Венок Альянса

Винтари покачал головой. Центаврианский образ мыслей требует называть подобное возмутительным эгоизмом, неблагодарностью, предательством интересов рода. Как же много оттенков у смелости центавриан, но смелости эгоизма большинству из них не хватает…

– Но ведь вы так и не стали ни врачом, ни учёным…

– Я нашла путь лучше, достойнее. О рейнджерах я слышала на Центавре лишь самое общее, я думала, что это какой-то закрытый, элитный рыцарский орден… я и мысли не держала, что мне туда дорога. Но когда в скитаниях по галактике я услышала о них больше – я поняла, что это именно то, чего я хочу. Лучшая возможность, какой можно пожелать. И познание, и служение, и изменение – себя и мира. Да, энтил’за приняла меня, несмотря на отсутствие разрешения от семьи или правительства – просто выслушав мою историю. И я делаю всё, чтоб не разочаровать её. Каждый свой успех – в учёбе, в боевых искусствах – я посвящаю тем, кто в меня поверил.

Он следил за тем, как пальчик Амины задумчиво обводил пальцем узор трещин.

– И вы готовы… «Жить ради Единственного и умереть ради Единственного»? Готовы не только к этим тренировкам, но и к настоящим боям, к неизведанному?

– Готова. Поверьте, я здесь не от безысходности, не потому, что прячусь. Я мечтала сделать что-то большое не только для своего рода, но и для всего Центавра. Здесь я могу сделать что-то для всего мира. Да, быть может – погибнув рядовым солдатом. Это именно та свобода и то величие, которых я искала – не носить высокое имя, как вериги, не занимать высокую должность, на которой была б не вольна творить благое. Служить. Делать малое в составе одного большого дела. И своим служением прославить своё имя, если будет суждено. Я ношу звание первой центаврианки-рейнджера с гордостью, и я всё сделаю, чтоб оно осталось чистым, чтоб послужило достойным примером. Нет, мне не нужно, чтоб меня знала вся вселенная. Мне достаточно того, что меня знают здесь, и считают достойной.

Винтари рассеянно повертел в руках рюкзак. Сунул в него руку – за блокнотом, а рука попала в то отделение, где остался ещё один пирог из плетёной корзины.

– Кстати… Угощайтесь, если хотите. Меня однажды погубит жадность. Взял больше, чем смог съесть, но уж очень вкусны эти пироги… А как складываются ваши отношения с сослуживцами других рас? Ведь они-то знают, что вы центаврианка. Извините за такой вопрос, но мне интересно.

Амина приняла из его рук пирог, улыбнулась.

– Поверьте, прекрасно складываются. Из мест во вселенной, куда я могла попасть, это, кажется, последнее, где я могла б встретить расовые предрассудки. Проявление нетерпимости для рейнджера – как минимум нарушение дисциплины. Старший в нашем взводе – Тжи’Тен, поверьте, нет советчика мудрее и надёжнее его. Когда меня одолевали комплексы по поводу моих недостаточных, по моему мнению, успехов в рукопашном бою, я пришла к нему. Он предложил устроить мне несколько дополнительных тренировок. Мы боролись почти до полного изнеможения, в отчаяньи я воскликнула: «Вот видишь, я не могу победить тебя!» Он ответил: «Нет, не так надо говорить. Ты до сих пор не побеждена, до сих пор стоишь. Вот это и имеет значение. Не каждого на своём пути ты сможешь победить. Главное – чтоб ни один не заставил тебя сдаться». Ведь он реально намного сильнее меня, и при этом я чувствовала, что он не подыгрывает мне… С тех пор я поверила в себя. А моя напарница – девушка из бракири, Табер. Это чудеснейшая подруга, какую можно б было встретить. Другая моя лучшая подруга – Эмилия, землянка. Мне пора на лекцию, Винтари. Вы тоже собираетесь присутствовать? Тогда поторопимся.

Быстрым шагом, почти вприпрыжку, они устремились к виднеющемуся вдалеке учебному корпусу.

За уступом крепостной стены они едва не налетели на держащуюся за руки парочку. Быстро поздоровавшись, Амина потащила Винтари дальше.

– Упс… Надеюсь, не слишком мы смутили их. Они всё же объяснились… Похоже, за Табер можно начинать радоваться.

