Училка

Вовка морщился, заметая на треснувший оранжевый совок катышки жвачки и жеваную бумагу, перемешанную с колтунами девчачьих волос.

– Спасибо вам, ребятушки. За-а-кругляемся. Чистенько все, прекрасно! – хвалила Дина Алексеевна. Турка считал, что чище вообще не стало. Воняло еще в классе, старческий такой запах.

Пацаны молча вышли в пустой коридор. Турка шагал и чувствовал, как желудок колет изнутри ледяное крошево. Ладони чуть вспотели, и ноги какие-то ватные.

Турка не боялся драки. Куда проще самому получить в морду, чем смотреть на то, как твоему товарищу напихивают по самые помидоры.

Глава 3

Хочешь, я…

Турка и Вова были не разлей вода в начальной школе. Лет эдак в двенадцать-тринадцать Вове купили компьютер, и он практически перестал гулять, а Турка тем временем пропадал на улице с новыми «друзьями». Пили, развлекались.

Как-то раз угнали машину – старенькую «Таврию» одного сумасшедшего дедка. Он на ней практически и не ездил. Разбили окно и завели с толкача. Кучу столбов пересчитали. Турка иногда вспоминал безумную ночь: крики, скрежет, разбитая фара кромсает на куски темноту.

Поездили так, машину сначала подожгли, а затем скатили в Темерничку. «Таврия» похлюпала, почавкала и все-таки пошла ко дну.

– Ну что, готов? – спросил Турка.

– Блин, там толпа собралась. Махач пойдет, да? Ладно, я ему пару раз врежу. Достал… Чо он, драться умеет? Так, только кулаками махать. А я на борьбу ходил немного, и на бокс.

– Сколько ходил-то?

– На борьбу три месяца. На бокс чуть побольше. Зуб выбили, вот и перестал.

– Ясно.

В вестибюле баба Клава шаркала в своих обычных лаптях и разноцветных шерстяных носках. Она всегда в них ходит – сентябрь, Новый год или май уже на дворе. Бледно-голубой застиранный халат, косынка, на лице куча крупных бородавчатых родинок и целая карта морщин.

– Ходют и ходют… Вот и вы без сменки! Я запомнила вас, завтра не пущу!

– Да мы со сменкой, – ответил Турка. Под школой и впрямь собралась внушительных размеров толпа. Баба Клава продолжила что-то говорить, размазывая по паркету лужу грязной тряпкой.

Как обычно, ходили туда-сюда малые с огромными ранцами, группки пацанов чуть постарше что-то обсуждали. В пыльном воздухе висел шум и гам. Вовка чихнул, и глаза у него покраснели.

Тузов с компанией поджидали сбоку от входа, возле трансформаторной будки. Двор вроде как собираются полностью окружить забором, обещают нормальную площадку на заднем дворе. Даже резинку постелют хорошую – так директор сказал.

Трансформаторная будка и угол фасада школы образуют угол, за которым курят, там же и ссут. Вонь соответствующая – резкий запах затушенных мочой окурков.

– О, вот они! Мы уже думали, что вы ночевать там остались, голубки! – прокричал Тузов. Остальные засмеялись. Турка с Вовой подошли поближе, банда стояла прямо рядом с трансформатором. Он противно гудел, будто улей, полный механических пчел.

Турка оценил обстановку: там кучка людей, там тоже ребята. И хотя все делают вид, что никак не заинтересованы в происходящем, сразу видно – ждут. Словно зрители на трибуне римского Колизея, того, из кабинета истории и обществознания.

Каждый вдох все сильнее сушил глотку.

Турка завесил лицо ответным оскалом, Вовка уныло плелся позади него.

– К тебе вопросов нет, – прищурился Тузов. – Можешь валить, если зубы дороги.

– Ты мне не указывай, что делать, – сказал Турка. – Надо будет – уйду. Вы толпой на одного пойдете небось?

– А если и толпой? – прищурился Тузов. Шуля стоял тут же. Он покуривал и лениво цедил слюну сквозь щель в передних зубах. Вдруг Турка понял, что посторонние голоса стихли, и теперь слышно, как шуршат листвой тополя. Всякие знакомые из параллельных и старших классов повыползали, как черви после дождя. Многие потягивали сигареты и поглядывали в их сторону, ожидая зрелища.

Всем было интересно.

– Рамис харкнул, Вован дал сдачи. Пусть решат это в честном махаче, на разы выйдут. Толпой гасить не по-пацански.

