Страница 17 из 54
Про спор Зойки с племянником Егор узнал случайно. Когда обратил внимание жены на то, что не слышит больше противного скрежета гитары. Дипломированного психолога распирало торжество: он просчитал правильно, подросток наигрался и успокоился. Но радость оказалась преждевременной: Лиля под большим секретом поведала, что, видимо, Антон близок к проигрышу, поэтому притих. Зато Зойка светится, даже красить волосы в пожарный цвет перестала. А Егор и не заметил, что сестра вновь обрела забытый родственниками вид симпатичной шатенки. Неужели увлеклась всерьез?
Егор нажал кнопку, включил компьютер. И пока машина, поскрипывая электронными мозгами, загружалась, достал из верхнего ящика дневник. Откинул резинку, открыл последнюю запись, провел ребром ладони по срезу, расправляя страницы.
Егор много раз прокручивал в голове сцену в сквере. Перед глазами постоянно всплывало побледневшее лицо Михаила, на котором читался неподдельный ужас. Почему вопросы об отце вызывали у парня страх? А вдруг, стукнул себя по лбу Лукошкин, человек умер не своей смертью? Неужели его убили?
Егор погрыз колпачок ручки. Версия про убийство звучит убедительно. Неужели кому-то помешал рядовой физик? Отбросим завистливых коллег или обиженных сослуживцев, не настолько веская причина, чтобы лишить человека жизни. Должен существовать более серьезный повод. Например, предотвратить распространение важного знания, тщательно скрываемой информации. Воображение тут же нарисовало хмурых потомков врагов майя. Некое племя безумцев, которые появились еще во времена расцвета цивилизации. Ведь до сих пор историки, как утверждал на дне рождения Ерофеев, не способны объяснить, кто разграбил и уничтожил города древних индейцев, вырубил под корень прослойку ученых жрецов, чтобы сгинули навеки их знания. По какой причине практически одномоментно исчез гигантский пласт культуры вместе с ее носителями? Тот же календарь-предсказание — Камень Солнца случайно откопали только в 1790 году. Причем, лишь реплику майянского, выполненную позже ацтеками. Кто-то же спрятал пророчество от людей. Допустим, секта безумцев на протяжении столетий, передавая эстафетную палочку от отца к сыну, охраняла тайну майянцев, не хотела, чтобы она стала достоянием общественности. Даже не смотря на то, что образованное человечество сумело расшифровать дату на Камне Солнца в форме элегантного стечения чисел "20.12. 2012", оно бессильно понять, что сие означает. Потому что не обладает ключом. А вдруг Борисенко случайно его обнаружил? Чем и подписал себе смертный приговор.
Егор передернул плечами. Мистика какая-то. Не слишком ли его увлекли страсти и заговоры древнего мира?
Компьютер пискнул, предупреждая, что в почтовый ящик доставлено электронное письмо. Егор отложил дневник, навел курсор на иконку с конвертом и открыл документ.
"Привет! Моя работа в лаборатории сна подошла к концу, — сообщал Андрей — легок на помине. — Молодежь в белых халатах получила внушительное собрание моих сновидений и теперь занимается расшифровкой. Вернулись и старые подопытные кролики — в смысле студенты. Будет кем заполнять бункер по ночам. Так что я свободен и собрался, наконец, слетать в Мексику. Меня настойчиво приглашает новый знакомый — сотрудник Музея антропологии в Мехико предлагает посмотреть Камень Солнца. Помните, я рассказывал, что ученый, заподозрив какой-то подвох, заказал искусствоведческую экспертизу базальтовой глыбы. Обещает ознакомить с результатами на месте. Хочет, чтобы дальнейший анализ надписей сделал именно я. Почему остановил выбор на персоне малоизвестного российского художника (), не знаю, но для меня работать с древним артефактом — честь. Непременно поделюсь подробностями. До встречи!".
Привыкший скрупулезно обходиться с информацией, Егор отправил письмо на принтер, аккуратно вклеил листок в дневник и поставил дату: 20.09.2012.
Компьютер снова тренькнул, в правом углу дисплея показалась надпись в рамке: "Вам звонит Елена Карева". Лукошкин дотянул курсор до команды: "Видеозвонок", поправил вэб-камеру, пригладил шевелюру, пожалев, что не причесался с утра, провел рукой по щеке — проверяя, брился ли сегодня. Видеосвязь — бесспорно, великое достижение, но иногда забываешь, что собеседник узреет тебя как есть, в домашнем обличии. Успокаивало то, что Лена — свой человек и не станет придираться, если у Лукошкина слишком затрапезный вид. На мониторе появилась крупным планом Карева. В "кадр" попали и Аркадий с Юлей, которые разговаривали где-то у двери. Значит, Лена звонит из лаборатории.
