Мое сокровище

– Так вы все-таки дочь Аллингема! – возликовала леди Дадли.

Девушка пожала плечами.

– Да, разумеется. Надеюсь, это никогда не подвергалось сомнению. И я также надеюсь, что вы не станете попрекать меня за темный цвет волос… или какие-нибудь другие особенности внешности.

– Я не думаю, моя девочка, что кто-то намерен критиковать твою внешность, – заявила Эстелла.

Ненадолго воцарилось молчание, после чего лорд Дадли проговорил:

– Здесь несколько холодновато, не так ли? Тяга в каминах оставляет желать лучшего. Но если кто-то озябнет, только намекните, – виконт подмигнул, – и мы плеснем в вечерний чай кое-что разогревающее.

Застольные разговоры продолжались, но Ричард Резерфорд в основном помалкивал и, тщательно пережевывая пищу, то и дело поглядывал на Софи. Скорее всего, он думал лишь о вожделенной шкатулке с секретом, хотя… Эстелла не могла не осознавать значительную разницу между еще свежим сорокалетием Софи и своими пятьюдесятью восемью годами. Джилса, похоже, тоже что-то заботило – ему было явно не до того, чтобы отпускать свои шуточки, которыми он развлекал ее в карете. Говорили по большей части Одрина, Софи и виконт с виконтессой, главным образом – об этом замке. Но поскольку никто не называл его «нагромождением продуваемых всеми ветрами камней посреди забытых богом вересковых пустошей», то к их словам не стоило и прислушиваться.

– Леди Ирвинг, могу ли я предложить вам сыра?

Она слегка вздрогнула от неожиданности, осознав, что с этими словами к ней обратился Ричард Резерфорд. Тот стоял сейчас около буфета с ножом в руке, занесенным над огромным клином «чеддера».

Вообще-то Эстелла в последнее время старалась есть поменьше, поскольку служанкам становилось все труднее затягивать на ней корсет. И поэтому…

Покачав головой, графиня решительно заявила:

– Нет, Резерфорд, я не ем сыр. Подобная пища вульгарна.

Вопреки желанию ответ прозвучал несколько резковато, однако Резерфорд отреагировал так, словно она сказала что-то очень приятное. Он улыбнулся и спросил:

– Вы так считаете?.. Тем не менее могли бы попробовать, если еще не наелись. Вульгарная пища бывает иногда довольно вкусной.

Заставив себя нахмуриться, графиня проворчала:

– Резерфорд, вы что, флиртуете со мной? В нашем-то возрасте?.. – И мысленно добавила: «Потому что мы с вами примерно одного возраста…»

Снова улыбнувшись, Ричард Резерфорд склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на собеседницу.

– Нет-нет, миледи. Я всего лишь предлагаю вам сыра.

– Если и так… Не надо этого делать, – пробурчала Эстелла. – Ни флиртовать, ни предлагать мне сыр. – И она еще раз напомнила себе: «Аквамарин… На мне – аквамариновый тюрбан».

Глава 6. В которой неподатливая шкатулка никак не хочет раскрыть свой секрет

– Думаю, мне удастся ее открыть, – произнес Джилс.

Едва увидев Софи, он сразу же понял, что та, как и его отец, имела своего излюбленного конька. Эта ее увлеченность астрономическими наблюдениями… Да еще не сходивший след от дужек пенсне на переносице… Как только трапеза закончилась, она встала из-за стола и сказала, что должна вернуться к работе. Но тут отец упомянул о шкатулке, на которую они хотели бы взглянуть, и Софи тотчас же поспешила за ней в свою комнату.

А вся компания между тем перешла в гостиную. Сюда сквозь стекла высоких окон, кое-как пробивая густой туман, проникали лучи бледного послеполуденного солнца. Лепной причудливо расписанный потолок лишний раз напоминал о том, что они находятся в старинном замке. Впрочем, стены здесь были обтянуты тканью – как и в лучших домах Филадельфии. А вокруг большого мраморного камина стояла весьма удобная мебель. Глубокие кресла и толстый ковер на полу имели кое-какие повреждения, нанесенные, по всей видимости, собачьими когтями и клыками.

Ради лучшей освещенности Джилс передвинул почти к самому окну небольшой столик. А вскоре к ним вновь присоединилась Софи, которая принесла некий завернутый в полотно предмет и несколько раз чихнула, едва войдя в комнату.