– Слишишь, – скривился Рамис, – ти вапще вали отсуда.

– Да ты ссышь просто, – прищурился Турка. – Вован тебя уроет.

– Ну, погнали, чо базарить, – Рамис размял шею, подергал плечами и принял стойку. Попрыгал на месте. Тузов, Шуля и Крыщ одобрительно заржали.

– Прямо под школой, что ли? – спросил Вова слабеньким голоском.

– Да! Давай, очкун.

Вован сжал губы в нитку и скинул в пыль рюкзак. Мешок, набитый книгами, грузно рухнул на асфальт. Вова сделал шаг вперед и тоже принял стойку, чуть согнулся и втянул голову в плечи.

«Не стоило Вовке бросать бокс», – подумал Турка.

Бойцов мигом обступили кругом, все начали давать советы, материться и гоготать. Первым несколько выпадов сделал Рамис. Бил сбоку, как-то наотмашь, вскользь попал по лицу Вове, у того дернулась голова, а вместе с ней и каштановая шевелюра с пылинками перхоти.

Рамис засмеялся, оглянулся на своих, и в этот момент Вова бросился вперед и врезал Рамису в переносицу.

Послышался треск.

Дагестанец вновь обзавелся красным фартуком. Однако не упал, а рванул на проход в ноги. Сцепил руки чуть ниже пояса Вовки в замок и бросил борцовским прогибом. Капли крови смешались с песочной пылью и стали черными.

Турка вздрогнул, когда Вовкина макушка встретилась с ребристым асфальтом.

Толпа восторженно закричала. «Добивай, добивай его!», – кричал кто-то. Тузов ухмылялся. Вова пытался извернуться, но шею давил замок локтевого сгиба. Вовка покраснел, стал задыхаться и сучить ногами.

Глаза полезли из орбит, губы вспухли.

И тут, когда Турка уже хотел вступиться, Вовка вгрызся прямо в мышцы противника. Рамис сначала не понял, что происходит.

Потом заорал.

Турка увидел кровь, с которой жестко контрастировали желтоватые зубы его приятеля. Если бы Вова смог укусить сильнее, хватка его противника ослабла бы, но Вова уже потерял силы, а Рамис, напротив, разбуженный неожиданным отпором, сдавил ему шею еще крепче.

Вова закатил глаза. В полоске век между ресницами мелькнул белок.

– Хватит! Задушит ведь! – Турку никто не услышал. Тогда он рванулся разнимать дерущихся, а Вова тем временем икнул. Его тело обмякло. Рамис принялся добивать противника. Беспорядочные удары сыпались, как горох из дырявого пакета – в нос, в челюсть, в глаз, снова в нос.

– Нет! – выкрикнул Турка, а его перехватило несколько цепких рук. Он вырывался, а Рамис продолжал бить – не человека, а мягкую, податливую куклу.

Послышался девчачий визг. Турке откуда-то прилетел тяжелый удар, и окружающие предметы и фигуры потеряли цвет и расплылись, будто некто убавил резкости, покрутив регулятор настройки. Он стоял на четвереньках, и в голове шумело.

Рамис встал, отирая кровь. Крыщ встал рядом с распростертым телом Вовы, широко расставил ноги.

Прозвенел звонок. Вторя ему, в воздух взвился негодующий женский крик.

Рамис успел лишь совсем немного сбрызнуть одежду Вовчика, хотя явно целил на лицо.

Из школы выскочил охранник, следом баба Клава со шваброй и Анна Имильевна, она же Анка – классный руководитель девятого «А». Спешил географ, высоко поднимая колени. Так на физ-ре бегают, с высоким подъемом бедра.

Тузов и компания бросились врассыпную, кто куда. Турка растянулся на асфальте, лишившись опоры. Мир качался из стороны в сторону, школа вдруг выросла сплошной стеной.

Она уперла руки в бока и ухмылялась, ухмылялась…

Вова сидел на кушетке, чуть откинув голову. Из носу у него торчали красноватые комки ваты. Лицо умытое, все в свежих ссадинах. Под глазом припухлость – позже она вырастет в ядреную гематому.

– Драка, значится. А кто ж зачинщик? Вишь, повелся с этим, – медсестра кивнула в сторону Турки, – вот и получил свое! Голова не кружится? Грелку сейчас дам ледяную.

– Вроде не кружится. Можно, мы посидим немного и пойдем? Не надо грелки.