Венок Альянса

– Вот уж тут точно никакого волшебства нет, вы об этом гуляше в нескольких интервью говорили.

– Оно конечно, в этом землянин прав, - громким шёпотом обратился к Винтари дрази, - куда ни глянь, всё похвалы достойно. Только вот мальчику, сыну Шеридана, можно было и посерьёзнее чего положить, чем салатик этот куцый. Разве так мужчину кормят? Мужчине нужно мясо! Я б своим даже поделился, но тшилу, вроде, только нам и нарнам есть можно.

– Ваша забота приятна, господин Шинром, но минбарцы, знаете ли, вообще употребляют мало мяса. Я сам, за время жизни на Минбаре, от него, признаюсь, изрядно отвык.

– Это я знаю. Но ведь сын Шеридана только наполовину минбарец. Да и посмотрите на господина Токтрала…

– Господин Шинром, я всё слышу! Вы действительно напрасно беспокоитесь, мне очень нравится мой салат. А господин Токтрал - воин, у его клана другие традиции…

– Этого я не знал, извиняюсь. То есть, про касты и кланы я знаю. Но про разное питание не знал. А ведь у нас тоже такое есть. Тогда, конечно, это понятно - ведь госпожа Деленн жрец… Оно, правда, для мужчины правильнее быть воином, но род такой великой матери предавать нельзя.

– Вот и верь людям, мне-то говорили, что парень воин, - буркнул второй дрази.

– Вообще-то я мастер.

– Что?

Удивительно, как это бывает - фразу, негромко сказанную соседям через стол, неожиданно, в праздничном гвалте, шуме множества голосов, звоне посуды - услышали все. И на какое-то время слышно стало, как в ручье плещется мелкая полудомашняя птица, свившая гнездо на крыше дома.

– Вот как… - пробормотал наконец Шинром и вернулся к последним оставшимся кускам мяса. Винтари же последовать его примеру было куда труднее. Он смотрел в бледное, напряжённое лицо Дэвида и старался, чтоб по его собственному не очень читалось потрясение. Надо сделать вид, что не произошло ничего необычного… Флианн, определённо, сделал именно так.

Дэвид с трудом подавил порыв сжать руками голову и выбежать - настолько ясно, несомненно физически, он ощутил обращённые на него взгляды. Это было немыслимо, и эта немыслимость и оглушала с особенной дикой силой - он не мог, фактически не мог видеть ВСЕХ сидящих за столом, и однако ж он видел всех, видел, как они смотрели на него. Флианн, Токтрал, Дувалл - старательно прячущие замешательство, раздражение, недоверие и в то же время облегчение. Влиятельнейшие старейшины кланов, и, как предполагал Дэвид, члены Серого Совета (так это или нет, он наверняка знать не мог, имена сатай знали родители, но не открывали даже ему), разумеется, тоже со смесью нетерпения и опасения ждали, когда он сделает свой выбор. Сложно сказать, разочарование или успокоение принесли им его слова, ну не радость же явно. Непонимание на лицах Робертсона и Картера - они, каждый в своей мере, почувствовали некие перемены в атмосфере, но не могли идентифицировать их причину верно. Склонялись, кажется, к варианту, что бесцеремонные дрази попали впросак, не угадав касту полукровки. Сами дрази испытали, похоже, даже некий восторг от того, что жизнь сумела их удивить - пополам с досадой, что ошибались. Но для дрази такие противоречия в настроении терпимы, особенно на сытый желудок. Тонко ухмыляется Тираза, полагая в этот момент, верно, что видит нечто родственное даже в полуминбарце - парень выбрал главенствующую касту, это здраво. О пак’ма’ра сложно сказать «улыбается», но Канка’Мала определённо улыбается, едва ли понимая, как и большинство присутствующих, сложность момента, но чувствуя, как ему нужна поддержка. Пристально, прищурившись, смотрит На’Тот - кажется, из всех, кто не с Минбара, только она поняла, что произошло. Нет, ещё Лейста, врий. Но он, отметив, как любопытное, оставил вниманием это наблюдение тут же, вернувшись к уничтожению расползающихся с тарелки мек хуу. И Диус… Надрывная смесь тревоги и колышущейся где-то под ней, как возмущаемый приведённой в движение водой ил, ещё пока тихой ярости. Он ведь знает, помнит, сколько их было, этих разговоров, косых взглядов, плохо скрываемых ноток раздражения. Поднимающуюся мутную волну пытается успокоить мысль, что теперь-то ответ прозвучал, теперь все отстанут…

Это словно пробежавшая по небу туча, ненадолго накрывшая тревожным сумраком. Вот она прошла - вернулось яркое солнце, деловитый треск насекомых в ветвях за спиной, разговоры, смех, звон посуды. Обед подходит к концу, встают, церемонно раскланиваясь и рассыпаясь в любезностях, старый иолу, непроницаемый врий, неловкий от смущения торта… Вот и в одно мгновение материализовались рядом, тремя столпами незыблемого порядка, все трое - белый жреческий балахон, чёрная воинская броня, сиреневый костюм мастера.

