Игра с отчаянием

Тем временем в обеденном зале появилась и вторая обитательница этого небольшого мира — как всегда с шумом и аурой жизнерадостности. Вот только её беспечность тут же улетучилась, когда она заметила состояние своей старшей сестры и гостя.

— Что-то случилось? — спросила Эрика, заложив руки за спину и склонив голову набок. Её брови были слегка нахмурены, выражая озадаченность и лёгкую тревогу.

Марти принялся торопливо повторять своё объяснение ситуации. Эрика с таким несвойственным ей серьёзным выражением лица выслушала его, а затем понимающе кивнула и громко позвала:

— Урсула!

Кукла ведьмы явилась в мгновение ока. На её лице читались немой вопрос и волнение. Эрика взмахнула рукой и, подобно какому-нибудь генералу отдала приказ:

— Урсула, сходи в Книжный город за историей мира вот этого парня, — она кивнула в сторону Марти, который на это нервно сглотнул, и, погрозив пальцем, предостерегла: — И смотри, ничего не перепутай! Это вопрос жизни и смерти моей подруги и парня Джи, так что…

— П-поняла! — решительно отозвалась Урсула и принялась что-то нашаривать у себя под фартуком.

Марти и Юджина с трепетом следили за ней взволнованными взглядами. Сейчас они прекрасно понимали, что действия Урсулы являются первым шагом на пути к разгадке странного состояния их близких и их спасению, так что горничная Эрики стала для них на данный момент практически единственным значимым предметом во всех существующих вселенных. А Урсула тем временем, похоже, добралась до нужного предмета — точнее, до одного из многочисленных карманов на внутренней стороне фартука, где он хранился. Вот только даже с его внешней стороны было видно, как её пальцы вдруг застыли, видимо, не ухватив объект поисков. На лице Урсулы появилось испуганное выражение: фиолетовые глаза расширились, губы задрожали, словно она вот-вот расплачется, и, не будь её лицо по природе своей совершенно белым, несомненно, оно бы побледнело. Ничто сейчас не могло вселить в сердца стодвадцатилетней ведьмы и двенадцатилетнего мальчика такого ужаса, как это выражение у той, на кого они возложили все свои надежды. Урсула тряхнула головой, пытаясь отогнать мысли о худшем, и возобновила поиски. Но чем дольше это продолжалось, тем сильнее нервничали Марти и Юджина.

Эрика всё это время следила за своим фамильяром, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая носком туфли по полу. Наконец, ей надоело наблюдать замешательство и панику Урсулы и она недовольно спросила:

— Что ты там так долго копаешься?

Урсула вздрогнула, от её тона ещё сильнее занервничав. Она тут же бросила поиски, прижала руки к груди и с затравленно бегающим взглядом призналась:

— Я… не могу найти пропуск…

От это заявления внутренности Марти будто рухнули вниз. Его ноги подкосились, и ему пришлось схватиться за спинку ближайшего стула, чтобы не упасть. Его объял животный ужас. Он ещё не был уверен, насколько всё плохо, но чутьё подсказывало, что всё близко к полнейшему краху всех надежд. От внезапной мысли, что его брат с сестрой останутся в том жутком состоянии навсегда, он мигом вспотел. Под ложечкой засосало.

А пока Марти находился в состоянии, близком к панике, Эрика буравила свою подчинённую недобрым взглядом. Урсула дрожала, чувствуя себя ужасно виноватой и напуганной. А Юджина, стараясь не поддаваться дурному предчувствию, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на своих ощущениях. Её руки дрожали, а сердце едва билось от волнения и тревоги, но она попробовала успокоиться. Юджина хотела выяснить, не обронила ли Урсула свой пропуск где-то в этом мире.

Юджина Октавиан по меркам ведьм была крайне слабой из-за изначальной нерасположенности к магии. Стоило ей выйти из своего небольшого мира, она тут же теряла практически все свои колдовские способности и становилась едва ли лучше обычного человека — разве что с повышенной регенерацией да умением изменять собственное тело, а также небольшим бонусом в виде Амели. Но когда дело касалось её собственного измерения, Юджина выглядела практически всесильной: она была способна воздействовать на всё неживое и живое, что к нему принадлежало, в том числе своё тело. Она обладала совсем небольшим кусочком этого безграничного моря вселенных, но в нём она могла творить практически что угодно. Её связь с ним была также феноменальна: Юджина имела способность чувствовать всё, что происходит на её территории, даже полёт бабочки, если не была сильно увлечена каким-то делом. Даже неодушевлённые объекты попадали под это умение, когда Юджина хорошо сосредотачивалась. Ничто не могло укрыться от хозяйки измерения в нём, и сейчас ведьма как раз занималась таким поиском.