Винтари отметил, что, может быть, ему показалось, но юноша рядом с Табер был… землянин?

– Теперь она, должно быть, попросится в напарники к нему?

– Вовсе не обязательно. Хотя если попросится – я пойму, разумеется. Но Табер весьма щепетильна в таких вопросах, она не считает, что какие-то изменения в личной жизни должны что-то менять в дружбе.

– Складывается какое-то прямо идиллическое ощущение…

Амина обернулась с лукавой улыбкой.

– Не берусь судить уверенно, но возможно, ваше ощущение верно, Винтари? Рискну предположить, вы слишком недоверчивы к хорошему.

– Это верно… Я ведь центаврианин. Хотя… не аргумент… вы тоже… Просто… Когда Тжи’Тен поймал меня, свалившегося со смотровой площадки, я был в шоке. Я думал, что единственный достижимый максимум между нашими расами – это не вцепляться при встрече друг другу в горло. Что есть расы, духовно, телесно, генетически не способные выносить друг друга, и мы вот как раз такой пример.

Девушка остановилась, серьёзно взглянула ему в глаза.

– Вы ошибаетесь, принц. Разумеется, сложно перешагнуть и оставить в прошлом огонь, кровь, вероломство, жестокость, раны, нанесённые обеим сторонам. Никто не ждёт, что это произойдёт быстро, никто не ждёт, что это произойдёт со всеми. Но кому, как не нам, молодым… Г’Кар сказал, что хорошие традиции надо чтить, а дурные забывать. Он первым подал нам всем пример… А ещё – знаете, ещё на Центавре я слышала одну легенду. Возможно, это лишь романтическая выдумка, но непонятно, зачем она существует на Центавре, хоть и передаётся шёпотом, как страшная сказка… Но такие легенды есть, наверное, у каждого народа во вселенной. О том, как давным-давно, ещё во времена первой оккупации Нарна, одна центаврианка и один нарн полюбили друг друга. Звучит как нечто невозможное, немыслимое… и именно поэтому, наверное, такие истории запоминаешь и думаешь о них потом очень часто. Они сбежали… но на всей планете, конечно, не было для них места, где они могли укрыться. Их поймали… нарна приговорили к смерти, а девушку собрались выдать замуж за богатого друга семьи, чтоб он увёз её в далёкую колонию… Ночью она отдала слугам все свои драгоценности, чтобы они тайно провели её к любимому. Она принесла ему не еду или питьё, и не лекарство для его ран. Она принесла меч, которым они, одним ударом, пронзили свои сердца, чтобы уже никто никогда не смог разомкнуть их объятий. Я не думаю, что эти близкие души были единственными на две наших расы. Но это не главное, о чём я думаю. Я думаю о том, что тогда, в то скорбное время, лишь в смерти души получали освобождение, отдавая нам свой свет верности и мужества, чтобы мы однажды отплатили им не только молитвами и памятью, но и – построенным нами миром, протянутыми друг другу руками. Даже если этой истории на самом деле не было, её стоило выдумать.

– Вообще-то, я тоже слышал эту легенду, хотя и в несколько другой, конечно, редакции.

– Когда я спросила об этой истории Тжи’Тена, он сказал, что слышал другое – нарна обвинили в изнасиловании центаврианки, но казнить не успели – он покончил с собой. А девушку да, хотели выдать замуж… Но жених отказался от опозоренной, и она была убита собственными родственниками. С моим вариантом его роднит то, что девушка прислала нарну в камеру меч, спасая его от смерти куда более мучительной… А я сказала, что, в общем-то, мы никогда не узнаем, как было на самом деле, но можем верить, что души эти хотя бы после смерти получили покой.

– Мой вариант никуда не годится. Мне рассказывали, что сбежавшие были убиты нарнами. И хотя такое вполне могло произойти… Я почему-то хочу верить в ваш вариант. Каким бы детским романтическим бредом это ни звучало – мне доказали, что любовь не признаёт границ рас, политических реалий и законов, она сильнее войны и смерти. Доказала та пара, у которой я сейчас живу.

На ночлег их с Дэвидом определили в одном из тренировочных залов. Что было даже удобно – Винтари опасался, что своей болтовнёй они не дали бы соседям спать. Поскольку не весь день они провели вместе, впечатления были различными, и ими хотелось поделиться.