рада была познакомиться, – Марина посмотрела на девушку. Вопреки ожиданию, она почувствовала, что не лукавит. И хотя сердце все еще ныло от боли, но видеть сияющие счастьем глаза любимого мужчины, было так… правильно. – До свидания.
Потянув мальчишек, то и дело оглядывающихся на новых знакомых, за собой, Марина скрылась в толпе. Не стали задерживаться и Станислава с Савелием, и вскоре случайная встреча, растворившись в шумном, полном веселых спорах шопинге, почти забылась.
Почти…И это «почти» занозой сидело в голове Савы, мешая окончательно забыть отношения с Мариной. И именно оно на следующий же день заставило мужчину осторожно начать разговор…
***
– Ты не выглядишь отдохнувшей, – остановившись, чтобы дать передышку напряженному телу, Савелий с плохо скрытым сочувствием посмотрел на брюнетку.
– Я люблю своих мальчишек, но свет не видел больших непосед, – Марина с грустной нежностью покачала головой. – Отдохнуть в их обществе не смог бы даже покойник.
– Ты никогда не упоминала, что у тебя есть сыновья.
– Я не люблю говорить о своей личной жизни.
– Но, помнится, я был ее частью, – тон бывшей любовницы, от которого явственно потянуло осенним сквозняком, задел Саву за живое.
– Был. Но они – одна ее часть, а ты совсем другая. Параллельные миры не должны пересекаться. Мне уже хватило… печального опыта.
– Марин, неужели ты считаешь, что я могу как-то обидеть твоих мальчишек?!
– Нет. Но ты же видел, как они восприняли одно твое появление.
– Да. А еще я видел, как они пытаются защитить тебя. Это выглядело так… трогательно и так… рефлекторно.
– У них есть свои причины так себя вести.
– Марина, – дотянувшись до женщины, в защитном жесте сложившей руки на груди, Савелий ласково тронул гордо вздернутый подбородок. Вздрогнув, реабилитолог неохотно подчинилась полному встревоженности жесту, но ясные, зеленые глаза с какой-то беспомощностью продолжали избегать взгляда Колосова. – Мариш, что произошло? Почему мальчики ведут себя так… так по-взрослому? Я хочу помочь.
– Помочь? – нежные губы изогнулись в горькой усмешке. Посмотрев на пациента и друга с такой тоской, что у Савы сжалось сердце, Марина отвернулась и, отойдя к стоящей у стены скамье, тяжело опустилась на дерматиновое сиденье. Голос женщины звучал глухо, с вновь вспыхнувшей болью и пережитым когда-то страхом. – Семь лет я была замужем за человеком, которого когда-то любила. Любила, пока из внимательного и романтичного мужа он не превратился в ревнивого тирана и садиста. Я долго думала, что послужило толчком к первым приступам недоверия, но поняла лишь одно – он не изменился, просто тайное перестало быть тайным, а проявилось во всей красе. Хуже всего стало после рождения сыновей. Он подолгу стоял у кроваток и подозрительно выискивал чужие черты. Дошло до того, что я сама предложила пройти тест на отцовство. Вот только результат его не убедил. Муж привел десятки доводов и придумал сотни причин, почему результат оказался в мою пользу. Первым и, пожалуй, главным был… Впрочем, неважно. С того дня он начал меня бить. Прямо на глазах у детей… Умело, со вкусом, практически не оставляя синяков. Я дважды сбегала… Один раз практически без одежды, замотав мальчишек в одеяло… без документов, без денег. Мы неделю скрывались у подруги на заброшенной даче. Но он нашел нас. Просто избивал Ольгу до тех пор, пока она уже не смогла молчать. Я ее не виню, но попасть в тот ад, который пережили мы по возвращении домой… Домой… Квартира мужа перестала быть домом, а стала тюрьмой. Подруг у меня не осталось, родителям, когда они приходили нас навестить, я ничего сказать не могла – один из моих сыночков в эти минуты был заложником своего отца… Я боялась… Ты не представляешь, как изощренно он продумывал свои издевательства. Я молила бога только об одном – чтобы он не трогал моих мальчиков. Пусть делает со мной все, что хочет, но не трогает их… И он не переступал эту грань…до поры до времени. В тот день, когда он ударил четырехлетнего Глеба за случайно упавший стакан и разбил ему скулу, я решилась на новый побег. Но в этот раз постаралась все заранее продумать. Денег у меня не было, но больше это не могло меня остановить… Мы сбежали ночью… Благодаря помощи одной женщины из приюта для жертв семейного насилия я смогла добиться, чтобы моего мужа посадили. Впрочем, он сам сделал для этого все возможное. Явился в центр и силой попытался увести меня домой. Но в тот раз перегнул палку и кинулся на пытавшихся защитить нас работников… Прошло два с половиной года, но ни Глеб, ни Матвейка так и не смогли забыть жестокости отца. Их отношение переносится на любого мужчину, который появляется рядом со мной. Они только учатся доверять, но… – Марина не плакала, но ее плечи ощутимо вздрагивали, когда тяжелые, как гири, слова падали в гнетущую атмосферу реабилитационного зала.