Страница 13 из 59
Все сосуды, все колбы и пробирки на длинном столе и на полке за ним были опрокинуты; содержимое чашек Петри — сухой осадок в виде мягкого пепельного порошка — было рассыпано вокруг неровными холмиками, будто чья-то нетерпеливая рука гоняла плоские посудины туда-сюда по столу. Пол был залит дистиллированной водой; другие, более вязкие жидкости растеклись по столу разноцветными лужами или превратились в наполовину свернувшиеся сгустки. Отвратительный сладковатый запах разлагающейся органики пропитал воздух, заставив Ухуру сморщить нос.
— Взгляните сюда, — Маккой указал на дальний конец стола, где стояли колбы с образцами крови.
Чепэл нахмурилась, озадаченная и слегка встревоженная.
— Что?..
— Как будто кто-то пытался писать, — медленно сказала Ухура. — Пальцами.
Её тонкая рука указала на длинные мазки, что тянулись от каждой липкой багровой лужицы, — прерывистые, как детские каракули, волнистые линии, обрывающиеся в никуда.
— Кому могло понадобиться делать такое? — спросила расстроенная Чепэл. — И зачем?
— И как он сюда вошёл? — продолжила Ухура, глядя на стык потолка и стен, где находились узкие вентиляционные отверстия. — Размер решётки вентиляции — всего десять сантиметров.
Хелен тоже взглянула на маленький металлический квадратик над дверью, прикидывая на глаз расстояние от него до стола.
— Может, оно дотянулось сквозь решётку?
Маккой с любопытством посмотрел на неё.
— Щупальцем или псевдоподией? — задумчиво добавил он.
Позади них Ухура и Чепэл нервно переглянулись. Вторжение нарушителя, инопланетного «зайца» на борт корабля было кошмаром всех мужчин и женщин, совершавших космические путешествия, и излюбленной темой множества историй, подлинных и вымышленных, которыми младшие члены экипажа развлекали друг друга в комнатах отдыха в часы досуга.
— Если ему пришлось тянуться с такого расстояния, это в некоторой степени объяснило бы его неуклюжесть… но я мог бы поклясться, что эти отметины были сделаны пальцем.
Он осторожно поставил под вентиляционный люк лабораторный табурет на одной ножке, взял из ящика стола маленькую лупу и фонарик и забрался на сиденье. Он осветил внутреннюю поверхность шахты настолько глубоко, насколько мог, — всего двадцать сантиметров или около того, потому что дальше стоял фильтр, — и фыркнул, когда ему в лицо подуло прохладным воздухом. Затем он осмотрел мелкие ячейки решётки, сначала с помощью лупы, а потом с трикодером, который ему молча подала Чепэл.
— Ничего, — сказал он наконец. — Ни осадка, ни пятен какого-либо рода, ни капли жидкости из разлитых образцов. Ни царапин, ни следов, никаких признаков, что решётку снимали.
Опираясь одной рукой о стену, он слез на пол и оглядел разгромленную лабораторию. Потом подошёл к панели интеркома возле двери, набрал личный код связи капитана и сказал:
— Это Маккой, Джим. У нас проблема в лазарете. Думаю, тебе лучше прийти сюда.
Глава 5
— И внутреннее сканирование корабля ничего не обнаружило? — Капитан взглянул на мистера Спока, последнего из группы сотрудников научного отдела и службы безопасности, которые в течение часа обследовали малую лабораторию всевозможными аналитическими приборами.
Спок помолчал, оглянувшись через плечо на маленькую, ярко освещённую комнату с разбросанными колбами и разлитыми по полу жидкостями. Она не была герметично опечатана, и всё же что-то в этой ситуации казалось ему необъяснимо тревожным.
— Ответ отрицательный, капитан. Ни сканирование, проведённое непосредственно после аварийного карантина, ни повторное, которое только что завершилось и показало все жизненные формы на борту, включая растения в ботаническом отделе, в комнате отдыха и в каюте мистера Сулу.
— Очень может быть, что это один из питомцев Сулу смылся на волю и просунул щупальце через решётку, — пробормотал Маккой. Скрестив руки на груди, он печально созерцал царящий в лаборатории хаос. Ещё несколько офицеров безопасности подошли к ним из-за поворота коридора, где они все собрались, — главные помещения Отдела безопасности располагались всего в нескольких переходах отсюда. — Помните ту штуковину с золотистыми цветами, которую он притащил с Иолоса Шесть?
