Игра с отчаянием

— Не делать как? — методично уточнила Хитаги, наклоняя голову ещё сильнее.

Дэймон тяжело вздохнул и холодно проговорил:

— Я понимаю, как тебе хочется показать всем, какая ты умная, но, пожалуйста, не стоит. Ведь нам, — хмурая складка между его бровей стала ещё более заметной, — нельзя выделяться. Ни в коем случае.

Прежде чем Хитаги успела что-то ответить, Дэймон резко развернулся, быстро ушёл в свою комнату и захлопнул за собой дверь. Хитаги так и осталась стоять на месте, уже нормально повернув голову в сторону закрытой двери и недоумённо раскрыв рот. Наконец, она нахмурилась. “И что это должно значить?” — озадаченно подумала она.

Они не придали этому значения, но в этот момент между братом и сестрой стала медленно разверзаться пропасть недоверия.

***

Когда обсуждение закончилось, не все сразу покинули помещение. Минато и Акихико остались, дискутируя на тему пользы этого собрания (впрочем, из этих двоих Санада казался более словоохотливым). Также не спешил уходить Ёшики. Кишинума неуверенно убрал руки в карманы и стоял у выхода, не решаясь подойти к Супер Повелителю персон и Боксёру. У него были к ним ещё вопросы, которые он не озвучил при всех. Но у Ёшики была одна маленькая проблема: он не мог преодолеть внутренний барьер.

Когда он только оказался тут, в заключении со всеми этими талантливыми супер школьниками, в нём зародилось чувство, что он тут лишний. За некоторыми исключениями, таланты этих людей были направлены в мирное русло, в отличие от него — Супер Хулигана. Кишинума даже думал, что ему присвоили такое “звание” специально, чтобы поиздеваться и лишний раз показать, как низко он опустился со своим бунтом. Действительно, разве могут сравниться простой школьный хулиган и какая-нибудь Супер Детектив?..

Наконец, Минато обратил внимание на сомневающегося Ёшики и жестом остановил готового привести очередной аргумент Акихико.

— Ты что-то хотел спросить? — поинтересовался у хулигана повелитель персон.

От обращения к себе Кишинума смутился и, предварительно издав какие-то не совсем членораздельные звуки и попутно соображая, как бы лучше начать разговор, неловко спросил:

— Ты, кажется, хорошо ладишь с людьми, да?..

Минато некоторое время молча смотрел на Ёшики, пытаясь понять, чего он хочет, а затем медленно кивнул. Акихико лишь недоумённо вскинул одну бровь. Ёшики откашлялся и как можно увереннее продолжил:

— Я это к тому, что ты хорошо придумал с этим собранием… Ведь если мы все будем порознь, то никогда не выберемся отсюда… И… — Ёшики нервным жестом взъерошил волосы. Он чувствовал, что выглядит идиотом, но никак не мог понять, как подвести свой монолог к нужной теме. Ёшики покосился на своих слушателей: вопреки его ожиданиям, лицо Минато не выражало и капли насмешки, он лишь серьёзно, с участием слушал жалкие попытки Кишинумы заговорить на интересующую его тему. Это ободрило Ёшики, и он более спокойным тоном продолжил: — Так вот, я хотел сказать тебе, что ты молодец. И… — Ёшики отвёл взгляд и криво усмехнулся. — Спасибо.

— За что? — искренне не понял Минато и несколько раз недоумённо моргнул.

Ёшики глубоко вздохнул и с расслабленной полуулыбкой пояснил:

— За то, что ты решился взять на себя роль организатора. Твоя инициатива очень помогла мне… — Ёшики ненадолго задумался, подбирая нужные слова, а затем выдал: — Сделать первый шаг на сближение с коллективом, так сказать. У меня всегда были с этим некоторые проблемы, — он слегка усмехнулся.

Говоря это, Ёшики не лукавил: он прекрасно осознавал, что не окажись рядом с ним в прошлой школе Аюми, Сатоши и остальных, он бы так и смотрел на всех волком. Избивал бы каких-то отморозков в подворотне, совсем бросил бы учёбу… Стал бы очередным паразитом на теле общества. О, сколько омерзительных “бы” было в списке того, что бы случилось с ним без поддержки товарищей!

Выслушав его признание, Минато не сдержал улыбки. Он понял, что хотел этим сказать Ёшики, и был рад — в конце концов, именно на сотрудничество и взаимную поддержку он надеялся. Даже один человек, воспринявший его посыл, заметно ободрил Супер Повелителя персон. Минато подошёл ближе к Ёшики и добродушно поинтересовался:

— Мне стоит воспринимать это как начало плодотворного сотрудничества?

