Страница 32 из 54
Недовольный собой, Егор отложил заполнение первого столбца и перешел к графе "Внешняя среда". Какие важные даты указать? Вывел: "1993-й год", подумал, зачеркнул. Когда бабахало возле Белого дома, он на практике трубил, далеко от Москвы. Нужно вспоминать не политические события, а экономические. Девальвации, денежные реформы, кризисы на бирже. К сожалению, в Интернете не справиться, его еще нет. Знал бы, какая информация понадобится, в дневник бы внес. Придется шевелить извилинами. И Егор определил следующий запомнившийся год — 1998-й. Дефолт. В августе случился обвал. Лиля тогда дома с недавно родившимся Антошкой сидела. А несчастный муж носился от банкомата к банкомату, выуживая деньги с кредитной карточки. Сгорели все накопления. Поэтому в качестве комментария Лукошкин добавил: "Снять доллары весной". Именно так поступили умные сограждане. И от дефолта даже выиграли. Потом по дешевке квартиры купили, позже жилплощадь стали сдавать и на это жить. А Егор у родителей занимал, они наличные доллары по старинке держали под подушкой. Только долларов оказалось слишком мало. Но теперь уж Лукошкин не прогадает.
Следующий кризис случился в 2008 г. Написав цифру, Егор дополнил: "Покупать акции российских компаний с 2000 года и продать весной 2008 года". Еще один процесс, который он проморгал. Другой совет: "Купить в начале 2008 года на все рубли долларов, а летом, когда валюта поднимется до 36, 6 — поменять обратно на рубли". Тот скачок на рынке Егор тоже проспал. А вот Вадим здорово тогда заработал.
Не стоит ли поиграть и с курсом евро? Егор нарисовал на странице русскую букву "э" наоборот, только с двумя палочками по середине — будущий значок мировой валюты. Помнится, в конце 90-х объявят конкурс на графическое изображение общеевропейских денег, можно заранее предложить эскиз и выиграть. Нет, Егор перечеркнул букву, идея показалась слабой. Участие в заграничных событиях сложно планировать, он мало о них знает. А вот забрать из сундучка валявшиеся там монеты, не помешает. На лишнюю чашку кофе при поездке в Европу хватит. Только до этих поездок еще так далеко!
Задумавшись о сундучке, Егор вспомнил и про флэшку, найденную на чердаке. Любопытно, кому она принадлежит и что там записано? Но, опять вздохнул Лукошкин, узнать он сможет не раньше, чем лет через 15. Сейчас словосочетание "порт USB" звучит как иностранное ругательство. Поэтому пусть уж флэшка пылится в сундучке до лучших времен.
Не забыть про катаклизм летом 2010 года (еще одна дата появилась в графе "Внешняя среда"), когда Москва два месяца мало того, что изнывала от невероятного зноя, так еще и задыхалась от дымного смога. Егор вместе с родителями отсиживался на даче. А следовало либо уехать из столицы в отпуск, куда-нибудь к Черному морю, либо попытаться заработать на продаже вентиляторов или кондиционеров.
Лукошкин пробежал глазами список: ценные получились советы на будущее.
А вот что не помешает сделать сегодня, так это поскрести по шкафам, наверняка, мама еще не успела выбросить советские деньги. Помнится, в 2009 году Егор наткнулся в Интернете на объявление: "Покупаю монеты СССР". Между прочим, за медный пятак коллекционер предлагал 1 тысячу рублей. Вот это курс! Лукошкин пожалел, что ничего не сохранил. Но это так, на крайний случай, если жизнь не удастся.
Хотя она не может не удаться, стукнул кулаком по столу Лукошкин. Егор способен изменить судьбу. Например, закончив филфак, он страдал потом, что выбрал не денежную профессию. А если, не откладывая, перевестись на экономический факультет? И заняться бизнесом? Только для старта потребуются средства. Помнится Лиля, когда он донимал жену нытьем, в сердцах бросала, мол, женился бы на Ирме. Нет, Егор любит Лилю, но… трудно не признать, что Вадиму несказанно повезло. Когда однокурсник породнился с семьей бывшего госчиновника, вопрос с начальным капиталом решился мгновенно. Что в конечном итоге и определило успешность карьеры Нелюбина. Ирма стала для парня счастливым билетом в мир состоятельных людей. Лукошкин тоже способен рулить большими деньгами. Только надо сообразить, где раздобыть "счастливый билет".