Вот только когда она закончила, результаты оказались неутешительны. Юджина медленно раскрыла глаза и с выражением обречённости на лице хрипло проговорила:

— Его нет в этом мире…

Урсула вновь задрожала, окончательно поддавшись панике. Эрика взглянула на сестру широко распахнутыми глазами и, поняв, что та не шутит, перевела яростный взгляд на фамильяра, отчего та сжалась. А Марти окончательно не выдержал и опустился на стул. Несколько секунд он смотрел на Юджину: та виновато опустила голову, словно боясь встретиться с ним взглядом. Наконец, Марти осознал, что случилось нечто ужасное, нечто непоправимое. Он поставил локти на стол перед собой, невзирая на правила приличия и находящиеся тут же тарелки со сладостями, зарылся пальцами в волосы, зажмурился и обречённо застонал.

А Эрика успела подойти к Урсуле и обрушить на неё весь свой гнев. Горничная дрожала, как осиновый лист, и с слезами в голосе оправдывалась:

— Я н-не знаю, где он м-может быть, госпожа Эр-рика… П-правда… Ещё позавчера он был тут, я проверяла, а с-сегодня…

— Как ты могла его потерять за два дня неизвестно где, если ты даже не покидала это измерение?! — вскричала Эрика, махнув рукой будто для того, чтобы ударить (хотя она никогда и не била Урсулу, а просто имела привычку активно жестикулировать).

Её лицо было искажено яростью. Сейчас её ужасно бесили оправдания Урсулы, её плаксивый голос, её дрожащие коленки и влажные глаза.

Последняя фраза привлекла внимание Юджины. Неожиданно голос хозяйки измерения отчётливо раздался в возникшей на мгновение паузе в череде обвинений и оправданий.

— Если то, что говорит Урсула — правда, то есть только одно объяснение случившемуся: кто-то проник в измерение, пока я отвлеклась, и выкрал пропуск, — гробовым тоном объявила Юджина.

Все взгляды тут же обратились в её сторону: полный раскаяния — Урсулы, удивлённый — Эрики и полный ужаса — Марти. По виску единственного человека в этом месте скатилась крупная капля пота. У него уже не осталось сил, чтобы дальше впадать в отчаяние, и потому он лишь в исступлении смотрел на девушку перед собой. Юджина сейчас выглядела как никогда измождённой: она вся ссутулилась, закрыла лицо руками и не шевелилась. Она чувствовала свою вину в случившемся. “Если бы только я лучше защищала свой мир!..” — в отчаянии думала она, кусая губы.

Наконец, момент первичного шока прошёл, и Эрика резко развернулась к Урсуле, злобно зыркнув на свою горничную.

— Чего стоишь?! Иди в библиотеку и, если Гретель там, попроси новый пропуск! — рявкнула девочка.

Урсула подскочила и поспешила выполнять требование госпожи: сильнее злить Эрику ей совершенно не хотелось. А сама Эрика отвернулась и, раздражённо щёлкнув языком, проворчала:

— И почему от этой девчонки столько проблем? С таким фамильяром меня ни одна адекватная ведьма не будет уважать…

На Марти эта фраза подействовала, как красная тряпка на быка: его разозлило, что Эрика сейчас беспокоится о такой ерунде, когда на кону жизнь в том числе её подруги. Он резко поднялся с места и гневно поинтересовался:

— Тебе не кажется, что престиж и чья-то жизнь — понятия несопоставимые?

Эрика резко повернула к нему голову, удивлённо хлопая ресницами. Марти смотрел на неё с осуждением. Будь у него сейчас другое выражение лица, Эрика, возможно, быстро бы забыла о его словах и переключилась бы на что-нибудь другое, как она обычно делала. Но осуждение было именно тем, чего она не могла простить кому-либо постороннему.