Ёшики довольно усмехнулся и коротко кивнул. В этот момент у него словно гора упала с плеч, и груз сомнений стал лёгким, как пушинка.

— Мы ещё покажем этой кукле, кто тут главный! — бодро воскликнул он.

— Вот это настрой! — удовлетворённо закивал Акихико.

Минато усмехнулся и протянул Ёшики руку. Тот без сомнения пожал её. “Мне ещё есть кого защищать там, снаружи”, — подумал он.

Этот простой жест стал для них своеобразным символом заключения союза. Они словно приняли немое соглашение поддерживать друг друга в борьбе против общего врага. Почему-то от этого чувства единства на душе становилось легко, и каждый из них с обретением надёжного союзника почувствовал себя увереннее.

— Кстати, — заговорил Ёшики, когда они втроём собрались уже выходить, — почему ты выбрал именно это место для проведения собрания?

— Ну… — Минато поднял глаза к потолку. — Просто тут нет камер. — Это заявление заставило Ёшики и Акихико оглядеть помещение, и действительно, в нём не оказалось наблюдения. Минато тем временем продолжал: — Я узнал это буквально вчера. Дело в том, что, когда я тут заснул, то не получил очередное предупреждение Тау в качестве будильника…

От такого заявления Ёшики замер на месте и несколько секунд удивлённо глядел на Супер Повелителя персон: он ожидал от этой истории чего-то более… серьёзного. Наконец, он не выдержал и прыснул со смеху. Минато смущённо пожал плечами. Акихико закатил глаза и с усмешкой произнёс:

— Ну кто бы сомневался…

***

После смерти Ренко Марибель стало казаться, что её мир постепенно окрашивается в серый. Ничто больше не доставляло радости или раздражало, всё словно тонуло в печали и безразличии, как в холодном и неприступном северном море. Чувства Супер Мечтательницы будто ограничились, и она больше не могла испытывать таких привычных эмоций как, например, интерес к чему-либо. Когда она оставалась одна в своей комнате, её неизбежно окутывала тоска, колющая сердце тысячей иголок, а глаза постоянно щипало. Марибель никак не могла отделаться от своих тяжёлых мыслей о счастливом прошлом и безнадёжном будущем. Постепенно ей начало казаться, что она тонет в отчаянии. Пожалуй, именно эта пугающая мысль немного отрезвила её и заставила цепляться за малейшую возможность отвлечься. И этой возможностью представлялся ей Минато.

Она не призналась во всём, что чувствовала, но знала, что это и не нужно. Минато казался ей тем человеком, который никогда не задаст лишних вопросов, но в нужный момент всегда подставит плечо. Нутром Марибель чувствовала, что именно такая личность и нужна ей, чтобы выбраться из пучины траура. Также она знала, что Ренко бы не хотела видеть её в таком состоянии, и поэтому-то всеми силами старалась преодолеть эту ситуацию.

На данный момент это казалось практически невыполнимым.

И всё-таки Марибель решила принять руку помощи. Так она и оказалась в одном из кабинетов на третьем этаже в компании Супер Повелителя персон и колоды карт Таро. Узнав, что она увлекается потусторонними вещами, он поинтересовался, умеет ли она гадать, и на утвердительный ответ предложил попробовать. По мнению Супер Мечтательницы, будущее не предвещало ничего хорошего, но всё же она согласилась. “Надо чем-то себя занимать”, — твёрдо сказала себе Марибель.

И вот она уже раскладывает карты на парте рубашками вверх перед Минато. Тот наблюдал за её действиями с неподдельным интересом, и это не могло не льстить, даже в таком состоянии.

— Интересные карты, — заметила Марибель, больше из вежливости, не особо веря в то, что говорит.

Минато как-то рассеянно кивнул.

— Да… У них наверняка есть особое значение… — задумчиво проговорил он.

Марибель не особо захотелось спрашивать, что он имеет в виду. Сейчас её внимание было приковано лишь к собственным действиям. Она даже удивилась, как в таком состоянии может быть так внимательна к каким-то мелочам. Наконец, девушка закончила раскладывать карты. Она сложила руки на коленях и взглянула на собеседника. От её вида у Минато возникла ассоциация с аристократичной европейской леди примерно девятнадцатого века или около того — такие же точёные черты лица, бледная кожа, строгое выражение и спокойно-величественная поза.