— Рада, что застала тебя дома, — приветствовала родственника Карева.
— Знаю-знаю, потеряла верного ночного рыцаря?, — насмешливо заметил Егор, вспомнив письмо Андрея. Лиля строила большие планы по поводу знакомства сестры с художником. "Учти, они почти каждую ночь проводят вместе, — заговорщически шептала жена. — Хороший повод сблизиться". — "Ты не забыла, — возражал Егор, — мужик там спит ночи напролет под контролем еще двух человек. Не до романтики, не говоря уж об интимности". "Любовь, — патетически изрекла Лиля, — подобна цветку: и сквозь асфальт пробьется". Вообще-то сквозь асфальт пробивается трава, утонченный слух филолога требовал указать на ошибку, но Егор решил не разрушать поэтическое настроение супруги. — Зато вернулись студенты — благодарный контингент.
— Студентами занимаются Аркадий и Юля, — махнула в сторону помощников Лена. — Я сосредоточилась на задаче, которую сформулировал ты.
— Читала собственные сны?, — догадался Лукошкин.
— Вернее, ворошила "забарьерные" залежи долговременной памяти. Просмотрела более длительные участки.
— Несколько месяцев? Год?, — оживился Егор.
— Бери больше: десять и двадцать лет, — Лена придвинулась к компьютеру ближе, чтобы стоящие за ее спиной не услышали разговор. — Творится что-то непонятное. Трудно поверить, но ты, кажется, прав: энцефалограммы повторяются!
— Сумела определить длину цикла?, — почему-то тоже шепотом заговорил Лукошкин.
— Шаг повтора, — Карева задержала дыхание, — двадцать лет.
— Почему именно двадцать? Не десять? Не семь?, — недоумевал любитель головоломок.
— Пока не знаю. И даже вариантов нет, — грустно призналась Лена.
— То есть в нашем мозгу, — пытался уяснить для себя Лукошкин, — сложены стопкой двадцатилетние куски памяти, одинаковые по содержанию?
— Заметь, абсолютно одинаковые, — медленно повторила ученая дама, чтобы собеседник усвоил смысл сказанного.
— Поздравляю, ты сделала открытие, — порадовался за родственницу Егор.
— Смеешься?, — поморщилась Лена. — Как можно говорить о чем-то серьезном на основании энцефалограмм одного единственного человека? Это даже в стандартные три процента погрешности не укладывается. Обоснованное заключение делают только, опираясь на внушительный массив данных.
— Так у тебя достаточно людей, — Лукошкин подтянул дневник, чтобы по свежим следам зафиксировать детали ошеломляющего сообщения ученой дамы.
— Ты что — не слышишь?, — Лена недовольно хлопнула ладонью по столу, чтобы вернуть внимание собеседника. — Временной промежуток занимает 20 лет. — И снова повторила по слогам: — Двад-цать! Чтобы эксперимент считался чистым, требуется человек, который прожил хотя бы два раза по 20 лет. Моим же помощникам — Аркадию — 19, Юле — 18. Мне нужен ты!
— Погоди, при чем здесь я?, — Егор недовольно надул щеки: ему совсем не хотелось превращаться в подопытного кролика. Одно дело наблюдать, как шапочку с проводами надевают на голову Андрея, и совсем другое — спать под контролем посторонних людей самому. — Даже если ты не хочешь расширять круг тех, кто узнает об эксперименте, тебе вполне подойдут и Вадим, и Ирма, и Лиля. Им, как и мне, по сороковнику.
— Нет, ты не смеешься, ты издеваешься надо мной!, — прошипела Лена, пожалев, что не может заорать на полную громкость: Юля и Аркадий продолжали перекидываться шуточками у двери. — Как ты себе представляешь в "бункере" Ирму? Электроды на голове и прическа из модного салона не совместимы. Или Вадима, обвешанного тремя сотовыми телефонами? Лилю тоже позвать не могу. Мама с папой категорически запрещают мне ставить эксперименты на себе, что удается тщательно скрывать, а тут я подвергну риску двоюродную сестру?