– Дэвид, как следует понимать сказанное тобой?

– В прямом смысле, - Дэвид невольно отступил к дереву, переводя взгляд с бледного почти идеально гладкого лица Флианна - только несколько глубоких, словно рубцы, морщин - на массивное, с крупными чертами, пересечённое двумя глубокими шрамами, диссонирующими с мелкими, густой сетью, морщинами, лицо Токтрала.

– Ты понимаешь, надеюсь, насколько это серьёзно? Ты причислил себя к касте мастеров, при множестве свидетелей.

– Я понимаю это и путь назад мне не нужен.

– Позволь узнать, - выступил вперёд Флианн, - что определило твой выбор. Разумеется, хоть и произошло это при… не самых подобающих обстоятельствах, мы не вправе его не принять. Но нам интересно, что помогло тебе принять решение, которое было для тебя несомненно непростым.

– Всё дело, наверное, в том, что ожидая от меня этого выбора, все, вольно или невольно, подразумевали выбор только из двух вариантов. Ничто не связывало меня с кастой мастеров, все мои родственники, все друзья относились либо к воинам, либо к жрецам. Но я не могу быть жрецом - я неверующий, и я не могу быть воином - я пацифист. Но мне думается, моя работа, как переводчика - это не работа жреца или тем более воина, и это дело, которому я готов посвятить не год и не два, а сколько угодно лет. Да, традиционно переводы считаются жреческой работой, но лишь потому, что ставились в один ряд с летописями и созданием священных книг, и потому, что у мастеров хватало и других дел. Но по мере развития нашей цивилизации, усовершенствование технологий делало труд мастеров всё менее ручным, всё более интеллектуальным, и всё больше мастеров привлекалось не только к художественному оформлению книг, но и к переводческому делу, и к составлению научных трудов. Пребывание в этом мире помогло мне увидеть в новом свете своё дело и свои стремления. Созидательный труд миллионов рабочих, мастеров каждый в своём деле, возродил этот мир. Там, где была безжизненная пустыня, встали города, расцвели сады, заработали электростанции. И это стало возможным благодаря тому, что они понимали друг друга…

– Твоя мать назвала касту мастеров важнейшей среди каст. Отрадно видеть, что твой выбор определён не честолюбием, а скромностью.

– У меня нет кровной связи с кастой мастеров, алит Токтрал, и сейчас я не вижу в том никакой беды. Кровная связь, думается мне, иногда может быть причиной самообмана - как бы мы ни чтили путь родителей и наставников, нам следует идти собственным путём. У каждой касты, у каждого клана своё величие, и не каста для нас, а мы для касты. Я думаю, самоотверженное трудолюбие мастеров ближе к моему жизненному пути, чем духовное подвижничество и военное искусство.

– Что ж… - подал голос молчавший до того Дувалл, - мы засвидетельствовали и приняли твой выбор. Я должен так же, как во всех тех нечастых случаях, когда юноша выбирает не ту касту, к которой относятся его родители, напомнить тебе, что твой выбор не слагает с тебя долга перед твоим кланом… Естественно, у меня сейчас с собой нет пояса, который я, согласно обычаю, должен на тебя надеть, но атрибуты ты получить успеешь дома, главное - что гармонию наконец обрёл твой дух.

– Нет, не то чтоб мне показалось, что они тебя сейчас побьют, это уж совсем смешно, и как-то не вяжется с минбарцами. Но да, я испугался. Не знаю, чего. Что они будут опять на тебя давить… Хотя чего им от тебя хотеть? Вроде бы, касты не рвали тебя на части, скорее, ждали выбора, чья ты дальше будешь головная боль. Если они действительно довольны, я рад. Грешным делом, ну живут же некоторые граждане Минбара с прочерком в графе «каста», почему тебе так нельзя…