– Мама, сегодня здесь опять были собаки? – проворчала она. – И вы, наверное, угощали их чаем и печеньем?

– Да нет, конечно же!.. – воскликнула леди Дадли. – Поить собак чаем? Какая глупость! Что ж, давай же взглянем на эту вещицу.

Софи положила на стол принесенный ею предмет и сдернула с него ткань.

– Прошу прощения, – сказала она тотчас же и, прикрыв этой тканью лицо, снова принялась чихать.

– Так это и есть та самая шкатулка с секретом? – Леди Ирвинг низко склонилась над столиком, заслонив всем обзор своим ярким тюрбаном. – Сколько суеты из-за какого-то маленького ящичка. Что же в нем может находиться?.. А, Резерфорд?

– Пока – понятия не имею, – ответил Ричард. – В том-то и суть приключения.

Джилс усмехнулся и взглянул на леди Одрину. А та, перехватив его взгляд, растянула в улыбке свои очаровательные губки – словно давала понять, что у них с молодым американцем имелся какой-то общий секрет.

Тот, кто прежде никогда не видел японских шкатулок-головоломок, при реальном знакомстве с ними мог бы разочароваться. Коробочка была слишком уж мала для хранения несметных сокровищ – она с легкостью уместилась в ладонях Джилса, когда тот взял ее со стола. Однако эта вещица являла собой подлинное произведение искусства. Поверхность золотистого цвета была покрыта замысловатыми резными узорами, переходившими один в другой, и глаза ничуть не уставали от созерцания всех этих пересечений, завихрений и завитков – напротив, хотелось смотреть еще и еще; и чем дольше Джилс смотрел на шкатулку, тем больше поражался искусству мастера, создавшего ее.

«А что, если там и в самом деле драгоценности?» – спрашивал он себя. И действительно, возможно, последние слова матери следовало понимать буквально, возможно, они вовсе не были опийным бредом умирающего человека.

А впрочем… Нет, коробочка для этого слишком мала. И ее внутренние части сделаны, конечно, не из золота – уж в этом-то Джилс нисколько не сомневался, так как обладал кое-какими познаниями в этой области (его отец даже полагал, что он со временем станет ювелиром).

Подержав шкатулку минуту-другую, Джилс положил ее обратно на стол, и все остальные тотчас же уставились на нее так, как будто она могла измениться, побывав у него в руках.

– Позолоченное дерево какого-то восточного вида, – изрек Джилс. – Я видел не так уж много химицу-бако, но все те, которые я имел возможность рассмотреть, были сделаны именно из дерева. – Кое-что припомнив, Джилс склонился к шкатулке и, прикрыв глаза, понюхал ее.

– У нее есть какой-то запах? – поинтересовалась Софи. – Никогда не замечала… Впрочем, я ведь большую часть времени чихаю.

– Нет, она ничем не пахнет. Как я и ожидал. Но когда я делал подобную шкатулку для своей матери, она попросила использовать красное дерево, потому что ей нравился присущий тому запах. А эта… Даже не знаю, из чего она сделана.

– На вид она – как будто золотая… Что еще может иметь значение? – подала голос леди Ирвинг. – И вообще, главное – ее открыть.

Все тотчас же с этим согласились, и каждый из присутствовавших, брав в руки шкатулку, пытался ее открыть – даже и Софи, которая, владея ею в течение тридцати пяти лет, могла бы вдоволь с ней повозиться.

– Софи, а как вы стали подругой леди Беатрис? – спросила Одрина. – Вы ведь были значительно моложе нее, не так ли?

– Да уж, конечно… – пробормотала леди Ирвинг. – Резерфорду она далеко не ровесница.

Софи бросила в ее сторону довольно своеобразный взгляд – примерно так же и сам Джилс предпочел бы взирать на графиню.

– Моя старшая сестра когда-то дружила с леди Беатрис. Ну а я, обожая свою сестру, обожала также и ее подруг. Я была очень любопытным ребенком, а моя сестра – довольно снисходительной, так что она терпела мое присутствие, когда общалась со своими подругами. – Софи потерла переносицу, и, помолчав, продолжала: – Правда, некоторые из ее подруг не желали, чтобы я находилась в гостиной во время их визитов. Но леди Беатрис никогда не возражала. Она говорила, что я напоминаю ее собственную сестру.