Егор задумался и непроизвольно нарисовал большой вопросительный знак вдоль всей графы "Личная жизнь".
До третьего столбца очередь так и не дошла.
Глава 18.
ИГО-ГОША!, — разнесся по квартире Зойкин вопль. — К телефону.
Егор захлопнул успевшую надоесть тетрадь — который день подряд он скрупулезно заполнял графу "Внешняя среда". Даже по ночам вскакивал, если вспоминал полезную мелочь. Например, наказал себе не тратить деньги и не собирать домашнюю видеотеку. Диски быстро вытеснили кассеты, и в прошлой жизни Лукошкин, помнится, сильно переживал, что пришлось выбросить на помойку две сотни фильмов. А еще Егор обязан убедить родителей ни в коем случае не связываться с финансовыми пирамидами. Увидев, как сосед по даче на деньги, "выросшие" в фонде с названием из трех букв, построил баню, мама тоже отнесла сбережения "Лёне Голубкову". Потом давилась в очереди, чтобы вернуть хоть что-нибудь. Но — безуспешно. Другой совет — не поддаваться на агрессивную телерекламу и не приобретать акции у новоявленных частных компаний. Особенно народно-автомобильной. Потом они превратятся в пустые бумажки.
Оставшиеся две графы незаметно переквалифицировались в раздел замороженных. И, если в "Личной жизни" фигурировали хоть несколько ключевых дат, то графа "Загадка 2012" блистала девственной чистотой. Егор твердил себе, что по важности приоритет у среднего столбца. Но на самом деле, пока не знал, что делать с собственной жизнью. Бросать институт в середине сессии Лукошкин раздумал. Родители не поймут, разразится скандал. Переход в другой вуз следует хорошенько обдумать и подготовить. Да и в какой нацелиться? Поэтому нечего пороть горячку, лучше расправиться с экзаменами, их осталось два. Хотя зубрить учебник студенту с мозгами сорокалетнего лектора противно и тоскливо.
Ну, а пророчество древних майанцев вообще утратило актуальность.
У двери Егора поджидала Зойка.
— Кто звонит — Вадим?, — спросил Лукошкин.
— Нет, ма-а-альчик какой-то, — пропела сестренка и тут же состроила обидчивую гримаску: — Ты с чужими детьми возишься, а меня в цирк не хочешь сводить!
— Сейчас сессия, — старший брат приподнял и перенес в сторону перегородившую выход назойливую девчонку. — Какие еще чужие дети? Какой цирк?
В большой комнате под картиной дожидалась снятая с рычага телефонная трубка.
— Алло, — недовольно буркнул Егор.
— Вы…м-м-м… на самом деле Лукошкин?, — удивленно промямлил мальчишеский дискант. — Голос у вас…не знакомый, молодой.
— Тебе, наверное, отца?, — сообразил Егор. Папа пару лет вел в районном Доме творчества, пока тот не закрыли, кружок юных авиамоделистов. И иногда ему звонили бывшие ученики.
— Вряд ли он уже отец, — произнес странную фразу незнакомец. — Мне нужен Егор.
— Слушаю, — начал нервничать Лукошкин. Разговор походил на детский розыгрыш. — Говори же, не молчи. Ты кто?
— Я…ммм, Андрей, — выпалил мальчик и опять замолчал, ожидая ответную реакцию.
Егор судорожно перебирал в памяти имена мелькавших двадцать лет назад детей. Соседских по даче (он подрабатывал летом, занимаясь с отстающими школьниками диктантами и изложениями), родственников одноклассников или однокурсников (вернее однокурсниц, однокурсник числился один — Нелюбин, и у него никаких младших братьев или сестер не имелось). Но никто конкретный на ум не приходил.
— Мы что — где-то пересекались?, — осторожно поинтересовался Лукошкин.
— Моя фамилия Ерофеев, — вновь заговорил мальчик. — Художник. Правда, — вздохнул ребенок, — будущий.