— Едва ли Aetavis Spengleris мог проявить интерес к таким белковым цепочкам, как у жизненных форм Персис-Нова, которым был посвящён ваш эксперимент, — сдержанно заметил Спок. — Его привязанность к вам объяснялась исключительно температурой вашего тела. Большинство растений совершенно лишены эстетического вкуса.
— Я так и подумал, когда оно принялось увиваться за вами, — парировал Маккой.
Спок чуть приподнял бровь и снова повернулся к капитану. В этот момента из-за поворота коридора появилась доктор Гордон — она шла со стороны рабочего кабинета сестры Чепэл.
Спок прекрасно понимал, что это не его дело, равно как и любой другой из многочисленных романов Кирка; и всё же он обратил внимание некую странность в том, как доктор Гордон приближалась к капитану, — как она на мгновение остановилась, завидев его, и потом подошла медленным неуверенным шагом, словно боялась встретить отказ. Сегодня утром на мостике он заметил её разочарование, когда Кирк не проявил благодарности в ответ на её решение остаться на «Энтерпрайзе» — решение, которое заставило Спока серьёзно усомниться в её способности мыслить логически. Лично он считал, что с её стороны было неразумно ожидать похвалы за разрушение или в лучшем случае, приостановку её карьеры — даже от человека, ради которого эта жертва была принесена.
Но почему она чувствовала себя — или боялась быть — отвергнутой — для Спока это было загадкой.
— Я просмотрела все предварительные отчёты исследователей по флоре и фауне Пигмиса, — сказала она хрипловато и отрывисто. — Ни одно из этих существ не смогло бы проникнуть в запертую лабораторию или даже попасть на корабль незамеченным…
— Насколько вам известно, — мягко сказал Кирк.
Хелен растерянно замолчала.
Чуть дальше по коридору начальник службы безопасности ДеСаль вскрыл другой выход вентиляционной шахты и проверял квадратный металлический канал с помощью инфраскопа и увеличителя, ища следы или пятна на тонкой плёнке влаги, скопившейся на поверхности фильтров. В лаборатории сестра Чепэл помогала корабельному фотографу — тот делал снимки разлитых жидкостей под всевозможными углами, при разном освещении и со всех мыслимых ракурсов, чтобы передать их на анализ компьютеру и самому ДеСалю.
— Вы сами сказала, что это всего лишь предварительные отчёты, — продолжал капитан. — Ваши…
Он умолк на середине фразы, обдумывая что-то, затем сказал:
— Исследовательские отряды провели только беглый осмотр планеты. Даже Шорак и его группа видели только маленький уголок этого мира и никогда не постигнут в полной мере…
Он снова запнулся, и между бровей его внезапно легла складка, как будто он тщательно подыскивал слова, выбирая из множества противоречивых мыслей, которые он хотел выразить.
— На мой взгляд, даже их наблюдения были… во многом ошибочными.
Маккой изумлённо обернулся на эти слова; Спок выразительно поднял бровь, но Кирк покачал головой, не умея или не желая добавить ещё что-нибудь к сказанному.
— Разумеется, мы не исключаем возможности, что нарушитель вошёл в лабораторию совершенно нормальным способом — через дверь, — проговорил Спок после небольшой паузы. — Равно как и возможности, что нарушителем является один из членов экипажа…
— Кому могло понадобиться срывать этот эксперимент? — резко спросил Маккой, и Спок взглянул на него с лёгким удивлением:
— Я не берусь судить о причудах человеческих мотиваций, доктор. Я лишь говорю, что в погоне за практически невероятным мы не должны забывать об очевидном. Взломать простой защитный код на двери такого типа чрезвычайно просто.
— Нет, — тихо сказал Кирк. Его взгляд двигался — уже не беспокойно а, скорее, последовательно и вдумчиво, — от входа в разорённую лабораторию, вдоль изогнутых светло-голубых стен, задерживаясь на вентиляционных решётках, дверях, ремонтных люках и трубопроводах, что вели в недра корабля, в лабиринт тоннелей и переборок. ДеСаль и его помощники упаковывали свои находки, и вид у них был не слишком радостный; место происшествия было сфотографировано вдоль и поперёк, Маккой и Чепэл принялись собирать разбросанные колбы и чистить заляпанный стол вакуумным пылесосом.